истекающих кровью чудовищ. Под ними была надпись гномьими рунами. Видя, куда смотрит Феликс, гном гордо согнул руки, заставив мускулы напрячься, а татуировки разгладиться.
— Вижу, ты заметил мои тату! Надпись гласит — „Рождённый умереть“!
— Да. Весьма впечатляюще, — произнёс Феликс.
Он пошёл широким шагом, и вскоре гном почти бежал, что успевать за ним. В намерения Феликса не входило быть невежливым, но ему следовало побыстрее разыскать Ульрику и извиниться за своё поведение прошлым вечером. Если молодой гном и посчитал его бестактным, то виду не подал.
— Улли, сын Улли, к вашим и вашего клана услугам, — произнёс гном.
Он попытался поклониться на ходу и едва не споткнулся.
— Рад знакомству, — сказал Феликс, надеясь, что гном намёк поймёт и оставит его в покое.
Его похмелье не способствовало общительности.
— Ты товарищ Готрека Гурниссона, не так ли? Ты держал своей рукой молот Огнебородого?
Пока гном это произносил, в его голосе слышалось благоговение. Феликс не был уверен, в чём причина — в Готреке или в молоте. Он остановился и пристально сверху вниз посмотрел на Улли.
— Да. И что?
— Мне не нравится твой тон, человек! Желаешь вызвать меня на бой?
Феликс оглядел юношу. Тот был мускулистым, вроде обезьяны, что не редкость среди гномов, но он и близко не был столь устрашающ, как Готрек или Снорри Носокус. Однако не было смысла затевать беспричинную драку, особенно с Истребителем.
— Нет. У меня нет желания с тобой биться, — терпеливо ответил Феликс.
— Хорошо! У меня нет желания запятнать мой топор кровью человека!
— Нет необходимости кричать, — спокойно произнёс Феликс.
— Не указывай, как мне следует разговаривать! — завопил гном.
Рука Феликса инстинктивно переместилась на рукоять меча. Казалось, юный Истребитель немного отшатнулся.
— Я не указываю тебе, как разговаривать, — вежливо, насколько смог, произнёс Феликс. — Я лишь прошу тебя немного успокоиться.
— Я — Истребитель! Я не собираюсь успокаиваться! Я поклялся принять смерть в бою с ужасными чудовищами!
Феликс состроил кислую гримасу. Он уже слышал нечто подобное раньше, от Готрека, но почему–то в устах Улли Уллиссона это не выглядело столь же убедительно.
— Ты, вероятно, заметил, что я вовсе не ужасное чудовище, — произнёс Феликс.
— Ты издеваешься надо мной?
— Куда уж мне.
— Хорошо! Я требую должного уважения к Истребителю от типчиков такого сорта!
— И что же это за сорт такой? — вкрадчиво спросил Феликс.
Угрожающие нотки появились в его голосе. Ему уже начали наскучивать наезды этого хвастливого грубияна. Казалось, Улли это заметил, и снова сдал назад.
— Люди! Молодая раса! Мужчины Империи!
Стычка собирала толпу гномов–наблюдателей. Феликс слышал, как они бормочут что–то друг другу на гномьем. Некоторые из наблюдателей подталкивали друг друга локтями и указывали на Феликса. Он расслышал, что несколько раз упомянули его имя. Похоже, в городе он довольно известная персона.
— Что я могу для тебя сделать, Улли Уллиссон?
— Это правда, что вы намереваетесь охотиться на дракона Скьяландира?
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Я ищу достойной гибели.
— Занимай очередь, — спокойно заявил Феликс.
— Что? — проревел Улли.
— Ты не оригинален, — заметил Феликс. — Собираешься составить нам компанию в наших поисках?
— Я собираюсь отправиться на поиски дракона с вами или без вас! Однако, если ты просишь моей защиты, я её предоставлю!
— Я? Нет. Доброго тебе дня, — произнёс Феликс, развернулся и зашагал прочь.
Он не оборачивался, однако слышал, как позади громко бушевал Улли.
— Мы заблудились? Не так ли, проницательнейший из следопытов?
Серому провидцу Танкуолю не понравилось, каким именно образом высказался Ларк. В сочетании с намёком на недоверие к способностям Танкуоля, в тоне слышалась угроза, что не предвещало ничего хорошего для дальнейших отношений между ним и его приспешником. У Танкуоля болела голова. Два дня назад у него закончился порошок искривляющего камня, что не способствовало улучшению дел, потому как Танкуоль ощущал в нём сильную потребность. Возможно, ему стоит понемногу отщипывать от резервных запасов искривляющего камня? Нет! Танкуоль понимал, что должен сохранить очищенное вещество на случай крайней необходимости. Ему может понадобиться энергия.
— Мы заблудились? — снова спросил Ларк.
— Нет! Нет! — прочирикал Танкуоль, отразив в голосе, как он надеялся, абсолютную убеждённость. — Мои силы предвидения таковы, что мы оказались точно там, где и должны были оказаться!
— И что же это за место?
— Ты допрашиваешь меня, Ларк Стукач?
— Я выражаю интерес.
Танкуоль уставился на линию горизонта. Сверкающие вершины, что отмечали границу Пустошей Хаоса, казалось бы, стали намного ближе. «Не обманываюсь ли я из–за острой потребности в искривляющем камне? — недоумевал Танкуоль. — Неужели на моё чувство направления повлияла таинственная притягательность этих заброшенных земель? Или постоянное донимание пустыми вопросами Ларка начало сказываться на моей оценке? Видимо, тут всего понемногу».
И, разумеется, погода нисколько не помогала. Если не шёл дождь, то опускался туман. Если не было тумана, то становилось настолько ярко, что чувствительные глаза скавенов болели, и те были вынуждены закапываться в землю, не желая рисковать тем, что их могут обнаружить. Не имея желания, как обычно, признавать, что люди хоть в чём–то могут превосходить скавенов, Танкуоль сознавал, что человек со спины лошади, скорее всего, заметит их раньше, чем они догадаются о его присутствии. Тут, казалось бы, не было золотой середины. Дожди поливали хуже некуда. Хлестали они жёстко, и практически до нуля снижали видимость. После них шкура Танкуоля оставалась влажной, а чувство обоняния притуплялось. Словно сама стихия сговорилась с врагами Танкуоля подорвать его здравомыслие.
«И действительно, — удивился Танкуоль, — почему мне это раньше не пришло в голову? По всей видимости, эта ужасная погода вызвана заклинанием какого–то врага». У Танкуоля было несколько кандидатов на рассмотрение. «Несомненно одно, — клятвенно пообещал он себе, — возвратившись в цивилизованный мир скавенов, я заставлю кого–то пострадать за те неудобства, что перенёс. И один из кандидатов для неотвратимой мести находится не далее нескольких длин хвоста».
По мере продолжения путешествия, Ларк становился всё более непереносимым. Если тот не был нахальным, то был голодным, и бросал на своего законного господина тревожащие жадные взгляды. А если не это, то он задавал дурацкие вопросы, которые, похоже, подразумевали, что у Ларка не осталось доверия к суждениям серого провидца. «Я тебе довольно скоро покажу, насколько ты ошибаешься», — пообещал себе Танкуоль. Он не готов постоянно сносить дерзости от нижестоящих.
— Ты не ответил на мой вопрос, остроумнейший из провидцев, — произнёс Ларк.
Танкуоль пристально глядел на Ларка, пока не заметил, что тот не отвечает ему взглядом, а вместо этого уставился на что–то за плечами Танкуоля. Серый провидец, зарычав, оскалил зубы. Да это же старейшая из известных уловок. Он не собирается оборачиваться и давать Ларку возможность прыгнуть себе на спину. Стукач что, за неразумного крысёныша его принимает?
— Ты на что уставился? — спросил Танкуоль?
— Почему бы тебе не воспользоваться своими невероятными силами предсказания и не выяснить это самостоятельно? — предложил Ларк. — Возможно, тебе удастся узнать, что нам предвещает то чудовищное
