неделе. Иначе у меня так побелеют корни волос, что придется носить капюшон.
— Трудно поверить, что уже в эти выходные День труда [4], — произнес Уилли, глядя в окно на Центральный парк, все еще утопающий в густой зелени деревьев. — Не успеешь глазом моргнуть, как наступит зима и все это исчезнет.
Игнорируя его созерцательное настроение и рассуждения о смене времен года, так же как он игнорировал ее сожаления по поводу седых корней волос, она спросила:
— Уилли, если бы это ты выбежал из дома Лайонсов в тот вечер, о чем бы ты подумал теперь?
Уилли отвернулся от окна, чтобы всецело посвятить себя вопросу жены.
— Решал бы, как выкрутиться в такой ситуации. Сказал бы, что жулик видел мою фотографию с Джонатаном и просто выбрал меня в качестве подозреваемого.
Он сел в свое удобное кресло, решив не упоминать о том, что проголодался и что пора бы подкрепиться, и продолжил:
— После убийства в некоторых газетах была огромная фотография Джонатана с группой участников его последней экспедиции в Египет. В статье говорилось, что это его самые близкие друзья. Если бы за мной гнались копы, я бы сказал, что тот парень мог запросто увидеть меня на снимке и указать на меня ради собственного спасения.
— Такое возможно, — согласилась Эльвира. — Но если на фотороботе будет настоящий убийца и окажется, что это кто-то из друзей Джонатана? Они все рассказали прокурору, где были в тот вечер. Как только преступника узнают, уже через пару минут его будет допрашивать прокурор. И вот о чем я думаю: если тот, кто убил Джонатана, теперь смотрит новости, он испугается до смерти, что у полиции есть фоторобот. Испугается ли он достаточно, чтобы сбежать? Или же он попытается блефовать? А ты бы что сделал?
Уилли встал:
— Если бы я был на его месте, то подумал бы за обедом. Пошли, дорогая.
— Ладно, тебе надо хорошенько покушать и выспаться, — сказала Эльвира. — И, скажу прямо, завтра у тебя будет трудный день.
Глава 72
Дождавшись, пока Мария завернет к дому, Грэг выскочил из своей машины и замер, готовый открыть ей дверцу, когда машина девушки остановится и та отстегнет ремень безопасности. Обняв, он легонько поцеловал ее в щеку и произнес:
— Ты выглядишь прекрасно.
Она засмеялась:
— Откуда ты знаешь? Уже совсем темно.
— Наружные огни твоего дома достаточно яркие, но даже в кромешной темноте я бы тебя разглядел. Просто знаю, что ты можешь выглядеть только прекрасно.
«Грэг такой застенчивый, — подумала Мария. — Он искренний, но комплимент из его уст звучит как- то неуклюже и натянуто. Не спонтанно, и не насмешливо, и не радостно, как это звучало бы из уст Ричарда», — прозвучал вкрадчивый голос у нее в голове.
— Хочешь зайти на несколько минут? — спросил Грэг.
Мария вспомнила, как сидела на больничной парковке и рыдала после встречи с мамой, а потом, достав из сумочки компактную пудру, замаскировала остатки размазанной туши под глазами.
— Нет, я в порядке. — Она села в его машину и, откинувшись на мягкую кожу кресла, призналась: — Должна сказать, что салон роскошный, не то что у меня в машине.
— Тогда это твоя машина, — сказал он, заводя мотор. — Поменяемся, когда вернемся с ужина.
— О, Грэг, — запротестовала она.
— Я серьезно, — тон у него был решительный. Потом, словно поняв, что заставил ее почувствовать себя неловко, он произнес: — Прости. Постараюсь сдержать обещание не напрягать тебя. Расскажи мне о Кэтлин.
Он заказал столик в «Савиньи» — в ресторане, который находился в десяти минутах езды, в соседнем городке Аллендейл. По пути туда она рассказала ему про мать.
— Грэг, она меня даже не узнала сегодня. Это было невыносимо. Она совсем плохая. Просто не знаю, что будет, когда ее отпустят домой.
— Ты не можешь быть уверена, что ее отпустят, Мария. Слышал сегодня в новостях о так называемом свидетеле. У этого парня судимость, целый букет других обвинений, и он пытается заключить сделку с правосудием. Мне думается, он блефует, говоря, что видел, как кто-то выбегал из дома, когда застрелили твоего отца.
— Об этом говорили в новостях? — воскликнула Мария. — А мне велели ничего об этом не рассказывать… Когда я начала говорить тебе про него по телефону, я подъезжала к больнице и смолкла на полуслове потому, что поняла, что надо бы держать язык за зубами.
— Как бы я хотел, чтобы ты доверяла мне больше и делилась со мной, — грустно произнес Грэг.
Они подошли к ресторану «Савиньи». Швейцар открыл дверь, избавив Марию от необходимости отвечать. Грэг заказал столик в уютном зале с камином. «Еще одно место, где мы с папой и мамой провели столько блаженных минут», — подумала Мария.
На столе уже охлаждалась бутылка вина. Стараясь стряхнуть становящееся очевидным напряжение между собой и Грэгом, Мария подняла бокал, только что наполненный официантом.
— За то, чтобы этот кошмар скоро закончился, — произнесла она.
Он коснулся ее бокала своим и нежно произнес:
— Если бы только я мог сделать это для тебя.
Наслаждаясь лососем и салатом, Мария постаралась перевести разговор на другие темы.
— Мне так было приятно вернуться на работу сегодня. Клянусь, мне нравится заниматься инвестициями. А вернуться к себе домой было еще приятней.
— Дам тебе денег для инвестирования, — ответил Грэг. — Сколько на это надо?
«А вот этого я сделать не смогу, — подумала Мария. — Надо быть справедливой с ним. Он не сможет сохранять наши отношения на этом уровне. А я знаю, что никогда не смогу дать ему то, что он хочет».
На Манхэттен они возвращались молча. Он вышел из машины, проводил ее до дома и предложил:
— Чашечку кофе на ночь?
— Не сегодня, Грэг. Я ужасно устала.
— Понимаю. — Он даже не попытался поцеловать ее. — Я многое понимаю, Мария.
Держа ключ наготове, она быстро открыла дверь и сказала:
— Спокойной ночи, Грэг.
Какое облегчение остаться одной… В окно гостиной она проследила, как он уехал.
Спустя несколько минут раздался звонок в дверь. «Это должен был быть Ллойд или Лайза», — подумалось Марии, когда она вглядывалась в глазок. Но, вздрогнув, узнала за дверью Ричарда. Минуту она колебалась, но все же решила открыть.
Войдя, он положил руки ей на плечи:
— Мария, ты должна понять кое-что о том сообщении по телефону. Когда я пытался купить у Лилиан эту рукопись, я делал это ради тебя и твоего отца. Хотел вернуть ее в Ватикан. Ты должна мне верить!
Мария посмотрела на него, увидела в глазах слезы, и сразу злость и сомнение улетучились.
— Я тебе верю, — тихо произнесла она. — Ричард, я верю.
Минуту они смотрели друг на друга, потом с радостью и облегчением она почувствовала его объятия.
— Любовь моя, — прошептал он. — Моя родная, моя любовь…
