Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

после их неудавшейся попытки избавиться от него в 1905 году он сможет купить своими вкладами терпимость этих заинтересованных кругов”, - отметил в своей книге английский исследователь Ральф Эпперсон (“Невидимая рука”, СПб. 1999 г.).

Но это ему не помогло, заморские кукловоды приняли этот компромиссный задобряющий шаг как слабость и страх российского императора.

Если снова заглянуть в мемуары С. Ю. Витте, то увидим, как его использовали в этот период, - Витте с возмущением вспоминает о неблагодарном “друге” С. М. Проппере:

“Но все-таки не Пропперу было мне после 17 октября заявлять, что он правительству не верит, а в особенности с тем нахальством, которое присуще только некоторой категории русских “жидов”, “явился в Россию из-за границы в качестве бедного еврея, плохо владеющего русским языком… пролез в прессу и затем сделался хозяином “Биржевых ведомостей”, шляясь по передним влиятельных лиц… когда я был министром финансов, Пропер выпрашивал казённые объявления, различные льготы и, наконец, выпросил у меня звание коммерции советника”.

История знает, как поступали с прессой в критические для страны дни, например Ришелье или Наполеон, и каков был эффект. Поскольку Николай II историю знал плохо, то поступил, опять надеясь на какие-то иллюзии - с конца 1905 года пошёл на очередную уступку - дал полную свободу прессе от предварительной цензуры. Это было безумство в той ситуации, ибо неизбежно вело к очередной революции. Во многих мемуарах свидетелей тех времён одна из главных причин, приведших к трагедии 1917 года - безумная и бесконтрольная пресса, которая “играла в одни ворота”.

Марксисты от пера и бумаги быстро захватили всё политическое пространство в России. По аналогии с “Бюро защиты евреев” думские журналисты организовали “бюро печати”, от которого зависело распределение аккредитованных мест - карточек. Что там творилось, объясняет А. Солженицын:

“Члены бюро “отказали в карточке” корреспонденту из газеты “Колокол” (чтение сельских священников). Кадетка Тыркова вступилась, что “нельзя же лишать этих читателей возможности узнавать о Думе по отчётам той газеты, которой они доверяют больше, чем оппозиционной прессе”, но “суетливые мои коллеги, среди которых преобладали евреи… горячились, кричали, доказывали, что “Колокол” никто не читает…”, - вспоминала Тыркова. (Вот истинное лицо “свободной” прессы)…

Комичным был один эпизод думских прений по вопросу черты оседлости - отбиваясь от противников, Пуришкевич среди речи вдруг протянул указующую руку к ложе печати, расположенной в кольцевом барьере близ трибуны: ”Да вы посмотрите на эту черту еврейской оседлости!” - и весь зал невольно посмотрел на корреспондентов, и так же громко захохотала, не удержалась и левая сторона… ”.

А. Солженицын в своём исследовании приводит названия многих еврейских газет того времени, фамилии редакторов, владельцев и журналистов. Верные выводы в этой теме сделал в ноябре 1905 Д. И. Пихно, редактор национальной русской газеты “Киевлянин”:

“Еврейство… поставило на карту русской революции огромную ставку… Серьёзное русское общество поняло, что в такие моменты истории печать сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь… и общество терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться”.

Всё это можно повторить и относительно событий 1917 года, ибо за 11 лет никто в руководстве России ничего в данном вопросе не изменил.

Полный крах в информационной войне с марксистами. В начале 1906 года Витте создал Думу, в которой депутаты не работали над законами, а добивались власти - пытались дискредитировать и подменить правительство.

“Вечное равнение налево, трусливое оглядывание по сторонам было органически присуще партийным вождям… И это не удивительно, потому что духовно кадетизм был поражён тем же духом нигилизма и беспочвенности, что и революция”, - так витиевато вспоминал о первой Думе С. Н. Булгаков.

Искренне возмущался М. О. Меньшиков:

“Мы переживаем постыдные годы бунта, где народные отбросы в союзе с инородцами терроризируют власть, срывают парламент, лишают возможности культурного законоустройства, предают трудовую часть нации разгрому и грабежу… Парламент есть храм национального законодательства; как в храме, тут должно быть одно национальное исповедание, одна политическая вера. Как в храме признается один Господь, так в парламенте один господин - свой народ и одно господство - свое собственное”.

Это была иллюзорная идеализация парламента - Думы наивным Меньшиковым.

Император Николай II убедился в неправоте Витте, в нём окончательно разочаровался, и писал в это время своей мамочке:

“Ты мне пишешь, милая мама, чтобы я оказывал доверие Витте… Но не могу скрыть от тебя некоторого разочарования в Витте. Все думали, что он страшно энергичный и деспотичный человек и что он примется сразу за водворение порядка прежде всего…”.

Да, деспота или “сильной руки” из либерала С. Витте не получилось и не могло получиться в принципе. И царь его уволил. Из воспоминаний Милюкова о Витте:

“По его выражению (Витте), его взяли “на затычку” и выбросили “хуже прислуги””.

На самом деле ситуация была сложная, неоднозначная. Витте хотел действовать по стандартной схеме - как в Европе, и это было очень сомнительно в той ситуации в России. Витте сам понимал, что Парламент - Дума будет использована другими силами и по другому назначению, но питал какие-то иллюзии:

“… Я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу…”.

С воспитанием у Витте ничего не получилось - первая Дума (апрель 1906 года) - “дума народного гнева”, сама не работала, а то, что называли работой, было полностью направлено против правительства и на срыв его работы. Думцы рвались к власти, пытаясь собою заменить правительство. С июня 1906 года царь догадался сделать ставку на Петра Аркадьевича Столыпина (1862-1911), с чьей это подсказки, к сожалению, неизвестно, а то можно было бы похвалить этого человека. П. А. Столыпин с 1903 до апреля 1906 года служил губернатором Саратовской губернии, в которой решительно и успешно справился с терроризмом, а 26 апреля был назначен министром внутренних дел России, через полтора месяца уже возглавил правительство.

Столыпин, начав реформирование, объявил, что новая Дума должна быть другой, то есть должна нести ответственность за принятые решения вместе с правительством, а не так как прежде - Дума обсуждает и принимает законы, “а действует и несёт ответственность правительство” (Столыпин).

А главное - Столыпин решил побороться за умы уже испорченных низов - крестьянства:

“Итак, на очереди главная задача - укрепить низы. В них все силы страны. Их более ста миллионов! Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!” - убеждал Столыпин. П. Н.

Милюков: