её через расщелины, крупные лужи и полуосознанно прислушивался к тому, что творилось позади. Тишина. Тишина, чёрт побери! Что там с ребятами — не угадаешь. Остаётся только надеяться на лучшее. И молиться за них.
— Надо вот туда подняться, — сказала мне женщина, указывая на вознёсшуюся над нами гору. — Осмотреться, во-первых, и, кроме того, нам всё равно в ту сторону.
— Хорошо. Как думаешь — до них уже добрались?
— Естественно. Поисковых собак никогда не отпускают дальше чем на перестрел. Отойдя дальше, чем положено, они прекратят погоню и будут дожидаться своих хозяев.
— Кто — собаки?
— Да, кто ж ещё…
— Но каким образом такое возможно?
— Дрессировка.
— И магия?
— Отчасти. Почему ты спрашиваешь?
— Да так. Теперь всё понятно.
Карабкаясь по склону горы, я, наверное, ещё чуть-чуть верил и надеялся, что погоня — призрак, что нам не от чего спасать свою жизнь, что как-нибудь всё обойдётся, что псы взялись откуда-то из пустоты, а конники просто привиделись, или пришли сюда не по наши души. Пустые надежды, но они с упорством пробивались к свету и давали о себе знать, как бывает всегда. Веришь в лучшее до самой последней секунды. Пока волны не сомкнутся над головой, и в глазах не померкнет образ мира.
Иногда мне хотелось вглядеться в лицо Аштии — с любопытством, испытующе — но я знал, что это совершенно бесполезное занятие. Она умеет отсекать свои эмоции не хуже, чем сдержаннейшие из аристократов моей родины. И сейчас держалась так, словно нас ждут просто учения, не более. Я знал, что это всего лишь маска, но чужая безмятежность всё равно успокаивала. И, вглядываясь в вершину горы, на которую мы взбирались, уже хотелось как-то оптимистичнее смотреть в будущее. Будущее… Если оно вообще у нас будет.
Вскарабкавшись наверх, Аштия огляделась, хмуря брови. Я же просто замер в немом изумлении перед совершенством мира. Отсюда можно было разглядеть и часть Каньона, плывущего в золотом тумане — над плоскогорьем, похоже, поднимался ветер, вздыбивший редким облаком тучи песка. Видны были и просторы девственной чащи, если взглянуть направо, и стеклянные обломки озёр, а может, просто очень широкой реки с неровной поймой. Синее, как мечта, небо торжествовало над всем этим варварски-пышным лесным великолепием, почти подходящим под определение «джунгли».
— Не туда смотришь, — окликнула меня Аштия. И кивнула влево, на едва видимый в зелени склон, который мы миновали, и далее вглубь.
— Что там? Заметила что-нибудь?
— Заметила. Идём. Быстрее!
Идти по-настоящему быстро оказалось практически невозможно. Природа если о чём и позаботилась, то о собственной причудливости, а не об удобстве людей. Так что, осознавая опасность приземления ногой в какую-нибудь замаскированную расщелину, я смотрел вниз чаще, чем вперёд, и не очень разгонялся. Спутницу свою тоже старался насколько возможно тормозить. Она оглядывалась и сбавляла темп. На какое-то время.
Несколько раз нам преграждала путь плотная паутина лиан, к которой не сразу и сообразишь, как приладиться. В первый раз Аштия даже слегка напугала меня, молниеносно сдёрнув с бедра символ своей власти и в пару взмахов сорганизовав для нас проход. Оказалось, что диск Главы Вооружённых сил Империи в этом деле удобнее, чем мачете. Второй и последующие разы я уже не удивлялся.
— Ты им оставляешь зримые следы своего здесь присутствия. Думаешь, ножом так расчистить можно?
— Можно, но дольше.
— Всё равно сообразят, кто тут побывал. Как только увидят следы.
— Сообразят. И увидят. Вопрос лишь в том, когда именно увидят… Туда.
— Ты знаешь эту местность?
— Не то чтобы. Один раз общевойсковые учения проводились в Каньоне, было такое. Не здесь, но на утверждение представлялась карта с прилегающими территориями. А я такие карты всегда очень внимательно изучаю. На предмет постановки особо каверзных заданий.
— Топографическая карта?
— Само собой.
— Может, ты случайно помнишь тут какие-нибудь надёжные укрытия?
— Нет тут таких, — усмехнулась Аштия. — Или я о них не знаю.
— А куда мы вообще направляемся?
— Будем пытаться выбраться к одному из посёлков по ту сторону хребта и Долины Водопадов и искать там хороших лошадей. У меня при себе золота на изрядный такой табунок.
— Тут и Долина Водопадов есть?
— Имеется. Изрядная такая, особенно если форсировать с использованием подручных средств. Ещё, кстати, можно попробовать добраться до посёлка при порогах и там взять лодку. Будем действовать по ситуации. Тут главное другое. Дали б нам уйти…
— Аше…
— М-м?
— Ты как полагаешь — если преследователи охотятся именно за тобой, а тому есть немало признаков, они будут стремиться убить тебя или взять в плен?
— М-м-м… Скорее второе. Убить — слишком нерасчётливо. Неэкономно. Я бы на их месте ожидала от подобного пленника большой выгоды. Глава Дома — это не объедок с нищего стола. Тут можно долго и продуктивно играть топором над шеей. Самое меньшее — разорить вражескую область огромным выкупом — чем плохо?
— М-да уж… Но это ситуацию чуток упрощает.
— Думаешь?
— Уверен.
Женщина передёрнула плечами, словно замёрзла, но лишь теперь это осознала — а ведь небо со всей щедростью изливало на землю зной, лишь немного смягчённый для нас свежестью лесной тени. Уставшая или нет, она торопилась вперёд, хоть и без твёрдой уверенности. Видимо, ищет ориентиры, обозначенные на топографической карте и запавшие в память. Путь это нам упрощало мало, уже несколько раз я ловил её, поскользнувшуюся на камнях или сорвавшуюся со слишком крутого участка подъёма. Потом точно так же она поймала меня. Рука у её светлости была твёрдая, хватка — что надо.
— Спасибо.
— Не о чем говорить… А ну-ка, обернись! — Я повиновался. — Заметил?
— Движение?
— Именно.
— Зверь?
— Ерунда, звери ходят иначе.
— Люди? И много?
— А свет их знает… Посмотрим. Это же довольно далеко.
— Не так далеко, как хотелось бы, раз ты их заметила. Чёрт!
— Давно хотела у тебя узнать, что такое чёрт? Ты очень часто используешь это слово.
— Самое время предаться радостям языкознания.
— Конечно.
— Ну да, потом может оказаться поздно… Чёрт-то? Мифологическое существо, мелкий пакостник. Символ неудачи, зла, всё такое…
— Твои соотечественники считают, что это существо виновато в их неудачах, и потому вспоминают о нём?
— Когда-то именно так и считали. А потом возникла всеобщая привычка.
