— Идем, идем… Да уйдешь ты отсюда или нет, идиотка!
— Нет, погоди, я быстро, я потушу…
Алена вырвала руку, подбежала к столу, принялась гасить горящие на столе бумаги — била по столу все тем же знаменем, как колотушкой.
— Это неправильно, нужно уйти и вызвать пожар… — начал Лева. — Ладно, я понял, ты не уйдешь… Хочешь сгореть тут, ну и гори, черт с тобой…
Лева вернулся в кабинет, помог Алене затушить огонь на столе, бросил остатки красного полотнища в угол.
— …Кража, взлом, поджог, пожар — теперь мы можем уйти?
Алена от двери озабоченно оглядела кабинет, кивнула, — кажется, потушили.
— А может, ты еще что-нибудь подожжешь и потушишь? Хочешь, можем в кабинет директора заглянуть, — участливо сказал Лева.
Виталик ждал их за углом, на том же месте, где они встречались.
— Все нормально, сторож дрых. Нас никто не видел. Я вызвал пожарных женским голосом. Повезло, что в кармане двушка завалялась…Левка, а как это вообще все произошло? Почему был такой черный дым?
— Ну как? Она наклонилась к огню, и шарф вспыхнул, он синтетический, синтетика мгновенно загорается, — объяснил Лева. — …И во время горения коптит, поэтому черный дым, копоть…
— Что ты говорил — шарф синтетический? А маме его одна папина поклонница подарила как шелковый! Вот люди… — возмутился Виталик. — …Ты как, Алена?
Алена стояла, прижимая руки к лицу, волосы вокруг лица превратились в паклю.
— Детка, волосы заживут… то есть отрастут, — утешил Виталик. — Ну что, пойдем ко мне, сажу отмоем?
— Да, в таком виде мне домой нельзя, — поддержал Лева.
Алена отняла руки от лица, замерла, и мальчики замерли тоже. Когда они все втроем в шоке метались по темному кабинету, когда Лева с Аленой, взявшись за руки, бежали по лестнице, во всем этом безумии ни один из мальчиков не видел ее лица.
— Ой, мамочки! — вскрикнул Виталик.
— Мама… — прошептал Лева.
У Алены было совершенно черное обгоревшее лицо.
…Раздался вой сирены — две пожарные машины одна за другой медленно ползли по узкому Щербакову переулку, и под вой сирены они побежали по Фонтанке, к третьему двору Толстовского дома.
— Ни фига себе сходили в булочную… — на ходу прокричал Виталик. — Куда нам ее?
— В травму, куда еще, — на бегу ответил Лева, — она пока от шока не испытывает боли, а скоро…
— Мне больно, больно!.. — задыхаясь от слез, закричала Алена. — Домой, к маме!..
…— У нее все лицо черное, — с жалостью сказал Виталик.
Они с Левой стояли на заднем дворе у помойки, вглядывались в Аленины окна.
Сразу после того, как они довели Алену до квартиры и, позвонив в дверь, скатились по лестнице, — им показалось, что не прошло и пяти минут, — во двор въехала «скорая помощь».
Спустя несколько минут во двор вынесли носилки, Лева с Виталиком бросились к машине, — увидеть Алену хоть на мгновение. Но это была не Алена, на носилках вынесли Андрея Петровича. Затем во двор въехала еще одна «скорая», Ольга Алексеевна с Аришей вывели закутанную с головой в покрывало Алену, и мальчики как-то стушевались, не решились подойти.
— Ладно, ты умный, скажи, как она теперь будет жить? Она была такая красивая, а стала такая страшная, обгоревшая. Была красота, и нету…Как ей теперь жить… Левка?
Лева отвернулся, скривился.
— Ты что, плачешь? — спросил Виталик. — Я бы и сам заревел, но не умею. Ты, знаешь что……Ты не стесняйся, поплачь, тебе легче будет…
Лева молчал.
— Получается, я виноват, что шарф принес… Если бы не этот чертов шарф! Если бы я хотя бы не обкрутил ей шарфом шею!.. Нет, это я так, на самом деле я не виноват…
Лева молчал.
— Еще повезло, что глаза не пострадали… — бодро начал Виталик, и тут у обоих внутри камнем провалился ужас. Оба представили, как Алена выходит из кабинета слепой… и, уже не стесняясь друг друга, заплакали, сцепившись руками и подвывая.
…— Я в кабинете сумку забыл, в ней задачи из кружка. Листок с задачами. Вернуться забрать? — наконец деревянным голосом сказал Лева.
Виталик покрутил пальцем у виска:
— У тебя что, тоже шок?
Утром, перед тем как идти в школу, Виталик с Левой наблюдали, как Ольга Алексеевна и Андрей Петрович Смирновы вместе вышли из дома. Смирнов, как обычно, уселся в свою черную «Волгу», а его жена направилась к троллейбусной остановке на Загородном.
— Да-а, — вздохнул Виталик, — гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей…
Вместо того чтобы идти в школу, они поднялись к Смирновым. Открыла Ариша, войти не пригласила, мертвым голосом сказала:
— У нас Алена обгорела. Мы всю ночь в больнице были, утром ее домой привезли. Родители на работу ушли. У мамы лекция, нельзя отменить, а у папы совещание в обкоме. У нас папа вчера… плакал. Ему «скорую» вызывали.
— Что врачи сказали? — закричал Лева так громко, будто Ариша находилась за сотни километров от него.
— Врачи сказали, что инфаркта нет. Хотели его в больнице оставить, но он отказался и к нам уехал… Они ему уколы сделали и…
— Да не ему, Алене что врачи сказали?..
— Сказали, что… ничего не сказали. Нижняя часть лица — ожог второй степени.
— Она была вся черная… — прошептал Виталик и осекся, замолк, но Ариша не расслышала или не поняла.
— Верхняя часть лица почти не пострадала, она была черная от копоти. А шея и… и где грудь, там очень сильный ожог.
— Можно нам войти? Мы в прихожей посидим, — попросил Виталик.
— Мы и на лестнице можем, — добавил Лева, — мы все равно в школу не пойдем…
В любой школе всегда стараются скрыть от учеников чрезвычайные происшествия, и, как правило, это удается, но скрыть пожар невозможно.
Когда приехала пожарная машина, собственно пожара уже не было, были следы пожара. Сторож в сопровождении пожарных удивленно рассматривал кабинет завуча — почти полностью сгоревшие бумаги на столе, стены в копоти и… и все. Он был готов поклясться, что в школе никого не было.
— Это прямо какая-то нечистая сила, — бормотал он.
— Нечистая сила пробралась в кабинет завуча и устроила пожар, — отгоняя рукой пары алкоголя, исходившие от сторожа, ядовито заметила спешно вызванная в школу директриса.
На следующее утро особенная атмосфера возбуждения, тревожности и важности происходящего чувствовалась уже в гардеробе. Младшие классы были отпущены по домам, старшеклассникам было известно, что в школе ЧП. Учителя сновали по коридорам с тихими значительными лицами, на переменах собирались стайками, перешептывались — взломщики, пожар!..
Выдвигались разные версии: это были вконец исхулиганившиеся ученики 6-х классов, это были
