зарево, казалось, предвосхищает новый рассвет. Однако оно разгоралось не вдоль всего края неба, лишь в самой его середине; сонм облаков устремился вперёд, послушно выстраиваясь исполинско-триумфальной аркой. Оттуда, из-под арки, пролился яркий, режущий свет, идеально-белый, терзавший глаза, чуть не выжигавший их; из снежно-девственного сияния возникла алая капля, так напоминавшая кровь. Словно крошечный лоскут пламени, она затрепетала посреди неба, стремительно приближаясь и волоча за собой длинные, множественные шлейфы призрачного пламени.
Отец Этлау обеими руками придерживал веки, не давая им закрываться. Его шатало, из глаз градом лились слёзы, однако он не зажмуривался и не отворачивался.
– Спаситель-во-Гневе, – услыхал Фесс сипение преподобного. – Спаситель-во-Гневе, всемогущее что-то, услышь нас, спаси и оборони!
– Оборонить себя мы сможем только сами, – зло бросил ему некромант.
Орки скалились, иные отворачивались, закрываясь сгибом руки; но куда больше даже не подумали бросать оружие.
– Обороним, само собой, – рыкнул Уртханг, в свою очередь не сводя глаз со Спасителя. – Нам страшиться нечего. Говорят же, будто у нашего племени души и вовсе нету.
– Тогда вниз, – начал было Фесс, однако его прервало издевательское:
– Не думаю, что тебе стоит торопиться, некромант Неясыть.
Голос Эвенгара слышался невероятно чётко, хотя самого Салладорца нигде поблизости не было видно.
Не обращая внимания на глумление Тёмного мага, Фесс коснулся шеи Аэсоннэ, её теплой и гибкой брони, скрывавшей перекатывающиеся мускулы.
Пора лететь, дочка. Вперёд и вниз, до самого конца. А если потребуется, то и дальше.
Спаситель стремительно приближался. Язычок дальнего пламени превратился в человеческую фигуру, облачённую в алое. Лик Спасителя каждый видел в мельчайших деталях, и Фесс невольно удивился – повергателя миров словно только что сунули головой в кузнечный горн, настолько обожжено и жутко казалось его лицо. Нет, любой, хоть раз взглянувший на иконы с Его образом, тотчас бы узнал небесного странника.
Обгорелый лик из скорбного сделался страшен. Спаситель шагал под облачным потолком по стремительно развёртывающейся прямо в воздухе золотой тропе, шёл быстрым упругим шагом воина, а не погружённого в молитвенные раздумья пилигрима.
Алая накидка трепетала за плечами, словно боевой стяг.
– Ответил-таки! – проревел Ракот, потрясая чёрным клинком. – Надо ж, а то я уж думал – опять струсишь!
Схватка с мятежным чародеем на миг утихла. Названые братья не успели как следует взяться за него, а уже появился враг куда серьёзнее.
– Хаген, сможете его сдержать? Не одолеть, только сдержать?
– Сможем, учитель, – услыхал коричневопёрый сокол голос хединсейского тана.
– Нам, похоже, придётся заняться кое-чем другим. – Хедин желчно и ядовито усмехнулся. Смеялся он сам над собой – никогда не верил Ракоту, что сущность, подобная Спасителю, явится на открытый поединок, ан вот ведь как оно вышло…
– Учитель, мы не отступим. Как тогда, в Храме. В столице Видрира.
– Я знаю, Хаген, – а что тут ещё скажешь? – На тебя надежда, Читающий.
«Всегда готов к услугам», – равнодушно отозвался тот. Ничего не страшится, что и неудивительно: вот уж у кого души точно нет и никогда не имелось.
…Обычно Ракот избегал нематериальности, развоплощений, бесплотья. Слишком уж сильно и живо, несмотря на протёкшие столетия, это напоминало о жутких временах его собственного заточения на Дне Миров. Черноволосый воин в тёмной броне предпочитал клинок хитроумным заклятьям, вольно или невольно ограничивая себя. Но – не сегодня. Он уже попробовал остановить Спасителя «обычным образом», пытаясь представить, как действовал бы на его месте многомудрый Хедин или как он сам стал бы сражаться с могущественным, но диким колдуном, каких немало попадалось на его пути.
Ракот видел взметнувшегося ввысь коричневокрылого сокола – Хедин спешил на подмогу. Далеко внизу остались подмастерья, Хаген, рыцари Прекрасной Дамы – их битве придётся подождать, как ни печально. Новым Богам предстояло схватиться со Спасителем. Явившимся, куда позвали. Ответившим на вызов.
Владыка Тьмы чувствовал – его враг изменился. Жертва тех двоих, не разжавших объятий до самого конца, нанесла Спасителю куда более глубокую рану, чем все атаки Ракота.
Отлично. Как не преминул бы посоветовать Хедин, используем открывшуюся слабость. Словно он, Владыка Тьмы, хотя и бывший, этого не понимает!
– Спасибо, что пришёл! – Могучий глас Ракота пронёсся над Эвиалом, от горизонта до горизонта, за ставляя вздыматься волны и в ужасе разлетаться облака. Далеко на севере трескались вечные ледяные поля, на юге смерчи сшибались друг с другом, сойдя с века ми исхоженных троп. – Честь и слово тебе не чужды, так?
…Нет, чужды, вдруг подумал Ракот. Я произношу пустые слова. Я хочу верить, что мой враг, как и я, блюдёт вежество поединка. Но я же знаю – он есть пустота, обманка, тлен, мигающий болотный огонёк, заманивающий путника в глубь трясины. Как такой может уважать священные правила единоборства, почитающиеся таковыми среди самых диких и кровожадных племён?
Как поступил бы сейчас Хедин?.. Или, может, лучше – как поступить сейчас Ракоту, Владыке Тьмы, отнюдь не бывшему, Ракоту Восставшему, обращавшемуся и зажигавшему словом миллионные массы тех, кто верил ему и шёл ради него на смерть?.. Ради него и вместе с ним, потому что Восставший никогда не бежал от боя, никогда не прятался в высоких крепостях и не окружал себя многочисленной стражей.
– Осторожно, брат. – Хедин, в отличие от Ракота, говорил так, что его слышал один лишь Владыка Тьмы. – Эвиал не выдерживает тяжести Спасителя. Кости земли начинают трещать, не чувствуешь?
Ракот не ответил. За плечами Спасителя дерзкой насмешкой развевался красный плащ, такой же, как и боевое одеяние Владыки Тьмы.
…Осторожно, брат! – можно подумать, он слепо бросится на этого Спасителя.
…Про тебя говорят, что ты умираешь в каждом мире, куда нисходишь в первый раз. Умираешь в человеческом обличье мучительной и позорной смертью, оставив священные книги, последователей, готовых на всё, свою «церковь» – словно бросаешь якорь, чтобы много веков спустя вернуться – и забрать законную добычу. Говорят, что ты даришь надежду, что ты спасаешь души от «ужаса посмертия». Но ты оставляешь за собой лишь пустыню. Мы считаем это самым настоящим злом, и встать против тебя требует не только долг стражей Упорядоченного, но и наша собственная совесть, совесть Истинных Магов, унаследованная Новыми Богами.
Да, ты мучился и страдал. Зная, что это – не настоящая смерть. Может, твоё человеческое воплощение действительно корчилось от боли и ужаса – ты, настоящий, смотрел на происходящее с усмешкой. Ведь это всё понарошку. Что за смерть, за которой приходит «чудо воскрешения»? За тобой – только ложь.
Сейчас Ракоту казалось, что он видит Спасителя словно со всех сторон, множеством глаз. Золотая тропа развёртывается, чуть наклоняясь к земле, человеческая фигурка в алом плаще шагает быстро и упруго, готовая к бою.
Ты, свободнотекущая магия, великая кровь Упорядоченного, дающая жизнь всему под бесчисленными звёздами! Вы, хрустальные сферы небес, приводимые в движение её током, вы, луны и светила, всё, что создано в единый миг великим и непостижимым разумом предвечного Творца, всё, окружающее человека, – дайте мне силу встретить смерть – смертью и пламя – пламенем.
Ракот сейчас ощущал за плечами неисчислимые сонмы миров. Восторг ярился испепеляющим огнём, Владыка Тьмы знал, что острие его удара пронзит любые магические барьеры. О Хедине он не думал.
…Спаситель. Неведомый, непонятный, поддерживаемый невесть какими силами. Непобедимый. Очень
