очевидным участником этого «переговорного процесса».
В качестве подтверждения этой версии можно вспомнить о визите в Германию американского инженера и физика венгерского происхождения Теодора фон Кармана (Theodore von Karman, 1881-1963), который с 1930 года работал в США, приняв приглашение фонда Гуггенхайма возглавить аэронавигационную лабораторию (Guggenheim Aeronautical Laboratory) при Калифорнийском технологическом университете (GALCIT). В 1936 году на её базе была создана «Лаборатория реактивного движения» (JPL, «Jet Propulsion Laboratory»), которой позднее предстояло внести весомый вклад в космическую программу США 1950-1960-х годов.
В 1945 году фон Карман был назначен председателем научно-технической коллегии ВВС США, позже преобразованной в Главное научно-техническое управление, и возглавлял американские технические миссии в Германии по изучению достижений этой страны в области сверхзвуковой аэродинамики и управляемых ракет. По данным ряда исследователей, первый выезд в Германию в рамках научно-технической коллегии ВВС США фон Карман совершил уже в апреле 1945 года, познакомившись с Вернером фон Брауном и другими учёными из исследовательского центра Пенемюнде. Именно фон Браун и его коллеги были в числе первых инженеров III Рейха, вывезенных в США в рамках реализации программ «Облака» и «Скрепка».
Не исключено, что в этих переговорах принимала участие и советская сторона. И, по всей видимости, между руководством США и СССР были достигнуты соглашения о разделе технологических разработок Германии. Именно этим можно объяснить странное поведение американцев 10 мая 1945 года в Пльзене. По словам Вильгельма Фосса, сказанным им в интервью Тому Агостону в начале 1949 года, он намеревался передать чертежи спецгруппы Каммлера американцам, а не русским. 6 мая 1945 года войска 16-й бронетанковой дивизии 3-й армии под командованием генерала Джорджа Паттона вступили в Пльзень. 10 мая Вильгельму Фоссу удалось попасть на заводы «Шкода».
«В смятении он отыскал членов штаба Каммлера, - пишет Кук, - который сообщил, что те, кому удалось выжить, уже отыскали документы о персонале и заработной плате и погрузили их в грузовик. Они надеялись до прихода русских спрятать их в надёжном месте. Через два дня завод должен был перейти в руки Красной Армии.
Фосс нашёл главного американского офицера, сообщил ему, кто он, и рассказал, что в действительности находилось в грузовике. Американец выслушал, не выражая интереса, и, наконец, ответил Фоссу, что ему было приказано всё передать русским».
В ходе своего расследования Ник Кук встречался с польским учёным Игорем Витковским, который, ссылаясь на данные польских и российских архивов, поведал Куку много любопытных фактов. Согласно исследованиям Витковского, выходило следующее.
Уже в 1944 году в Германии была создана эвакуационная команда. С 28 июня 1944 года часть «команды», которая подчинялась гауляйтеру Нижней Силезии Карлу Ханке (Karl Hanke, 1903-1945), возглавлял обергруппенфюрер СС Якоб Шпорренберг (Jacob Sporrenberg, 1902-1952). Ханке, как и все гауляйтеры, возглавлявшие отделения НСДАП в округах III Рейха, отчитывался непосредственно перед лидером партии - Мартином Борманом. Из чего многие исследователи делают логичный вывод о том, что эвакуационная программа, несомненно, курировалась Борманом, который, как известно, в самом начале мая 1945 года таинственным образом исчез из осаждённого Берлина. Самого Карла Ханке после 4 мая также никто не видел, хотя официально считается, что он скончался в 1945 году.
Якоб Шпорренберг был более чем высокопоставленным полицейским генералом СС: он имел звание обергруппенфюрер - такое же, как и у Эрнста Кальтенбруннера (Ernst Kaltenbrunner, 1903-1946), заменившего Рейнхарда Гейдриха на посту главы министерства безопасности III Рейха - РСХА. Ник Кук верно замечает, что назначение Шпорренберга на пост главы «специальной эвакуационной команды», располагавшейся в Нижней Силезии, показывает, насколько большое значение имел эвакуационный проект для Бормана.
По данным Игоря Витковского, которые он получил, как уже было сказано, работая в польских и российских архивах, в 1945 году состоялся допрос высокопоставленного чиновника из Министерства безопасности III Рейха - Рудольфа Шустера, на котором присутствовали два офицера польской разведки - глава польской военной миссии в Берлине генерал Якуб Правин и полковник Владислав Шиманский. В ходе этого допроса и стало известно о существовании «Генерального плана-1945», который действовал в рамках специальной эвакуационной команды. Правину и Шиманскому удалось узнать, что за «Генеральным планом- 1945» стоял именно Мартин Борман. Шустер знал не так много - он отвечал за транспортировку. Однако, сведения о существовании секретных эвакуационных планов вызвали тревогу.
В 1945 году Шпорренберга арестовали английские оккупационные войска, но в октябре 1946 года выдали его польским властям, так как в последние годы существования III Рейха Шпорренберг работал именно на этих территориях. Шпорренберг сообщил польскому суду, что он отвечал за эвакуацию из Нижней Силезии высоких технологий III Рейха, технической документации и персонала, а также участвовал в убийстве 62 учёных и лабораторных работников, которые трудились над сверхсекретным проектом СС на шахте Венцеслаш недалеко от Людвигсдорфа - небольшой деревни в горах к юго-востоку от Вальденбурга на территории нынешней Польши.
Шпорренберга допрашивали и советские чекисты, и, судя по всему, он был одним из первых, от кого разведка СССР узнала о существовании суперсекретного проекта СС под названием «Колокол» (“Die Glocke”). Вскоре после судебного процесса Шпорренберг был приговорён к смертной казни. Однако, казнь через повешение в варшавской тюрьме была осуществлена позднее - 6 декабря 1952 года.
Шпорренберг был не единственным членом эвакуационной команды, который вскоре расстался с жизнью. В 1947 году при загадочных обстоятельствах погиб Рудольф Шустер. При странных обстоятельствах скончались и офицеры польской разведки, которые присутствовали на допросе Шустера: генерал Якуб Правин утонул, а полковник Владислав Шиманский погиб в авиакатастрофе.
Возвращаясь к эвакуации технологий, документации и персонала III Рейха, заметим, что эвакуационная команда, насколько можно понять, осуществляла переправку по трём направлениям. Северное направление - в основном, через порты и аэродромы Норвегии, которая до последних дней войны находилась в составе III рейха. Западное направление - через Испанию. Южное направление - через греческие порты Адриатического моря, которые также до последних дней войны находились под германским контролем.
В ходе общения с Игорем Витковским Ник Кук выяснил, что «по воздушному мосту, созданному южным подразделением “команды” между ещё не оккупированными территориями Рейха и нейтральной, но симпатизирующей гитлеровской Германии, Испанией удалось в последние месяцы войны переправить 12 000 тонн суперсовременного оборудования и документации, для чего были использованы все доступные воздушные средства Люфтваффе […].
Через северные порты Адриатического моря, остававшиеся в руках немцев до самой капитуляции, отважный командир подводной лодки мог прорваться сквозь строй превосходящих сил союзников и эвакуировать груз морем».
По данным Игоря Витковского, которые приводит в своей книге Ник Кук, «команда НКВД и польской разведки выяснила, что оберштурмбанфюрер СС Отто Нейман […] отвечал за морскую эвакуацию в южном направлении - в Испанию и Южную Америку. Неймана так и не удалось поймать: говорили, что он сбежал в Родезию, где его, якобы, видели после войны».
На фоне всего вышеизложенного очень сомнительно выглядят утверждения о том, что обергруппенфюрер СС Ганс Каммлер в начале мая 1945 года принял решение добровольно уйти из жизни. Тем более, что Каммлер, как гласит большинство версий его смерти, ушёл из жизни где-то между Прагой и Пльзенем. То есть, получается, что из Мюнхена или его окрестностей, где Каммлер реально был, по крайней мере, на момент 17 апреля 1945 года, он отправился на 300 километров в северо-восточном направлении -
