бродит где-то рядом и молча взывает к его совести. Молча, но беспощадно…
Он совершил сегодня ночью недопустимую глупость. И вдвойне будет обидно, если он принес Татьяну в жертву напрасно. Что, если письмо не дойдет до адресата, если Авдеев не вдохнет яд?..
Это будет несправедливо. Катастрофически несправедливо… А так и будет. А значит, Татьяна погибла напрасно…
Если так, то справедливость надо восстанавливать. Хотя бы ценой своей жизни… Олег посмотрел на грузовик. На этой машине можно выбить ворота, оберегающие покой Авдеева, ворваться к нему в дом и предъявить ему счет.
Олег понимал, что у него нет шансов выжить. Даже если он сможет расправиться с Авдеевым, живым он из его дома не уйдет. Но зачем ему такая жизнь, где нет Юли? Зачем ему такая жизнь, в которой он убил ни в чем не повинную Татьяну?..
Не раскололся Кирилл, не рассказал он, кто такая Юля Маевская и почему она убивала дружков Авдеева. Потому и ждала его награда.
Их с Юлей посадили в одну машину. Это был обычный милицейский «уазик» с задним отсеком для перевозки задержанных. А необыкновенность этой машины состояла в том, что где-нибудь под сиденьем находился «жучок» для прослушки разговора. Во всяком случае, подполковник Зайцев способен был на такой финт.
Подельников не перевозят вместе, чтобы они не смогли договориться меж собой, как вести себя на допросе. И если Кирилла с Юлей везут вместе, значит, Зайцев что-то задумал. Ну и черт с ним, главное, что Кирилл может обнять свою любимую.
Он хотел ей столько всего сказать, но лучше передать ей свои мысли на недоступном для Зайцева языке поцелуя. Да и соскучился он по Юле так, что не в состоянии оторваться от ее губ. Их уже закрыли в отсеке, но машина еще стоит, и они могут целоваться без риска стукнуться головами.
В машину их сажали в наручниках, но сейчас их сняли, и они могут купаться в объятиях друг друга. И наслаждаться последней возможностью быть вместе. Ведь содержать их будут в разных камерах, и увидеться они смогут лишь на очной ставке и на следственном эксперименте…
Машина тронулась, и Юля отстранилась от Кирилла.
– Как же мы будем дальше жить?
Такая тоска в ее глазах, что волком выть хочется.
– Ничего, что-нибудь придумаем.
– Ничего мы не придумаем.
Кирилл пальцем коснулся своего уха и обвел взглядом пространство вокруг Юли. Дескать, прослушка. Но ведь молчать им вовсе не обязательно. Можно говорить на отвлеченные темы.
Но Кирилл ничего не смог сказать, потому что машина вдруг заложила крутой вираж. Он и понять не успел, в чем причина такого маневра, как все вокруг сотряслось от сильного удара; грохот, скрежет железа смешались с зубодробительной болью. Теряя сознание, он понял, что на него налетела Юля…
В себя он пришел довольно быстро. Машина лежала на боку, вся передняя часть смята от сильного удара, из глубины салона слышны чьи-то стоны. Кузов перекошен, потому открылась задняя дверь – надо только сделать усилие, чтобы выбраться через нее.
– Ты живой?
Юля лежала на нем в какой-то акробатической позе, да и сам он не в лучшем положении. Голова раскалывается от боли, перед глазами все плывет, и все кости, кажется, переломаны. Зато Юле, похоже, повезло больше. Она смогла распахнуть дверь, вывалиться из машины и ему протянула руку.
Кирилл думал, что рассыплется на запчасти, но нет, он смог встать на ноги, вытянуться в полный рост, оглядеться.
От удара «уазик» вылетел с дороги, перевернулся, ударился в дерево. А фургон, виновник аварии, поехал дальше и врезался в машину сопровождения. Там сейчас своя чехарда, до Кирилла с Юлей никому нет дела.
– Бежим? – спросила она.
– Бежим! – не раздумывая, согласился он.
Юля бежала легко, а у него болела нога, и еще тошнота одолевала. Но за ними никто не гнался. А это значило, что шанс на спасение у них еще есть.
Олег хорошо помнил, как пришел в себя после контузии. Это случилось на борту самолета, который уносил его в Союз. Так страшно знать, что ты умираешь…
Но тогда он выжил, хотя думал, что все безнадежно. И сейчас он выживет, хотя дела его, мягко говоря, плохи. И голова вся в гипсе, и тело. А еще следователь действует на нервы – что да как и почему?
Кухаров для него всего лишь виновник автокатастрофы. Следователь еще не знает, зачем он ехал к Авдееву. Но узнает.
Хорошо он съездил к Авдееву. Три трупа на его совести, с десяток раненых, и еще двое задержанных сбежали. Олег уже выяснил, кто именно сбежал, – это Юля и Кирилл. Менты их будут искать. И, возможно, найдут. Тогда Юлю закроют пожизненно. Или в психушку до конца дней упекут, залечат там до смерти.
А ему терять уже нечего. Закончилась его жизнь. Он чувствует, что закончилась. Да и за свои грехи надо отвечать. Ведь это он сделал Юлю убийцей, и сейчас он обязан взять всю ее вину на себя. Или хотя бы большую часть вины. Ведь это от его руки погиб Авдеева, значит, и с его дружками разобрался тоже он…
Шумит океан. Он хоть и называется Тихим, но штормовые волны бьются о скалистый берег с грохотом. Бушует море, зато на душе спокойно.
Все-таки уехали они с Юлей в Приморский край, в самую глухомань. Метнулись к Черному морю, к своему тайнику, а затем подались сюда. Тяжелой была дорога, но ничего, осилили.
Урбанизация – процесс суровый и беспощадный к маленьким деревням. Молодые уезжают в город на заработки, старики умирают, потому и пустеют деревни. А Кириллу с Юлей в город не нужно, им чем дальше от властей, тем лучше.
Хотя власть сама пожаловала к ним. На мотоцикле, под погонами младшего лейтенанта. Домик они на отшибе одной такой брошенной деревеньки облюбовали, обосновались там, через две недели к ним участковый пожаловал.
В тайнике с наличностью и деньгами у них не только российские паспорта имелись, были и украинские. Их они участковому и предъявили. Дескать, тяжело нынче в Украине жить, потому и подались они в Россию. Правда, Юля слезу пустила, дескать, говорили им, что Приморье – это чуть ли не рай земной, но, как оказалось, обманули. Сказала, что уедут они отсюда, так участковый их еще уговаривать стал, чтобы не уезжали. Сказал, что даже с гражданством помочь сможет. Простоватый он мужик, потому и не заподозрил ничего. Даже паспортные данные записывать не стал. И запрос в Украину вряд ли сделал. Хотя все может быть. Так что ухо надо держать востро.
Месяца два уже прошло с тех пор, как приезжал к ним участковый, и пока все нормально, никаких проблем. Живут они с Юлей, дом подправили, крышу починили, даже огород разбили, соток десять засеяли, чтобы запасы на зиму были. И еще мотоцикл старый купили, чтобы в город было на чем ездить. Дом их от моря далеко, километров пятнадцать, но часть пути проходит вдоль берега, и они не смогли отказать себе в удовольствии посмотреть на штормящее море.
– Не жалеешь, что связался со мной? – спросила Юля. – Жил бы сейчас в Москве, развлекался бы в ночных клубах. Полноценной жизнью бы жил.
– Сколько раз говорить, что моя полноценная жизнь – это ты.
Нет, он ни о чем не жалеет. И раз уж выпала ему судьба жить в изгнании, он принимает ее с благодарностью. Тяжело ему, приходится пахать с утра до вечера, чтобы жить как люди. А еще им угрожает более чем серьезная опасность со стороны закона, возможно, им еще придется поскитаться по российским просторам. Но все-таки он счастлив. Потому что с ним Юля…
Нет больше Авдеева, но Юля с ума не сошла. Хотя бы потому, что есть у нее смысл жизни. И мужем она занята, и еще ребенок у них скоро будет… Может, и не грозит ей помешательство. Но Кирилл все-таки не стал говорить ей о том, что Авдеева больше нет. Да она и не спрашивает про него. Потому что не собирается ему мстить. Хватит с нее подвигов…
