рассмотреть внимательно Егор Егорович стесняется. Нужно будет послать образцом без цены; вероятно, Анна Пахомовна заказала и не дождалась.
Перейдя в спальню, Егор Егорович медлительно раздевается и ложится с узаконенной правой стороны обширной постели. Левая сторона девственно пуста. Чёрная магия наводит тоску, но и о конторских делах думать скучновато. Лето идёт к концу, будет приятно, очень приятно, когда с наступлением осени возобновятся братские встречи. Дело тут не в выработавшейся привычке, а в притягательной силе общения посвящённых. Да, посвящённых! Казалось бы, — что мне до этих людей, в профанском мире совершенно чуждых, живущих своими крохотными интересами, копошащихся в суете быта? Но стоит встретиться с ними в колоннах Храма, услыхать знакомые условные слова, наполнить эти слова желаемым значением, — как по волшебству проясняется мирская муть, рождается в душе чистая приязнь, жажда соборного строительства, вера в идеал и потребность истинного Делания. В глазах непосвящённого это только самообман, игра в чувства и благие побуждения. Ой ли? Всё ли мы знаем? Не источает ли лучезарная Дельта подлинные лучи благости, не направляют ли символы и разум и чувство на более верные пути, чем сделает это наимудрейшая книга?
Ещё думает Егор Егорович, докуривая последнюю папиросу (Анна Пахомовна не допускала курения в постели):
«Надо будет повидать брата Жакмена; в последнее время сдал старик, прихварывает; но духом бодр. Приятный человек аптекарь; на вид грубый, а сердце отличное. Брат Дюверже тоже милый человек. Да и страховой агент, в сущности, отличный человек и очень толковый руководитель ложи. Большинство братьев — порядочные и симпатичные люди. Есть двое-трое не совсем приятных; строго говоря, без них было бы проще и уютнее. Например, — Анри Ришар. К ложе равнодушен, да и человек, по совести, неподходящий, довольно дрянной человек, и непонятно, чем он так понравился Анне Пахомовне. Пошловатый любезник и не прочь сжульничать. Ну, Анне Пахомовне развлеченье, она мало видит людей, а вот не повлиял бы он плохо на Жоржа, Жорж мальчик восприимчивый, а личное влияние хуже всяких „Забав Марианны“».
Мысль Егора Егоровича берет алле-ретур и переносится временно в курорт на парижском пляже, где он видит Жоржа в новых панталонах и теннисных туфлях, а рядом Анри Ришара в каком-нибудь безвкусном пиджачке наглого цвета. К сожалению, тут же Анна Пахомовна. Вообще все эти курорты — плохая школа воспитания («Мосье, если вас не забавляет быть рогатым…»). Анна Пахомовна рождается из морской пены в одном из чрезвычайно предосудительных костюмов, изображаемых летними иллюстрированными журналами. Она не замечает, что это смешно в её возрасте, — и Егор Егорович болезненно за неё морщится. Куча народу купается вместе, и Жорж приучается пялить глаза на женскую наготу. Бог знает, что делается на этих дешёвых курортах; разные бабёнки флиртуют вовсю («Мосье, если вас не забавляет…»). Девчонки подражают взрослым греховодницам, а пожилые женщины корчат из себя несовершеннолетних и мотаются оголёнными телесами перед узколобыми спортсменами и нахальными жеребцами типа Анри Ришара («Мосье, если вас не забавляет быть рогатым, то поспешите обратить внимание на поведение вашей жены…»).
Егор Егорович тычет папиросу мимо пепельницы и привстает в постеле. Постойте, постойте! А ведь то письмо могло быть адресовано ему, а не в контору? Что за гадость! Да ведь тогда это — донос на Анну Пахомовну и Ришара!
Некоторое время он держит тело на весу, опираясь руками на тюфяк. Затем он спускает ноги на пол и шарит туфлю. Затем снова отправляет ноги под прикрытие одеяла. Вот так история!
Очень трудно передать весь последовательный ход мыслей Егора Егоровича; легче изобразить его лицо, сначала растерянное, затем негодующее, снова удивлённое и наконец покрытое прыгающими около глаз и рта морщинками. Морщинки складываются в невольную гримасу человека, которому очень неловко, но необходимо расхохотаться. Покосившись на левую, девственную сторону постели, Егор Егорович действительно прыскает и заливается добродушнейшим смехом. В этом неожиданном и странном поведении вольного каменщика нет и тени недоброжелательства по отношению к Анне Пахомовне, но все-таки Егор Егорович не может вообразить себе такую грузную и почтённую женщину в объятиях молодого повесы. Затем Егор Егорович строго себя одёргивает и старается опять быть возмущённым. Безобразие! Бедная женщина! Конечно, она не узнает о гнусном письме, но все-таки обидно и неприятно, тем более что отчасти она виновата:, вот что значит в почтённом все-таки возрасте перекрашивать волосы! Скажем даже, чья-то глупейшая шутка, но все-таки…
Последние мысли и соображения Егора Егоровича развиваются негладко — в силу привычки к правильному образу жизни. В его представлении ещё раз мелькает веская фигура Анны Пахомовны с индефризаблями и в купальном костюме, ракетка Жоржа и самодовольное и галантное лицо Ришара. Затем по билету «ретур» Егор Егорович возвращается в Париж успокоенным, его рука направляется к пуговке выключателя, и наступившая темнота оказывает обычное влияние на завидно здоровый организм: вежды Егора Егоровича смыкаются, и ангел-хранитель, похлопав крыльями — и обнажив меч, становится в головах постели вольного каменщика.
На негров, издавна населяющих парижский пляж, никакого впечатления не произвело появление белой женщины в костюме, не вполне вмещавшем содержимое. И однако белая женщина была уверена, что и небо, и море, и люди заняты только ею и, перебивая друг друга, делятся соображениями по поводу спинного выреза её костюма. Поэтому она задрапировалась халатом, как заранее подготовила дома перед зеркалом, и для начала в первую же четверть часа сожгла в красный уголь левое плечо.
Люди делятся на загорающих и сгорающих; Анна Пахомовна принадлежала к последним. Вечером плечо пылало огнём, а через день начала лупиться кожа. Ещё через день приехал Анри Ришар.
И вот все пошло совершенно не так, как живописала в своих предположениях Анна Пахомовна. Ришар не учил её плавать, потому что сам не умел; впрочем, пляж в этом местечке оказался детским и любители плаванья должны были шлёпать по мелким лужам полкилометра, чтобы погрузиться по пояс. Анна Пахомовна предпочитала держаться близ берега и изображать из себя купающуюся в гигиенических целях синичку: она ложилась на три фасадных опухоли, хлюпала руками и ногами и сама удивлялась своей неустрашимости.
В программу входили также далёкие прогулки в лес (медведи, дикари, бархат лужаек, грибной спорт, лирическая усталость): но вместо леса по всему побережью размахнулись дюны, прогулка по которым была бы утомительна и вязка. Местечко, слывшее когда-то модным курортом, было засыпано песком, среди которого маячило брошенное за бездоходностью и также полузасыпанное песком казино. Негритянское население по вечерам уезжало работать ногами в соседний городок. Жорж проводил в этом городе весь день, так как в местечке не оказалось даже площадки для белоштанных любителей метания шариков.
Разумеется, Ришар обосновался в том же пансионе; это почти решало вопрос о падении Анны Пахомовны. А дальше? Дальше — она не вернется в парижскую квартиру, а незаметно поселится где-нибудь в Кламаре или Медоне, печальная и загадочная, пока будет тянуться процесс о разводе. Затем, узаконив свою близость в готического стиля мэрии, они снимут в Париже недорогую квартирку и обставят её по вкусу Анны Пахомовны. Через Жоржа, который так дружен с Анри, она будет знать о том, как переносит своё одиночество Егор Егорович. Но все-таки это ужасно: после двадцати двух лет совместной жизни! Ей не столько жаль Егора Егоровича, который скоро утешится праздной болтовней со своими масонами (слеза туманит взор доброй женщины), сколь жаль себя: придётся поставить крест на всем прежнем и целиком отдаться интересам французской жизни: ни гречневой каши, ни творогу, и вместо чая — липовый цвет! Анри, конечно, бросит прежнюю службу, — не может же он остаться в бюро под начальством Егора Егоровича; но Анри такой способный и такой образованный человек, ему легко устроиться.
В ожидании неминуемого Анна Пахомовна по ночам запирала свою дверь на ключ и на задвижку, но долго не засыпала, сладостно боясь нападения отуманенного страстью Ришара. Впрочем, Ришар и Жорж по вечерам где-то пропадали и вставали поздно, оставаясь вялыми до утреннего купанья. На явное завоевание Ришаром Жоржа Анна Пахомовна смотрела как на очень ловкий маневр со стороны Ришара; в лице юноши у них был заранее заготовлен верный союзник: мальчик простит и поймёт свою мать. И все-таки Анри ошибается, если думает, что это произойдет здесь! Это может произойти только после долгой борьбы, окончательного объяснения, Медона или Кламара и мэрии! Но Ришар достаточно чуток, и потому он ведет себя не только сдержанно и благоразумно, но и с напускным равнодушием, дорожа честью своей и Анны
