По случаю моего появления отдыхающая смена уже на ногах, и я быстро успеваю перезнакомиться со всем дежурным нарядом. Он не слишком большой, всего шесть человек, плюс старший — Макаренко. Ребята оказались тактичные и с расспросами не лезли, хотя такое желание на их лицах читалось совершенно отчетливо. Все, кстати говоря, бывшие «вованы», что меня теперь уже совершенно не удивляет.
Откуда-то появляется чайник, кто-то из парней открывает пару банок консервированной ветчины, режет хлеб — и вскоре мы все прихлебываем горячий чаёк. Только сейчас понимаю, насколько я голоден! Но лицом в грязь ударять некрасиво, и поэтому вытаскиваю из сумки свой последний харч — кусок сырокопченой колбасы и банку паштета. Всё это тотчас же попадает на стол и в быстром темпе уничтожается. Парни здесь крепкие, и аппетит у них соответствующий.
Заметив в сумке АПСБ, Синцов притаскивает из соседней комнаты несколько пачек патронов. На мой удивленный взгляд, он поясняет.
— Это спецпатроны. Пули утяжелённые, без стальных сердечников, экспансивные. А скорость — вполне себе приличная, как раз для АПС. Так что мало не будет.
Притащил он и патронов для VIII — эти, напротив, оказались повышенной мощности, пробивающие большинство обыкновенных бронежилетов.
Неплохо, однако, ребята экипированы!
Незаметно подходит к концу уже второй чайник и разговор как-то сам собой съезжает на последние события. Пользуясь случаем, предупреждаю ребят о своем лесном знакомце. Черт его знает, где он сейчас шастает, но ничего исключать я не могу. Моё предупреждение они выслушивают внимательно, после чего старший лейтенант кивает дежурному. Тот хоть и частично участвует в общем чаепитие, однако глаз от монитора не отрывает, краем уха прислушиваясь к нашей беседе.
— Ляшков, — говорит ему Макаренко, — в темпе вальса — оповещение на все посты и в караульное помещение. Пусть там совлом не торгуют, в оба глядят! Нам такие гости не вперлись вовсе!
— Слушаю, товарищ старший лейтенант! — кивает дежурный. — Сейчас и отправлю. А какие-то приметы у этого деятеля есть?
Вспоминаю всё, что видел и пересказываю это Ляшкову. По мере моего рассказа, тот изображает на экране человеческую фигуру.
— Похож, товарищ капитан?
— Пониже чуток… и виски у него почти совсем седые. Рюкзачок ещё есть, небольшой такой…
— Угу! — кивает тот и подправляет изображение.
Я эту программу — ФРС (или фоторобот серый) раньше уже видел, но здесь у дежурного какая-то сильно усовершенствованная версия. Так что злодей вышел очень даже узнаваемый. Получив моё одобрение, Ляшков формирует оповещение и отправляет его по внутренней сети.
Интересный, между прочим, факт — все бойцы называют друг друга по званию! Спрашиваю об этом у старшего лейтенанта.
— А как ещё говорить? — пожимает он могучими плечами. — Служба, она бардака не терпит! Мало ли какую ещё хрень там, наверху, изобретут? Что ж нам, по пять раз в году переназываться? Войска наши не нынешним верховным креслопросиживателем придуманы, не на нём они и закончатся.
— Не наезжал никто по этому поводу?
— Пробовали… — отмахивается Макаренко. — Даже представление Гальшину написали. Мол, на каком таком основании сотрудники службы охраны присвоили себе воинские звания?
— И что?
— Он комбату эту бумагу отдал и посоветовал употребить её по назначению, мол, мягкая она… А проверяющим из УЛРР отписал, что приглашает их сюда для проведения воспитательной работы. Поскольку сам человек не военный и таких тонкостей не понимает.
— Приехали?
— Щас… — фыркает старший лейтенант. — Там дурных нэмае, сюда соваться. Нас всех здесь смертниками считают. Которых лишний раз задевать — себе дороже станет. Да и шефа опасаются, если честно. Он, по местным меркам — суперкруть! Таких, как он, в области больше нет. В смысле, настолько богатых и влиятельных. Он же мужик принципиальный — дальше некуда. Год назад наехала на него какая- то шавка из пишуще-снимающей братии. Не сам, понятное дело, проплатили ему за работу-то. Гальшин у многих как бельмо на глазу.
— И чем кончилось?
— А закрыли эту компашку. Шеф их по суду штрафами разорил — за вранье и необъективные репортажи. Денег это, понятное дело, стоило прилично, но тут уже вопрос принципа был! И всем прочим болтунам — толстый такой намек вышел. Иваныч прозрачно намекнул, что обижать себя он никому не позволит. И имеет хорошую память и вздорный характер. Так что, ежели кого не полюбит — это надолго. Круглых дураков вокруг немного и намек все поняли.
— Решительный мужик!
— Ну так! В ихнем деловом мире иначе нельзя — схарчат за милую душу.
Странное дело, но уже через час мне стало казаться, что я знаком с этими ребятами давно. Вроде и не встречались никогда, да и интересы наших служб раньше никак не пересекались, а вот поди ж ты… Рассказываю им о случае на шоссе и расстрелянном автобусе. Всё равно ведь, такая информация, рано или поздно, а где-нибудь да всплывёт. Так отчего бы и не сейчас? Парни правильные, два и два сложить могут.
Синцов мрачнеет и вполголоса материться. Да и всё остальные реагируют похожим образом.
— Вот же с-с-с… — грохает пудовым кулаком по стене старший лейтенант, выражая общее мнение. — Что ж это за сволочи такие были?
Показываю ему трофейный пистолет. Номер на нём отсутствует.
— На автомате — то же самое было. Это какие-то хитро вывернутые парни…
— Ничего! — кивает Макаренко. — Даст Бог — поквитаемся и с такими!
Да уж… не завидую я этим «хитро вывернутым»… такие, как старший лейтенант, пожалуй, и по- настоящему их вывернуть могут. Напоказ, так сказать…
— Командир! — это Ляшков. — С тыла подходит автомобиль. По метке — шеф.
— Иваныч пожаловал! — легко поднимает с места свое сильное тело Макаренко. — Пойдём, встретим!
Он вопросительно смотрит на меня.
— А то ж! — согласно киваю головой. — Надо уважить здешнего начальника.
Кстати, все охранники именуют Гальшина шефом — не хозяином! Симптом… умному человеку многое говорящий.
Взрыкнул за стеной двигатель — машина подъехала прямо к дому, туда, где мы недавно сидели.
Выходим наружу.
Обычный УАЗ-469, только резина у него шире стандартной. И здорово. Брезентовый верх, привычный зеленый окрас… И на такой машине здесь рассекает олигарх? Чудно…
Хлопает дверь, и на траву спрыгивает невысокий подвижный человек. В таком же, как и у всех, черном комбинезоне, без каких-либо знаков различия. Оружия не видно, на широком ремне кроме пары подсумков и рации, ничего нет. И в руках пусто.
— Товарищ директор! — вскидывает руку к виску старший лейтенант. — На объекте — без происшествий. Всё в порядке. Нарушений периметра не выявлено.
Гальшин (надо думать, что это он) козыряет в ответ.
— Отлично, товарищ старший лейтенант! Ну, показывайте вашего гостя!
Я стою позади Макаренко, и его широкая спина меня почти целиком заслоняет. Он делает шаг в сторону, открывая меня взгляду приехавшего.
— Вот, Олег Иванович, прошу любить и жаловать.
— Здравствуйте! — рука у Гальшина теплая и неожиданно жесткая. — Вот вы какой! А мне, откровенно говоря, вы более высоким представлялись.
— Добрый день! — отвечаю я. — Да уж какой вырос…
