не ему, как обещал, а сыну. Поскольку теперь Бонанно Комиссия вывела из своих рядов, то Магаддино подал де Грегорио еще одну мысль – взять власть над кланом в свои руки. Но эта затея провалилась, поскольку большинство гангстеров из «старой гвардии» отказались принять самозванное руководство и предпочли поддержать Билла, сына Джо Бонанно.
Это было началом войны, получившей в прессе название «банановая».
Итак, все началось в дождливый октябрьский день, когда Джо беседовал с юристом Мэлони по поводу дел судебной комиссии. Неожиданно в ресторан вошел человек, которого Джо, по-видимому, хорошо знал, потому что сердечно поприветствовал его и предложил присесть за стол. Человек предложение принял, хотя под разными предлогами дважды отлучался. Мэлони успел заметить, что во второй раз этот человек вышел из ресторана и, подойдя к телефону-автомату, кому-то позвонил. Моросил дождь, десерт с вином закончился, и Джо Бонанно расплатился за обед. В сопровождении Мэлони он покинул ресторан и взял такси, чтобы продолжить беседу с адвокатом у него дома. Он даже внимания не обратил, что человек из ресторана поспешно последовал за ним, тоже поймав такси и велев водителю опередить машину Бонанно.
Прибыв к дому Мэлони первым, этот человек отпустил машину, а сам притаился в подъезде, прячась от дождя и спокойно ожидая, когда появится такси с Бонанно и Мэлони. Едва машина появилась в поле его зрения, как незнакомец махнул рукой двум мужчинам, которые терпеливо сидели в машине на противоположной стороне улицы. Едва такси подъехало к дому, а Бонанно и Мэлони вышли из машины, как эти двое гангстеров стремительно покинули свое убежище. Один из них во мгновение ока оказался рядом с Джо. Приставив пистолет к его голове, он довольно вежливо произнес: «Приехали, Джо. Пересаживайся. Хватит прятаться. Мой босс хочет видеть тебя, и он тебя увидит». Мэлони немедленно кинулся к Джо, желая защитить его, однако второй гангстер был начеку. Он выстрелил несколько раз под ноги адвоката в то время, как первый запихивал Бонанно в машину. Через несколько секунд к нему присоединился и сообщник, продолжавший держать на прицеле Мэлони.
Америка давно уже успела привыкнуть к похищениям, но кто осуществил наглое похищение Джо Бонанно, долгое время оставалось загадкой. Только относительно недавно стало известно, что Джо похитил Стефано Магаддино. Он спрятал Бонанно в сельской местности, в заброшенном домике близ Кэтскилл Маунтин, и убедительно разъяснил, что если его оппонент станет вести себя разумно, то выйдет на свободу живым и невредимым, а если же решит проявить строптивость, то придется применить различные методы разъяснения сложившейся ситуации, не все из которых будут, мягко говоря, приятными. Но он, Стефано, все же настроен решать проблемы мирно. Он хочет, чтобы правление империей Бонанно перешло не к сыну босса Биллу, а к достойному человеку – Гаспару де Грегорио. К тому же Комиссия тоже поддерживает подобное разрешение конфликта, добавил тогда Магаддино.
Как убеждали Джо Бонанно передать бразды правления в руки Грегорио, до сих пор остается его тайной, о которой он никогда не распространялся. Известно только, что на уговоры Магаддино потратил 6 недель, но своего все-таки добился. Вряд ли в истории мафии были случаи, когда гангстерам не удавалось достичь поставленной цели. В конце концов Джо был отпущен, но его заставили дать слово, что в ряды мафии он не вернется никогда и навсегда забудет, каким образом можно пройти на территорию Буффало.
Едва Джо получил свободу, как немедленно исчез. О нем ничего не было слышно в течение 19 месяцев. Тогда ходили упорные слухи, что ему предоставил убежище диктатор Гаити Дювалье и будто бы там Бонанно снова занимался игорным бизнесом.
Джо Бонанно появился неожиданно. В середине мая 1966 года он, облаченный в тот самый костюм, который был на нем в день похищения, вошел в помещение суда на Манхэттене и сразу явился к федеральному судье Марвину Френкелю, который смотрел на него как на выходца из преисподней. А Джо Бонанно спокойно произнес: «Мне почему-то показалось, что правительство хотело бы со мной переговорить. Мое имя – Джозеф Бонанно».
С ним и в самом деле поговорили, и не только поговорили, а задержали, предъявив обвинение в противодействии правосудию, которое произошло в результате его исчезновения. Бонанно немедленно выплатил залог в размере 150 тысяч долларов и так же спокойно вышел из здания суда. Он шел по Нью- Йорку, глядя на любимые и уже почти забытые улицы и обдумывая, каким образом вернет свою империю, которой в настоящее время управлял Гаспар де Грегорио, назначенный Комиссией на его место.
Однако Бонанно еще не знал, что война продолжалась и после его исчезновения. Мало того, она была в самом разгаре. Уже нельзя было с точностью сказать, кто из бывших людей Бонанно поддерживает своего прежнего босса, а кто является сторонником Грегорио. «Старая гвардия» решительно заявила, что если Джо Бонанно не сможет управлять ими, то они примут единственного кандидата на его место. По их мнению, наиболее достойным в этом смысле являлся сын Бонанно, Билл.
Ни о каком примирении даже речи не шло. Обе стороны вооружались, словно перед самыми настоящими боевыми действиями, как будто время вернулось вспять и вот-вот улицы Нью-Йорка снова будут залиты кровью – последствием гангстерских разборок. Казалось даже странным, что такое сплоченное семейство, успешно процветавшее 30 лет, разорвано буквально на части.
Со своей стороны власти тоже подлили масла в огонь: они решили начать проверку преступной деятельности клана Бонанно. То один, то другой боец или помощник получал повестку из суда. От этого дело запутывалось еще больше, а старания детективов, которые из кожи вон лезли, пытаясь разобраться в заварухе, вносили еще больше смятения и раздора в ряды семьи, пытавшейся в свою очередь точно, раз и навсегда установить, кто стоит за назначенного «Синдикатом» де Грегорио, а кто – за молодого Бонанно. Газеты с издевкой писали о «банановой войне».
За полгода до появления Джо к его сыну подошел один из помощников Грегорио, как он утверждал, с самыми благими намерениями. Его босс хочет уладить дело миром, заявил он, но для этого непременно нужно встретиться и переговорить. Верно, в семье распри ни к чему, согласился Билл и назначил встречу в Бруклине, в доме одного из своих родственников.
Поскольку война между двумя партиями велась уже в продолжение двух лет, Билл нисколько не заблуждался относительно намерений де Грегорио. За это время он успел изучить характер своего противника и отлично понимал, что все эти разговоры о перемирии – чистая фикция. Де Грегорио никогда не уступит и не пойдет на сделки любого рода; если он задумал решить спор окончательно, то только кровью.
В принципе существовала вероятность искренности де Грегорио, хотя бы потому, что ему уже исполнилось к этому времени 63 года. Он вполне мог устать от руководства таким беспокойным семейством, как Бонанно, а может быть, у него была мысль сделать вид, будто уступает Биллу, а потом подчинить его, молодого и не столь неопытного, себе. В любом случае клан от этого объединения только выиграл бы, снова превратившись в мощную империю.
Билл, конечно, допускал и такой вариант. Но, наряду с ним, существовали и прочие мысли, среди которых первое место занимала вероятность расставленной ему ловушки. Если эти люди могли похитить его отца, то почему бы им не поступить подобным образом и с сыном? Билл знал, что в данный момент Джо находится в безопасности; он не бросит его, он непременно вернется, он сделает все, чтобы восстановить свое прежнее положение, и плевать ему на обещания, которые его вынудил дать Магаддино. В связи с этим был повод лишний раз призадуматься. Противники могли разведать планы Джо Бонанно, а, значит теперь их главной задачей было помешать ему вернуться. Это же возможно только в одном случае: убить его сына, обезглавив таким образом оппозицию.
Итак, решил Билл, к какому бы умозаключению ни прийти, все равно получается ловушка, при любом раскладе. К назначенной встрече он решил подготовиться как следует. Холодной январской ночью он отправился на встречу с де Грегорио, взяв с собой нескольких вооруженных наиболее опытных, бойцов. Он приказал им быть начеку и в любой момент готовыми ответить врагам.
Билл оказался прав. Едва машины с его людьми припарковались, как из всех домов и подъездов, окон и дворов на них обрушился настоящий свинцовый шквал. Стреляли из пистолетов, ружей, револьверов. Билл со своими бойцами едва успел скрыться за машинами. Он открыл ответный огонь, и улица на какое-то время наполнилась звуками сплошной грохочущей и визжащей от рикошетов какофонии. Пули и картечь дождем хлестали по стенам. Внезапно, перекрывая стрельбу, взвыли сирены полицейских машин, и, как по мановению волшебной палочки, наступила полнейшая тишина.
