— А… Нэт. Чтобы дарогу нэ запомнылы. Кагда эти бараны из фэ-эс-бэ будут вам…
— …яйца отрывать.
Он посмотрел на меня с изумлением. Два ноль.
На выезде из города нас остановили. Я не знал, как к этому относиться. В отличие от той, первой поездки, теперь сценарий был нам более-менее понятен. Теперь не было смысла жаждать встречи с федералами. Скорее наоборот. Поэтому я решил относиться к этой остановке плохо. Как будто бы это что-то меняло.
Блокпост был милицейский. Милиция — местная. Я почему-то подумал, что это все-таки к лучшему. И действительно. Искандер что-то обсудил с офицером не по-русски, тот на нас даже не посмотрел, и мы поехали дальше.
Не успел я с облегчением вздохнуть, как с тоской подумал: едем по той же дороге — на Хасавюрт. Хотелось чего-то новенького, а то как-то…
Но разочарование было недолгим. Уже через несколько километров свернули на боковую дорогу. Проселочную. В Дагестане всегда так — все дороги, кроме главной, проселочные. Почти сразу остановились. Искандер повернулся к нам.
— Тепер гилаза давайтэ.
Я заржал — нервы все-таки.
— Самим выковыривать?
Искандер обиделся. Даже рассердился.
— Зачэм викавырыват?! Щто ви как дэти малыэ? Па-руски нэ панымаэтэ? Я гавару — давайтэ гилаза завазыват! Викавырыват! Эта у вас в фээсбэ выкавырывают!
Теперь я обиделся.
— Ничего у нас в ФСБ не выковыривают! Это все вражеские бредни! А вы их хаваете!
— Ми брэдни нэ хаваэм! Ни брэдни, ни канъак, ни водка, ми ваабшэ нэ пьом! Эта ви хаваэтэ всо падрад! Паленку асэтынскую схаваэтэ — и на зачыстку!
— Вы нас с кем-то путаете.
Костя и Стасик ржали уже в голос.
— Карочэ, ви будэтэ випалнат май указания ыли я вас абратно в Махачкалу вэзу? Вас там ждут.
Мы, продолжая ржать, послушно наклонили головы. На глаза легла широкая лента. Искандер мстительно затянул потуже. В узел попал клок волос. Я сказал «Ой!».
Поехали. Так было даже интересней. Обычный психологический эффект — после стольких дней напряжения, перемежающихся бурным весельем, чувство страха притупляется. Хотелось веселиться. Даже дурачиться. Даже издеваться над нашим «руководителем». Все понты, которым я придавал такое значение в той первой «экскурсии» в горы, теперь казались нелепыми.
— Слышь, Искандер, а че ты в гостинице по-русски нормально говорил, а как отъехали — заговорил, как (я чуть было не сказал «как чурка на базаре», но вовремя остановился)… как… как… все тут?
— Нэ лублу прэтворатса.
— Гхм… понятно.
Логику я не уловил. Немного растерялся. Но выручил блаженный Стасик.
— Скажите, пожалуйста, уважаемый Искандер… я, к сожалению, не знаю вашего отчества…
— Называйтэ мэна Искэндэр-эфенди…
Повязка на глазах не помешала моему мысленному взору увидеть, каким важным стало его лицо.
— Скажите пожалуйста, — продолжил Стасик, — уважаемый Искендер-эфенди, а куда мы едем?
— На кудыкину гору, — буркнул эфенди без акцента.
В разговор вступил Костя:
— Ну, что на гору, это и так понятно, а нельзя ли поточнее?
— Нельзя.
Разговор на этом как-то увял.
Ехали мы, между тем, действительно в гору. Это чувствовалось всеми фибрами, в том числе и фибрами автомобиля. Ехали медленно, натужно, подпрыгивая на неведомых ухабах. Вспомнился «Урал». Хорошо все-таки, когда есть с чем сравнивать.
Оказывается, когда у вас завязаны глаза — время течет по-другому. Трудно сказать — быстрее или медленнее. Но когда мы остановились и эфенди, сняв с наших глаз повязки, сказал «выхады», выяснилось, что уже наступила ночь.
Мы растерянно оглядывались по сторонам, пытаясь сделать «привязку к местности». Бесполезно, хоть глаз выколи… Да… глазная тема как-то особенно актуальна сегодня.
— Ну, чэго стоитэ, ылы вас за рукы, как дэтэй, вэсти?
Что он все о детях? До войны в детсаде работал?
Глаза постепенно привыкли к темноте. На фоне темного неба виднелась то ли сакля, то ли сарай, хотя какая разница?
— Пашлы.
Двинулись за ним. Вошли. Ну, про убранство не буду — вы уже примерно представляете. Единственной достопримечательностью оказалась древняя старуха — судя по всему — «смотрительница» помещения. Я с издевкой посмотрел на Стасика. Стасик вздохнул. Как-то сразу стало ясно, что здесь не будет ни шашлыка, ни травки, ни деда, который на «шарыат пиливат хатэл» (ох, Мага-Мага), а будут в лучшем случае «хинкали» и спать. Так и оказалось. Стало грустно.
Поужинали. Кроссовки под голову — и спать. Но сон не шел. Я захотел развлечься.
— Слышь, эфенди, а почему нас не охраняют?
— От кого? — удивленный голос из темноты.
— Да не от кого. Просто мы вот возьмем и сбежим.
Послышался скрип. Видимо, эфенди перевернулся на другой бок. Потом — продолжительный зевок.
— Бегите.
Гол. Это — гол. В мои ворота. Куда бежать? И, главное, зачем?
Развлечься не удалось. Я немного попереживал, а потом уснул…
Утро. Хинкали. Сигареты. Просто сигареты. Мусульманский сортир. Стасик уже опытный. В общем, ничего примечательного.
— Поехали, — вяло скомандовал эфенди.
Глазная процедура. Новую шутку на эту тему я рожал в муках. Так и не родил. Поехали.
Вы думаете, вот сейчас-то и начнутся приключения? Ничего подобного! Никаких приключений. Мне, собственно, даже не о чем рассказывать. Этот день абсолютно не отличался от предыдущего. Следующий, кстати, тоже. Менялись сакли и старухи. Хотя, по правде говоря, эфенди зря старался. Он мог бы использовать одну и ту же саклю и одну и ту же старуху. Мы бы все равно ничего не заметили. А может, так оно и было?
Единственное, что могу сказать, — за это время мы вполне могли бы доехать по самым труднопроходимым горам до Анталии и там сделать блестящий репортаж о раненых боевиках, проходящих курс лечения на таком любимом всеми нами курорте. Мы даже сбились со счета — сколько дней проплутали в горах.
В очередной поездке, когда мне окончательно надоело рассматривать внутреннюю сторону собственных век, я, ни к кому персонально не обращаясь, громко задал вопрос:
— Как вы думаете, господа, зачем уважаемый эфенди тратит на нас, недостойных, столько драгоценного самопального бензина?
— X… знает, — Костик был лаконичен.
— Ведь если цель, — продолжил я, — в том, чтобы нас запутать, то она была достигнута, ну, примерно сто — сто пятьдесят литров бензина тому назад. Может быть, даже больше. Сейчас я затрудняюсь сказать точнее. Значит, дело в другом, — я важно поднял вверх указательный палец, и, не рассчитав (глаза-то завязаны), больно ткнулся им в крышу автомобиля, — ой, бля… да, так вот, я не об этом, дело, значит, в другом!
