попытались искупить причиненное зло, я бы так сильно вас не презирала. – Меррин помолчала. – Но вы – трус, – добавила она. Гаррик услышал, как она зашевелилась в темноте, собираясь с силами. – И я имею в виду не только смерть Стивена. Вы струсили и сбежали. Испугались принять последствия содеянного. Вы бесхребетная тварь, вот кто вы такой!
Их окружило презрение.
Черт, ладно же.
Все зашло слишком далеко. Гаррик понимал, почему Меррин так себя ведет. Он чувствовал ее гнев, страх, одиночество. Она оказалась в ловушке с человеком, которого не переносила, с человеком, который спас ей жизнь, но благодарность которому была ей ненавистна. Но что она знает о последствиях того самого рокового дня, когда он застрелил Стивена Феннера? Ничего. Она понятия не имеет и о том, как он пытался искупить свой поступок. Какое-то время Гаррик яростно сражался с самим собой, чтобы не выдать правду.
– Вы ничего об этом не знаете, – грубо ответил он.
– Так расскажите мне! – В ее голосе звучала такая мука.
Гаррик разрывался на части от напряжения и сожаления. Если бы только…
– Давайте прекратим этот разговор, – не слишком вежливо предложил Фарн. – Он не принесет ничего хорошего.
Но Меррин уже не могла остановиться. Она зашла слишком далеко. Горе и боль отчаянно толкали ее вперед.
– Я ухожу, – сказала она. – Я найду выход. Я больше не могу с вами оставаться. Я этого не вынесу.
Гаррик слышал, как она поднимается на ноги. Слышал, как быстро она охлопывает платье, будто не только стараясь стряхнуть пыль, но и разорвать удушающую атмосферу. Он услышал, как зашуршали и посыпались с левой стороны камни, и на него навалился страх. Дом еле стоял и мог обрушиться в любой момент. Меррин ничего не увидит в темноте. Она может наткнуться на стену, пораниться или даже спровоцировать новое обрушение…
– Будьте осторожны… – предупредил он, но было уже слишком поздно.
Гаррик услышал, что она запнулась, и вслепую вытянул руки, чтобы ее поймать. Меррин споткнулась о груду кирпичей и со всего маха упала в его объятия.
На этот раз она уже не показалась ему тихой и безвольной. Она начала с ним бороться, пытаясь освободиться. Гаррик еще крепче обнял ее, пытаясь успокоить и не дать навредить себе и им обоим. Но девушка была слишком испуганна и отчаянно пыталась высвободиться. Она пнула его по ноге, вскользь попав по ушибленной голени. До этого момента Гаррик даже не понимал, что так сильно ударился.
– Отпустите меня! – В ее голосе слышались истеричные слезы. – Оставьте меня в покое! Я вас ненавижу!
Наконец Меррин вырвалась и задела локтем груду обвалившихся кирпичей. Она судорожно всхлипнула. В этот же самый момент раздался зловещий грохот, и на них посыпались камни. Гаррик схватил Меррин, стащил вниз и прижал к земле собственным телом.
– Достаточно, – стальным тоном приказал он – Лежите и не двигайтесь, или вы обвалите на нас то, что осталось от дома.
Слишком поздно. Меррин его не слышала, она извивалась под ним и рыдала от горя, гнева и страха. И Гаррик принял единственно возможное решение. Он посильнее придавил ее к полу, приподнял ее голову и прижался к ее губам.
Грубо, но очень эффективно. Меррин резко замерла и перестала сопротивляться. Казалось, она забыла, как надо дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Какое-то время они оба лежали неподвижно, потом Гаррик решил ее отпустить и осознал, что в ней что-то изменилось. Теперь она уже безропотно ему подчинялась. Девушка издала какой-то горловой звук, в котором слышалось желание и капитуляция. Все тело Гаррика мгновенно напряглось от возбуждения. Он попытался этому воспротивится. Так не должно быть, это какое-то безумие. Но Меррин прижалась к нему, он чувствовал, как сладко-требовательно блуждают ее губы. Какое-то время он еще балансировал на краю, но потом разум Гаррика – и его самообладание – рухнули. Он притянул ее поближе, обхватил руками и яростно поцеловал в ответ. Он не чувствовал ничего, кроме своего желания, сжатого в болезненно-тугую пружину.
Глава 9
Меррин потерялась в лабиринте чувственности. Ее якорем, единственным утешением в тенетах страха, стал этот мужчина. Его руки обнимали ее, заслоняя от черноты тьмы, а губы прижимались к ее губам. Едва он к ней прикоснулся, как она сразу ощутила себя в безопасности. Она знала, что это неправильно. Гаррик Фарн был последним человеком, к которому она бы обратилась за утешением. Но кроме интуиции ей сейчас больше не на что было полагаться. А та ей подсказывала, что Меррин нужны утешение и защита Гаррика. Подсказывала, что Меррин хочет, чтобы он прогнал ее страхи.
Гаррик прикасался губами так легко, сладко, дразняще. На мгновение он отстранился, и Меррин почувствовала себя опустошенной, но сразу ощутила, как он поглаживает большим пальцем ее нижнюю губу. Она коснулась языком его пальца и услышала, как Гаррик застонал. Их окружала горячая интимная темнота. Меррин задрожала от охватившего ее желания.
Гаррик снова поцеловал ее, приоткрыл языком рот и скользнул внутрь. У Меррин закружилась голова. Такие непривычные ощущения… Все тело горело от напряжения и желания. Девушка осознала, что ей хочется избавиться от одежды. Она казалась тесной, мешала Меррин. Ей хотелось провести руками по обнаженной коже Гаррика, притянуть его к себе, прижаться так, чтобы он оказался внутри нее. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее руками и губами, и от одной мысли об этом она задрожала всем телом. Все внутренности у нее свело от обжигающего желания.
Ей хотелось заняться любовью с Гарриком Фарном, человеком, который убил ее брата и разрушил ее семью.
Эта мысль подействовала как ледяной душ. Меррин содрогнулась от отвращения к самой себе. Гаррик почувствовал, как она инстинктивно отшатнулась, и сразу выпустил ее из объятий.
– Я сожалею. – Она услышала его тяжелое дыхание и поняла, что он отвернулся, словно это могло умерить их отчаянное желание. В его голосе тоже слышалось потрясение. – Я не должен был к вам прикасаться.
– Я тоже сожалею.
Меррин уставилась в темноту, туда, где он находился. Жаль, что она не может видеть его. Кровь уже не закипала в ее жилах, и она чувствовала себя смущенной и потерянной. Естественно, она не могла ему об этом рассказать, иначе пришлось бы приоткрыть сокровенную часть своей души. И еще Меррин сердилась на себя за прорвавшиеся чувства, которые обратились в мощный непрекращающийся поток.
– Я имею в виду, я сожалею, что поддалась гневу и панике, – уточнила она на случай недопонимания. – Не знаю, что со мной случилось.
– Вполне понятно, – с напряжением ответил он.
Меррин чувствовала на себе его взгляд. Она слышала, как слегка прерывается его голос, ощущала в воздухе горечь солода, чувствовала аромат кожи Гаррика… у нее закружилась голова.
– Насчет поцелуя… – Меррин запнулась. – Кажется, я ничего не могла с собой поделать. – Она привыкла быть честной со всеми, даже с этим человеком. Особенно с ним. – Я нахожу вас привлекательным, – с болезненной искренностью проговорила она. – Я бы предпочла, чтобы это было не так.
Гаррик хрипло засмеялся.
– Поверьте, леди Меррин, – сказал он, – и то и другое взаимно.
– Почему именно вы? – прошептала Меррин. – Не понимаю.
Гаррик не стал притворяться, что неверно истолковал ее слова.
– Вы же образованная девушка, леди Меррин, – мрачно произнес он. – Значит, понимаете и что такое химическая реакция. Искры, жар и свет приводят к взрыву…
Меррин об этом знала, но понимала, что это еще не все. Химической реакцией нельзя объяснить интуитивную близость и родство душ. Девушка протерла лоб, пытаясь разобраться в своих чувствах. Казалось бы, ей должно быть неприятно находиться так близко от Гаррика Фарна, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Но она не чувствовала никакого дискомфорта. Мысли о брате заставляли ее отстраняться от Гаррика. Всякий раз, вспоминая, что он сделал и как она его ненавидит, она отшатывалась от него. Но какое-то глубокое и инстинктивное чувство тем не менее все время толкало ее в его объятия. В этом не было никакого смысла.
Меррин осознала, что дрожит. Усталость и отчаяние отняли у нее все силы.
– Когда мы выберемся отсюда, – сказала она, – нам лучше никогда больше не встречаться.
– Хорошая мысль, – согласился Гаррик. В его голосе звучала запредельная усталость. Он сидел, прислонившись спиной к Меррин, и не делал попыток повернуться или притянуть ее к себе.
Снова наступило молчание. Меррин чувствовала себя опустошенной и одинокой – как только может себя чувствовать человек, оказавшийся взаперти с другим человеком, но лишенный возможности обратиться к нему за утешением, физическим или моральным. Ей хотелось найти своим чувствам рациональное объяснение и понять, почему интуиция подсказывает ей, что она может довериться Гаррику.
– Думаю, наше влечение друг к другу сейчас проистекает из создавшейся ситуации, – начала она. – Мы заперты и напуганы, и совершенно понятно, что мы пытаемся друг друга подбодрить. Кроме того, мы оба немного опьянели от паров пива. Они выветрятся… – Меррин замолчала. Если она сама не верит в собственные оправдания, Гаррик не поверит тем более.
– Можете так думать, если вам от этого будет легче, – сказал Гаррик. – Я отказываюсь соглашаться, что меня к вам влечет только потому, что я опьянен пивом.
Снова наступило молчание.
– Что же нам делать? – беспомощно проговорила Меррин.
– Ничего, – ответил Гаррик. Она услышала, как он вздохнул. – Я собираюсь спать. У меня болит голова, – невнятно пробормотал он. Сейчас он действительно говорил как
