он хрипло. – Соблазнить меня, чтобы вытянуть правду? Я уже все тебе рассказал.
– Не все. – Меррин подошла ближе. Приоткрывшийся плащ задел подолом его ногу. Гаррик успел заметить обнаженное бедро, и у него закружилась голова. Господи боже, она под плащом была совершенно голая. В одно мгновение его окутал ее запах, тот самый, едва уловимый аромат колокольчиков. Гаррик представил, как касается ее теплой кожи. В его голове всплыли воспоминания о безумной и грешной страсти, которую они тогда испытали.
– Пробуди в девственнице жажду удовольствия… – выдавил он.
– И она захочет большего. – Меррин перевела на него взгляд, ее синие глаза блестели желанием. – Гораздо большего. – Она улыбнулась.
– Итак, все дело в сексе, – заключил Гаррик. – Думаю, тебе стоит подождать, пока мы не поженимся. Всего один день подержать себя в руках.
«Мы поменялись ролями, – подумал он. – Обычно это мужчина соблазняет, а дама протестует».
Меррин подошла вплотную и положила руки ему на грудь. Его ухо защекотало ее дыхание. Гаррик подумал, что ей ничего не стоит распустить бархатные завязки, и тогда плащ полностью соскользнет на пол. Он молился, чтобы этого не произошло, – и одновременно надеялся на противоположное.
– Дело не в сексе, – прошептала она. – Дело в честности. – Девушка отступила и пристально посмотрела ему в глаза. – Когда в прошлый раз мы занимались любовью, мы были полностью честны друг перед другом. Не думаю, что сейчас должно быть иначе.
– Уверяю тебя, – Гаррик в качестве последнего средства прибег к цинизму, – у большинства мужчин с этим нет никаких проблем.
– У большинства возможно. – Она бесстрашно посмотрела на него. – Но не у тебя.
Глядя на ее медленно обнажающееся тело, Гаррик ошеломленно подумал, что ее план действительно срабатывает. Боже, это безумие. Она права, он с самого начала выстраивал вокруг себя защитные стены. Меррин обладала внутренней чистотой и цельностью, и он знал, что не сможет перед ней устоять, – но сейчас не мог себе этого позволить.
– Я никогда тебе не лгал, – произнес он, понимая, что уклоняется от ответа. Он слишком многое от нее скрывал.
– Посмотрим. – Меррин с кажущимся безразличием отвернулась.
Плащ спустился уже ниже лопаток, ярко контрастируя с белоснежной кожей. Во рту у Гаррика пересохло, он дрожал всем телом, стараясь не потерять контроль над собой.
– Меррин, – он сделал последнюю попытку, как солдат перед многократно превосходящими силами, – нет…
Слишком поздно…
Она снова повернулась к нему, плащ медленно заскользил – так медленно, что Гаррик чуть не застонал в голос. Плащ был надет не на голое тело, но платье под ним – если это одеяние можно было удостоить такого названия – явно предназначалось, чтобы воспламенять желание. Белое и полупрозрачное, оно льнуло к ее груди так плотно, что сквозь ткань просвечивали темные круги сосков. Едва касаясь нежной линии живота, оно ласково облегало округлые бедра и неудержимо влекло взгляд Гарика вниз к темной дорожке между ними.
Нижнего белья не было. Вообще никакого.
Тело Гаррика мучительно напряглось.
– Откуда у тебя это платье? – выдавил он, почти не узнавая своего голоса.
– Я позаимствовала его из гардероба Тэсс. – В ответе Мерин слышался вызов и капелька беспокойства. – Мне было нужно, чтобы оно легко снималось.
Боже всемогущий! Гаррику показалось, что он сейчас взорвется.
Плащ волной соскользнул на пол, превратившись в бархатную лужицу.
Кажется, настал момент, подумал Гаррик, когда джентльмен должен подобрать плащ, завернуть в него даму и выставить за дверь. После чего вызвать карету, чтобы ее доставили домой.
Он посмотрел Меррин в глаза и увидел в них боязливость вкупе с острым, обжигающим желанием. Гаррик осознал, что она боится. Она боится, что он отвергнет ее. Она думает, что он посмеется над ее сумасшедшим планом и отправит домой. Несмотря на свое платье развратницы и соответствующее поведение, Меррин была слишком неопытна, чтобы понять, работает ли ее стратегия.
Гаррик испытал прилив невероятной нежности. Он застонал и схватил Меррин за голые плечи. Привлек к себе и поцеловал, испытывая чувственную жажду вперемешку с отчаянием. Меррин издала мурлыкающий звук чистого удовольствия и отнюдь не чистого желания. Она еще теснее прижалась к нему, и Гаррик ощутил ее податливо-мягкие груди. Он целовал ее с такой страстью, что чувствовал: его самообладание начинает рушиться. Это неправильно, это последнее, что он может сделать, находясь перед жестким выбором: отпустить ее или связать узами формального брака, размышлял он. И все равно, вместо того чтобы выпустить ее из объятий, лишь сильнее прижал ее к себе; запустил руки в ее волосы и стал покрывать лицо девушки быстрыми поцелуями.
– Ты мне нужна… – хрипло, через силу выговорил Гаррик.
Она не представляет, как сильны его тоска и отчаяние. Она для него единственный лучик света в темном царстве. И он знает, что не заслуживает ее. Но она, чудесным образом, не отвернулась от него. Меррин поднесла руку к его щеке; ее ресницы затрепетали, и она улыбнулась. Гаррик испытал жестокий удар в самое сердце, и его голодное желание превратилось в нечто иное, куда более пугающее и глубинное.
Он на мгновение замер, прижимаясь лицом к ее волосам, сотрясаемый внутренней дрожью. Мерин снова приблизила свои губы к его, и Гаррик забыл обо всем на свете. Он целовал ее долгим и настойчивым поцелуем, чувствуя, какая гладкая и разгоряченная у нее кожа, как ее губы нетерпеливо и требовательно его целуют. Гаррик выпрямился, смел с письменного стола груду счетов – тех самых, которые он столько времени разбирал, – и, подхватив Меррин, посадил ее на край стола. Голова у нее откинулась, золотистые волосы рассыпались, как поток зерна в свете солнца. Гаррик прижался губами к ее нежному плечику и спустился ниже, к выпуклости груди. Его снедала страсть. Он отчаянно старался держать себя в руках. Он не должен набрасываться на Меррин ради утоления своей жажды. Гаррик хотел, чтобы она получила больше удовольствия, чем он сам, хотел привязать ее к себе всеми узами физического желания. И чувствовал, что хочет не только этого. Ему хотелось разрушить воздвигнутые между ними барьеры и завладеть ею целиком, и душой и телом.
Гаррик отстранился от Меррин.
– Может, мне прекратить? Ты действительно этого хочешь? – грубо и требовательно спросил он.
– Нет. – Ее голос превратился в шепот. – Не останавливайся. – Он почувствовал, что она собирается с силами. – Но…
– Да? – Его губы замерли над кружевом, что обрамляло вырез ее откровенного платья.
– Платье… – Девушка говорила как загипнотизированная. – Его нужно снять.
Гаррик взял платье за ворот, резко дернул и высвободил ее груди.
– О! – Меррин раскрыла глаза от неожиданности и удовольствия, и в ответ Гаррик удвоил усилия. – О, – вырвалось у нее снова, на этот раз шепотом, когда он взял в рот ее грудь и стал посасывать, пока она не начала извиваться от удовольствия, выгибаясь, как лук, под его прикосновениями.
Гаррик стал ласкать ее, требовательно блуждая губами по нежной груди и едва касаясь подрагивающего от напряжения живота. Ее разгоряченная кожа стала очень чувствительной. Меррин буквально вибрировала под его руками и губами. Гаррик посмотрел ей в лицо, на котором застыло мечтательное выражение от потрясающе прекрасного открытия. Ему стало неловко оттого, что девушка полностью перед ним раскрылась, вверила себя в его руки. Желание снова остро напомнило о себе, но Гаррик окоротил его и продолжал доставлять Меррин удовольствие, пока она не задрожала крупной дрожью и не начала беспомощно вскрикивать.
Гарик без труда задрал ее нижнюю юбку, развел ее бедра. Его пальцы мягко скользнули в глубину, отыскивая средоточие ее женственности. Меррин ахнула, и Гаррик снова накрыл ее губы своими, требовательно и успокаивающе. И сразу ощутил, что она ему отвечает. Она потянулась к нему, желая прижаться еще теснее, но он на мгновение ее отстранил. У него так тряслись руки, когда он расстегивал бриджи, что он побоялся вообще с ними не справиться. Его буквально раздирало неудовлетворенное желание, но он хотел обращаться с Меррин как можно нежнее и сдерживал свои потребности даже в этом страстном водовороте.
Соприкоснувшись с ней в первый раз, Гаррик почувствовал, что девушка напряглась, словно впервые осознав свою уязвимость. Он стал осторожно входить в нее и почувствовал, как ее тело раскрывается ему навстречу.
– Открой глаза, – прошептал он.
Гаррик поймал момент, когда Меррин заметила свое отражение в зеркале: темный чувственный силуэт на краю стола, с широко расставленными бледными бедрами, задранной нижней юбкой и обнаженной грудью. Ее золотые волосы окутывали их обоих шелковистым занавесом. Она вскрикнула, Гаррик глубоко вошел в ее тело. Оно туго обхватило его, словно ножны, и он чуть не сорвался. Гаррик застыл, чувствуя, как дрожит и сжимается ее тело. Нега была такой сладкой, что у него подкосились ноги. Он втянул в себя воздух, задерживая нарастающий поток ощущений, потом снова стал ласкать Меррин и почувствовал, как ее тело ответно напряглось. Она схватила его за бедра и с силой вобрала в себя. Гаррик больше не мог сопротивляться. Он взял ее, проникая глубоко внутрь и подстегивая их обоих. В нем вспыхнуло желание завладеть ею, целиком и полностью подчинить, почувствовать, что она принадлежит только ему. Но вместе с триумфом он почувствовал и свою уязвимость, которая напугала его почти до смерти. Меррин может поставить его на колени. Она уже это сделала. Он пропал.
Это была его последняя мысль. Тело Меррин снова сжало его и отпустило, и Гаррика с головы до пят пронзили острые пики удовольствия. Из горла вырвался хриплый стон, он наконец прекратил сдерживаться и излился
