в нее. У него внутри распустилась горячая волна удовольствия, поднялась и накрыла его с головой, бросая в бездну безумия, слаще которой он еще никогда не испытывал. Гаррик притянул к себе Меррин и на какой-то бесконечный момент прижал к своему сердцу.
Наконец он выпустил ее из объятий. Он до сих пор так тяжело дышал, что не мог вымолвить ни слова. Меррин не попыталась сесть или укрыться, свеча отбрасывала на нее мерцающие полосы света и тени. При виде ее распростертого, такого роскошного тела Гаррик испытал неистовый прилив страсти, и это привело его в отчаяние.
Но полного удовлетворения он не чувствовал. Он едва не потерял разум. Он овладел Меррин, подчинил себе ее тело, заявил на нее свои права, и все равно… Все равно чего-то не хватало. Это «что-то» маячило на краю сознания, смеялось над ним и его мучениями.
Гаррик хотел большего. Ему не хватало имеющегося.
Меррин зашевелилась. Гаррик ощутил, как вздрогнула его плоть, а внутри все налилось желанием. Но на этот раз он не обратил внимания на их призыв. Подняв Меррин на руки, он опустился на ближайший стул и посадил ее к себе на колени, убрав с ее лица спутанные волосы.
– Ты этого хотела? – требовательно поинтересовался Гаррик.
Меррин повернула голову, ее губы медленно растянулись в улыбке.
– Не совсем, ваша светлость. Хотя… – она томно изогнулась, отчего Гаррик скрипнул зубами, испытав новый приступ желания, – это было очень, очень приятно. – Девушка немного выпрямилась у него на коленях, волосы снова закрыли ее лицо сплошным золотым занавесом, скрывая его выражение. – Я собиралась в критический момент остановиться и задать тебе кое- какие вопросы, – пояснила она.
Гаррик фыркнул от смеха:
– Ты планировала остановиться?
Она искоса посмотрела на него:
– Я уже поняла, что просчиталась.
– Точно просчиталась, – согласился Гаррик. – Это бы никогда не сработало.
– Теперь я это понимаю. По своей неопытности я недооценила ситуацию.
Меррин встала на ноги и отошла в сторону. Затем подняла с пола плащ и накинула себе на плечи. Бархат окутал ее с ног до головы. Уверенными движениями она завязала на нем ленточки. Покончив с этим, она подняла голову и встретилась с Гарриком глазами. Так странно было видеть ее, намеренно стоящую от него на расстоянии. Гаррику хотелось отнести ее к себе в постель и обнимать в темноте, стать ее защитником. А еще ему хотелось заняться с ней любовью и не выпускать из объятий столько дней и ночей, сколько ему удастся ее удержать. Однако Меррин всем своим видом показывала, что хочет уйти. Внутри у Гаррика все похолодело. Страх пополз по позвоночнику.
– Я хотела тебя спросить, – медленно проговорила Меррин, – может быть, Китти убила Стивена? Я полагаю, что это сделала она. Должно быть, произошел ужасный несчастный случай, и ты взял на себя ее вину.
Гаррик испытал невероятный шок. Потерявшись в своих запутанных чувствах, он почти забыл, что Меррин собиралась соблазнить его, чтобы узнать правду. Но Меррин-то, уж конечно, об этом не забывала. Она такая упорная и целеустремленная. И сейчас она как никогда была близка к истине – очень близка и в то же время совершенно не права.
Молчание стало настолько напряженным, что тиканье часов казалось Гаррику оглушающе-невыносимым.
– Ты ошибаешься, – хрипло произнес он, наконец обретя дар речи. – Китти не убивала Стивена.
– Я тебе не верю, – отрезала Меррин. Она закуталась в плащ по самую шею, закрываясь от Гаррика как щитом. И взгляд ее теперь отличался от того, что он видел раньше, когда они спорили. В нем больше не было ни гнева, ни разочарования. Ее глаза уверенно сияли ясной надеждой, и еще – Гаррик содрогнулся, поняв это, – любовью. Он не мог вынести, что она любит его. Нет, только не его. Он этого не заслуживает. Гаррик ощутил во рту горький привкус.
– Я неправильно смотрела на вещи, – продолжила Меррин. – Гаррик, ты добрый и благородный. И ты всегда на страже своего долга…
Гаррик понимал, что должен остановить ее, пока она не обнаружила правду. Сердце у него раскололось на две половинки.
– Ничего подобного, – грубо сказал он. – Ты обманываешься, Меррин. Во мне нет ни доброты, ни благородства, и, по-моему, я только что это доказал.
Она равнодушно пожала плечиком.
– Не могу пожаловаться: ты действительно сопротивлялся, – ответила она. Потом подошла поближе и положила руку ему на предплечье. – Я люблю тебя, – тихо произнесла она. – Вот так просто. А я не могу любить хладнокровного убийцу, каким ты себя выставляешь.
Гаррик вздрогнул.
– Нет, – сказал он.
Его трясло. Это уже слишком, он не сможет принять ее любовь. Когда-то он бы все отдал ради любви такой женщины, как Меррин Феннер, – но это было до предательства Китти, до убийства Стивена. Теперь уже слишком поздно. Он убил человека и разрушил множество жизней – и не заслуживает подобного великодушия, особенно от Меррин. Перед глазами у него пронеслись картины прошлого, ужасающие картины. Кричащая Китти, умирающий Стивен, все совершилось в одну секунду, а чудовищные последствия растянулись на много лет. Любовь Меррин никогда не сотрет этих воспоминаний. Это невозможно. Гаррик посмотрел ей в глаза – в них читалась решительность и чистая, ничем не замутненная любовь. У него екнуло сердце.
– Нет, – снова повторил он. – Меррин… – Он прочистил горло. – Тебе только кажется, что ты меня любишь. Ты хочешь, чтобы я оказался благородным героем. Но правда в том, что я не тот, кем ты меня возомнила. Я никогда не был героем и никогда им не стану.
Меррин покачала головой:
– Я этому не верю…
– Так поверь, – резко бросил Гаррик. – Я убил твоего брата, и в конечном итоге только это и имеет значение. Его убийство всегда будет стоять между нами.
Меррин покачала головой:
– Нет…
Гаррик с яростью подумал о письме. Кажется, есть только один способ с этим покончить. Надо рассказать, что совершил он и что сделал Стивен, но сохранить в тайне секреты Китти.
– Меррин, – произнес он, зная, что сейчас разобьет ей сердце и разрушит иллюзии. Но у него не было другого выбора. – Пожалуйста, послушай меня. – Он постарался смягчить тон, хотя и понимал, что это ничего не изменит. – Я действительно убил Стивена. Но не на дуэли. Ее не было. Ты была права. Я застал их вдвоем: Китти и Стивена. Произошла ссора. Стивен пытался убить Китти, и я в него выстрелил. Так что я совсем не тот благородный человек, каким ты хочешь меня видеть.
В ее глазах отразился сильнейший шок, она отшатнулась. Наступила мучительно-застывшая тишина. Лицо Меррин – такое живое и раскрасневшееся, когда она признавалась в своей любви к нему, – сейчас смертельно побледнело, настолько, что он испугался, как бы она не упала в обморок. Ее глаза словно заволокло дымкой.
– Нет, – повторила она и стиснула руки.
Гаррик видел, что она дрожит крупной дрожью. Ему хотелось прикоснуться к ней, обнять и утешить, смягчить невероятную боль, которую он причинил, но страдание в ее глазах не позволяло ему приблизиться.
– Прости, – произнес он. – Меррин, мне очень жаль…
Но она его не услышала, и он это видел.
– Стивен любил Китти, – прошептала она. – Я знаю, что он ее любил! Он бы ни за что не причинил ей боль. – Она повысила голос. – Он бы никогда не причинил вреда любимой женщине. – Ее глаза яростно сверкнули. – Ты лжешь мне. Ты наверняка лжешь!
Гаррик видел, как в ней корчится боль – словно гибнущий цветок на обжигающем солнце. Все оказалось хуже, чем он себе представлял. Он думал, что Меррин безумно расстроится, разочаровавшись в брате. Но он даже не представлял, что она встретит его слова с таким жестким отрицанием. Казалось, она просто не может принять то, что услышала. Или не хочет. Видимо, Меррин по-прежнему видела в Стивене героя, хотя и говорила, что знает о его слабостях. Гаррик испытал острое чувство жалости. Он видел, как она, придерживая ворот плаща, стиснула пальцы так, что они побелели, и попятилась к двери.
– Так не должно было случиться. – Ее голос звучал совсем потерянно. – Они должны были сбежать вместе… – Девушка замолчала. – Стивен никогда бы не причинил ей боль, – сдавленно повторила она.
Гаррик видел, как кривится ее лицо.
– Это не может быть правдой, – повторила она. Ее слова прозвучали больше мольбой, чем протестом, словно она умоляла Гаррика отказаться от своих слов. Но он ничего не сказал, только от напряжения сжал руки в кулаки.
Меррин замолчала, как будто надеясь на временную передышку. Молчание тянулось невыносимо, это была худшая пытка, какую мог только представить Гаррик.
– Я думала, у тебя есть хотя бы остатки чести, – произнесла она наконец. – Ты вернул нам поместье. Ты спас мне жизнь. И вот теперь ты порочишь память умершего человека.
Пламя свечи метнулось от сквозняка. Меррин ушла.
Гаррик вынул из ящика стола письмо, бросил в огонь и стал смотреть, как оно горит. Он и так помнил о своих обязательствах. Они сжимали ему сердце как тиски.
Глава 14
Наступило предсвадебное утро, очень раннее, темное и холодное.
Меррин сидела на постели в своей спальне. Кровать, словно хлопья снега, усеивали отчеты о состоянии дел в родовом поместье Феннеров. Она просматривала их, пытаясь отыскать в старых документах хоть какую-то привязку к прошлому, которое она помнила, к счастливым дням ее детства, к воспоминаниям того последнего лета. Но она опоздала. Что-то изменилось. Все изменилось.
Влюбившись в Гаррика, она старалась его оправдать. Хотела, чтобы
