Птицелов

– Погоди, ты забегаешь вперёд. Но что я хочу от тебя сейчас, ты, конечно, имеешь право знать. Я лишился выкупа за тебя – так вот теперь плати за свою девчонку. Я хочу, чтобы ты остался вместо неё. И если ты останешься, я тебя убью. Медленно и со вкусом, получая все твои долги.

И как же спокойно, как небрежно он это говорил, барабаня пальцами по рукоятке ножа…

– Вы не можете говорить это всерьёз, – сказал Марвин.

– Почему? Что тебя смущает? Ах да, я обещал тебя прилюдно выпороть? Я помню, не волнуйся. Всё успеется. А если откажешься, всё то же самое успеется с ней. – На сей раз он не стал смотреть на Гвеннет – только легко махнул в её сторону рукой. – Ну что, останешься или нет? Я бы не остался. Мало ли, сколько по миру девчонок. Другую найдёшь.

Уже не улыбались ни губы, ни глаза – теперь Лукас из Джейдри, кажется, немного скучал. Он выложил всё, что хотел, полюбовался на реакцию – оставалось ждать решения. И он ни капли не сомневался в том, каким оно будет.

И впрямь, мало ли по миру девчонок.

Ведь он в самом деле говорил всерьёз. Ему не требовались деньги – он в них не нуждался. Он не хотел получить удовлетворение по законам чести – у него её не было. И хуже всего то, что Марвина он не ненавидел. Но всё равно сделал бы то, что сказал. И Марвин знал, что, если Гвеннет выйдет отсюда живой и невредимой, то сам он не выйдет никогда.

Но всё равно не понимал… не понимал, за что.

– Вот тебе ещё один урок, малыш, – почти мягко проговорил Лукас. – Когда держишь врага за горло, убивай его.

– Вы же не убили меня, – сухими губами сказал Марвин.

– А зачем? Ты мне не враг. Не дорос ещё, – в его голосе снова повеяло холодом. – Ну, что ты решил?

Марвин деревянно кивнул. В голове у него не было ни единой мысли, только уши разрывало скрипом верёвки о камень, а перед глазами мелькали ноги повешенного Робина Дальвонта, медленно, медленно… «Я умру, – подумал Марвин, – он убьёт меня, и не из мести, не из-за этого глупого турнира и моей ребяческой выходки, нет, за это он меня сразу простил. Но я всё равно умру, и тогда он тронет мои холодные пальцы и скажет: «Мне очень жаль».

– Вот и славно. А то месстрес совсем замёрзла. Не правда ли, месстрес?

– Правда, мессер, – сказала Гвеннет.

Позже Марвин думал, что должен был знать – и проклинал себя за это, хотя проклятия были незаслуженными, ведь он верил, искренне верил, что она всего лишь захотела прикрыть окно, потому что дуло и впрямь невыносимо. Поэтому он просто стоял и смотрел, как она встала, подошла к окну, взялась обеими руками за ставни, легко ступила на подоконник и прыгнула вниз. Марвин даже не сразу понял, что произошло – только что Гвеннет была здесь, сидела в кресле, сложив руки на талии, и недопитое вино в её кубке ещё не успело остыть… а теперь кресло опустело. И снаружи, далеко-далеко внизу, раздался глухой звук удара – это её тело разбилось о каменные плиты двора.

На несколько мгновений время словно застыло. Потом Лукас поднялся, подошёл к окну и перегнулся через подоконник. Марвин подумал, что сейчас вполне можно толкнуть его (…в спину…) и сбросить вниз, но он не мог сдвинуться с места. Только думал: что же он разглядывает там так долго, ведь туман, ничего не разобрать…

Паралич, охвативший его тело и разум, отпустил в тот самый миг, когда Лукас обернулся. Как ни странно, удовлетворённым он не выглядел, напротив, слегка помрачнел.

– Скажите теперь, что вам жаль, – хрипло проговорил Марвин.

– Мне? Ничуть. Но я удивлён. Сядь, поговорим по-человечески.

Он бросился в кресло и вытянул ноги, мрачнея всё больше, прямо на глазах. Какое-то время Марвин стоял, пошатываясь, испытывая мучительное желание кинуться к окну и посмотреть вниз, а может, бросить туда этого ублюдка, а может, броситься самому… Но вместо этого он сделал несколько шагов на негнущихся ногах и опустился в кресло, ещё помнящее тепло тела Гвеннет. Можно было даже допить её вино. На мгновение ему почти нестерпимо захотелось сделать это.

– С чего бы вам удивляться? – спросил он. – Вы знали, что она это сделает. Вы нарочно оставили окно открытым.

Лукас взглянул на него с одобрением.

– А ты явно воспрял духом. Минуту назад на тебя просто смотреть страшно было. Оно и понятно. Только что тебя заставляли сделать чудовищный, по твоему мнению, выбор – а тут, на тебе, никаких мук, всё решили за тебя. Причём именно так, как ты и хотел.

– Что вы… Нет! – в горле стоял ком, и слова казались глупыми, но молчать он не мог. – Я выбрал бы её жизнь… а не свою.

– Теперь это так легко говорить, да? – кивнул Лукас – и, Единый, снова эта проклятая улыбка! – И говорить, и верить. Да только за мгновение до того, как эта дура сиганула из окна, ты понял, что своя шкура дороже. Не отпирайся, сделай милость. По глазам-то всё было видно.

– Да нет же, Ледоруб вас раздери! – закричал Марвин, взбешённый его уверенностью. – Я как раз собирался сказать вам, чтобы вы оставили её в покое и…

– Можно вопрос? – перебил Лукас, с любопытством глядя на него. – Ты вот сейчас чувствуешь себя идиотом? Мне просто интересно, всегда ли ты себя чувствуешь так, как выглядишь. Нет?

«Почему я не убил его в лесу?» – это была единственная мысль, бившаяся в мозгу Марвина огромным кровавым сгустком. Почему я не убил его там, когда хотел, когда мог?!

– Жалеешь, что не убил меня, когда мог? Ну, я тебе скажу, отчего так. Ты опять вспомнил про свою честь и прочую хренотень, которой тебе забивали голову с пелёнок. И хорошо постарались, а ведь парень- то ты не без потенциала. Я только потому с тобой и вожусь, хотя, надо сказать, не думал, что всё так запущено.