Испании и Франции.
Колонна миновала Королевины ворота. Никто их не окликнул. Дети всё ещё сопровождали полубатальон. Один из мальчишек потерял бдительность, был схвачен и жестоко выдран за ухо сержантом Линчем.
У Серпентины Шарп скомандовал остановку и позвал к себе офицеров.
Пока они рысили к нему на лошадях, стрелок собирался с мыслями. Он не знал, что скажет им. Решающий момент близился, и лишь с помощью этих людей Шарп мог победить.
— Мы здесь по личному распоряжению принца-регента.
Они переглянулись. Распоряжение, а, вернее, приглашение, касалось одного Шарпа, но стрелок рассудил, что это детали, в которые офицеров Фаулниса посвящать необязательно.
— Распоряжение личное, поэтому гарантий, что в том бардаке, который будет сегодня твориться в парке, всех ответственных предупредят о нас, у меня нет. Вам ясно?
Ясно не было, однако тон Шарпа вопросов не предполагал. Капитан Смит прочистил горло, открыл и закрыл рот. Карлайн принялся машинально отряхиваться.
Шарп глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду и жёстко сказал:
— Какой бы офицер вас ни затронул, вне зависимости от ранга, хоть маршал, посылайте его ко мне! Ясно? Посылайте ко мне. Приказы выполняете только мои. Такова воля Его Высочества. Только мои приказы.
— Какие приказы-то, сэр? — нерешительно обратился к нему Смит.
— Мы участвуем в реконструкции битвы под Витторией. Мы — «французы». Сохраняем сомкнутый строй до моей команды. Остальные старшие офицеры вам не указ. Вы — французы, а французы не слушаются британских командиров, точно вам говорю. Проверял.
Шарп ухмыльнулся, и они неуверенно заулыбались в ответ. Усмешки знавших правду д’Алембора и Прайса выглядели бледновато.
— Игнорируем других старших офицеров, сэр? — хмуро уточнил Смит, — Это неправильно.
Неделю Шарп был с ними ровен и дружелюбен. Прошла пора пряников, настал черёд кнута.
— Неправильно, Смит, то, что вы до сих пор на свободе и не разжалованы! — отчеканил майор холодно, — Ваша судьба в моих руках, и выбор у вас невелик: или беспрекословное подчинение мне, или трибунал, тюрьма и позор.
Они испуганно молчали. Д’Алембор и Прайс понимали, что происходит. Привычка повиноваться старшему по званию глубоко въелась в натуру каждого офицера. На ней Шарп и сыграл в Фаулнисе. Но сегодня в Гайд-парке будет генералов с полковниками больше, чем у Веллингтона полков, и вмешательство любого из них обернётся крахом затеи стрелка. Шарпу необходима была помощь офицеров Фаулниса, и он намерен был добиться её какой угодно ценой.
Шарп повернулся. Он видел Арену, две линии экипажей. У далёких главных ворот парка грумы выгуливали лошадей. Джейн Гиббонс не было. Майор оглядел кислые лица офицеров и нарочито весело произнёс:
— Наслаждайтесь, джентльмены!
— Наслаждаться, сэр? — растерянно повторил за ним Смит.
— Конечно, капитан. Ведь сегодня французам суждено победить!
Она не пришла. Значит, за победу придётся драться. Ничего, не привыкать.
Шарп занял место во главе колонны. Хорошо, что играли оркестры. Музыка давала нужный боевой настрой. Отдалённой канонадой гремели барабаны. Полковой старшина Харпер, выкрикивая: «Ать-два! Ать-два!», подлаживался под ритм звучащих маршей. Люди шагали с мушкетами на плечах, и, хоть шагали они по мирной английской земле, шагали воевать.
Глава 19
Путешествие в Лондон сложилось для Джейн удачно. Возчик церкви Святого Воскресения подвёз её в Рочфорд, оттуда она добралась до Черинг-Кросс. Лондон привёл её в смятение. Прежде она приезжала в столицу с дядей. Теперь Джейн была одна, и ей не к кому было обратиться в этом огромном чужом городе. Деньги имелись. Восемь гиней из той влажной от росы горки, что она сгребла поутру со стола в беседке.
Она тащила две сумки, ридикюль и Раскала. Пёсик останавливался на каждом углу, увлечённо втягивая блестящим носом новые запахи. Запахи были «не такими». «Не такими» были звуки. «Не такими» были жители. Лондон был «не таким». Джейн никогда не видела столько калек. Безрукие, безногие, одноглазые и безносые… Где они прятались, когда она выглядывала из окошка дядиной кареты во время прошлых визитов сюда? Джейн нагнулась и погладила Раскала:
— Всё хорошо, Раскал. Раскал умница.
Где раздобыть ему еду? Где ночевать самой?
— Мисси?
Она выпрямилась. Прилично одетый мужчина коснулся шляпы, приветствуя её.
— Сэр?
— Потерялись, мисси? Первый раз в Лондоне?
— Да, сэр.
— Нужен приют?
Он ухмыльнулся. Трёх передних зубов не хватало, прочие были черны, как ночь. Джейн вздрогнула. Мужчина потянулся к её поклаже:
— Давайте помогу.
— Нет! — взвизгнула она.
— Послушайте, мисси…
— Нет!
На её крик начали оборачиваться. Джейн рванулась прочь от мужчины, кляня себя за то, что натолкала в сумки столько ненужных и попросту лишних вещей. Ну, зачем ей такое количество платьев, расчёска с серебряной ручкой, картинка с лодками? Она взяла драгоценности матери, те немногие безделушки, что не прибрал к рукам сэр Генри, взяла и портреты родителей. В сумках лежали две первые песни «Паломничества Чайльд-Гарольда» лорда Байрона и тяжеленный кремневый пистолет, снятый Джейн со стены в дядиной библиотеке. Девушка не была уверена в том, что оружие заряжено, но надеялась, что вид пистолета отпугнёт в случае чего злоумышленника. Джейн брела на запад, мимо Королевских конюшен, где, как она поняла из разговоров, обширное пространство было отведено для увековечения памяти Нельсона и Трафальгарской битвы. Джейн вышла на Уайт-холл.
Дважды подозрительные личности предлагали ей квартиру. Чистую, подходящую для приличной девицы, но Джейн твёрдо отказывалась. Ещё один пытался заговорить с ней, однако взгляд его был таким сальным и бесстыдным, что Джейн бежала от мужчины, как от чумы.
Собравшись с мыслями, Джейн выбрала, к кому обратиться за помощью, так же тщательно и взвешенно, как, наверно, майор Шарп выбирал место, где принять бой. Выбор девушки пал на пожилую семейную пару. Судя по некоторой робости, с которой дородный священник и его жена взирали на Лондон, они в столицу приехали, как и Джейн, издалека.
Девушка обратилась к ним, пояснив, что в город послана матушкой, а здесь её должен был встретить отец, но на портсмутском перегоне она его не дождалась, видимо, он приедет завтра. В средствах стеснения у неё нет, поспешила добавить Джейн, опасаясь, что её примут за попрошайку или мошенницу. Всё, что ей нужно, — это пристойное место для ночлега.
Преподобный Октавиус Годольфин и его половина остановились на Тотхилл-стрит, в пансионе миссис Пол, вдовы достаточно добропорядочной, чтобы давать приют приезжим клирикам. Чета Годольфинов, чьи дети давно выросли и разлетелись из родного гнезда, с радостью приняли юную мисс Гиббонс под крылышко. Кэб незамедлительно отвёз всех троих к миссис Пол, где девушке отвели комнату и, не слушая отговорок, накормили ужином. За окном сгущались сумерки, Джейн нежилась в постели,
