громкие крики. Волна «французов» обтекала с двух сторон трофейную группу, закончившей свой победный круг по парку на южной сборной площадке. При виде пленённых Орлов на ум Шарпу почему-то пришли знамёна второго батальона, позорно прибитые к стене холла в усадьбе Симмерсона. Шарп окинул взглядом ряды своих бойцов. Знамя бы не помешало.
— Патрик!
— Сэр?
— Если понадоблюсь, я — там. — он указал на трофейщиков, — Присмотришь за мисс Гиббонс?
Шарп улыбнулся Джейн и вскочил на коня. Харпер уважительно буркнул:
— Рад за вас, мисс Джейн.
Она подняла брови:
— Что он делает, сержант?
— Иногда, мисс, я боюсь гадать. Только молюсь.
Джейн засмеялась, открыто, искренне, и Харпер решил, что, пожалуй, из неё и командира выйдет неплохая пара.
Шарп направился к «колесницам» — обычным двуколкам, обшитым листами раскрашенного картона. Путь к ним преграждали пушки. Сколько раз в Испании на Шарпа сыпались ядра и картечь из таких же стволов, украшенных буковкой «N» в венке. Хотя, почему «таких»? Возможно, из этих самых, громыхавших под Саламанкой и с бастионов Бадахоса.
— Кто главный?
Угрюмый майор лениво процедил:
— Ну, я. Вы-то что за чёрт из дымохода?
— Шарп. Майор Ричард Шарп. Мне нужен он. — Шарп протянул руку к Орлу с приклёпанным нелепым венком, с крылом, погнутым о череп француза.
— Вы не… — начал майор.
Стрелок вынул приглашение принца и, не разворачивая, помахал у носа майора:
— Повеление Его Царственного Высочества!
— Как ваше имя, вы сказали?
Шарп ухмыльнулся. Приятно порой быть «тем парнем, что взял Орла».
— Я отбил его у лягушатников.
— Шарп?
— Да-да, тот самый.
Кровь бурлила в жилах Шарпа после разговора с Джейн. Он победит! Она согласилась стать его женой, и её согласие было знаком благоволения судьбы, залогом его сегодняшнего успеха!
Майор колебался. Он отвечал за трофеи головой. С другой стороны, один из трофеев требовал по распоряжению самого принца человек, которому вся Англия была обязана первым Орлом. Майора- трофейщика смущало несоответствие между тиснёной золотом бумаги в руке стрелка и его ветхой униформой. Сомнения майора были написаны у него на физиономии, и Шарп доверительно пожаловался:
— Прихоть Его Величества. Хоть в лепёшку расшибитесь, ребята, мол, а будьте с Орлом!
Удачный ход. Прочее майор домыслил сам:
— Так это ваши солдаты?
— Да.
— Ага, потому-то и видок у них затрапезный. Вроде, как прямо с поля боя где-нибудь в Испании, да?
— Точно.
— Ну, другое дело. Берите, конечно.
Майор распорядился, и Шарп получил своего Орла. Древко, прохладное и гладкое, смотрелось голо без положенного знамени. Сегодня Орлу суждено было снова вести за собой солдат.
Шарп подъехал к Джейн и наклонил к ней штандарт:
— Этой птички Наполеон уж точно касался.
Девушка провела пальцами по согнутому крылу:
— Вы захватили этого Орла?
— С Патриком. Эй, Харпс!
Шарп передал штандарт ирландцу, и Харпер, сопровождаемый офицерами из Фаулниса, торжественно пронёс трофей сквозь ряды полубатальона. Солдаты тянулись к Орлу, притрагивались с благоговением, будто причащались. Сержант Линч демонстративно отвернулся и отошёл в сторонку, кривя губы.
Шарп проверил, что происходит на севере. Ополчение строилось в линию на южном конце отведённого для реконструкции прямоугольника. Вовсю старались оркестры. Пора. Как всегда в битве, время решало всё.
— Джейн, вам… тебе лучше остаться здесь.
— Ты волнуешься.
— Да. Но я вернусь к тебе.
— А потом?
— Потом мы поедем в Испанию и больше никогда не расстанемся.
Стрелок повернулся в седле:
— Старшина!
— Сэр?
— Рядовой Веллер на посту, Орёл у меня. В колонну шириной полроты стройсь!
— Есть, сэр!
Пришло время забыть о Джейн Гиббонс, уподобившись семейным офицерам в Испании, что, идя в бой, выбрасывали из головы и жён, и детей. Уперев подток древка в носок правого сапога, так, что Орёл оказался прямо над головой, Шарп зычно провозгласил:
— Примкнуть тесаки!
Сообразив, что по рассеянности подал команду стрелковых полков (на вооружении которых состояли штыки более длинные и тяжёлые), поправился:
— Примкнуть штыки!
Делать, так с шиком.
Восемь полурот, ряд к ряду, двинулись вперёд с Шарпом во главе. Д’Алембор вёл первую роту, Прайс — последнюю. Им Шарп доверял, как себе. Стрелок оглянулся на Джейн и провозгласил:
— Южно-Эссекский наступает!
Шумела толпа, приветствуя накатывающихся с севера «британцев». Пушки дали последний холостой залп. Дым стлался над травой, будто в настоящем сражении. Ополченцы делали вид, что стреляют из незаряженных мушкетов по ярким шеренгам лощёных чистеньких солдат под развевающимися знамёнами.
Шарп потянул поводья:
— Вправо! Скорым шагом!
Полубатальон Южно-Эссекского бил каблуками землю.
На прямоугольном пространстве топталось две тысячи воинов, на мундирах которых не было ни пятнышка. Их толщу разрезали три сотни угрюмых изгвазданных парней под командованием стрелка с вражьим штандартом.
На них не обращали внимания. Один майор-трофейщик отсалютовал им.
Они шли. Какой-то сержант-ополченец повернулся и опешил. Колонна грязных всколоченных красномундирников шагала из тыла. Будь на месте сержанта ветеран испанской войны, он бы узнал этот боевой порядок: так всегда ходили в атаку французы.
Шарп направлялся в центр площадки. Ополчение отхлынуло назад, оставив десяток рядовых изображать убитых. Офицер-ополченец заметил самозваных участников мероприятия.
Внимание зрителей было приковано к блистательным «британцам». Гремела музыка, реяли флаги. Отступающие «французы», наталкиваясь на красномундирную колонну там, где её не должно было быть,
