меньше чем за месяц. А к осени, надеюсь, я вернусь с полными трюмами сырья.
– Этим можно сжечь весь мир, – вырвалось у Анастаса.
– Можно. Но ведь вы, мой лорд, не этого хотите?
Да, Анастас хотел не этого. И лорд Бьярд знал это, когда обращался к нему. Он сам побаивается того, что открыл, и, вероятно, долго думал, прежде чем выбрал человека, которому мог бы доверить свою смертоносную тайну.
– Кто ещё знает об этом… «вепре»?
– Никто, мой лорд. Вы и я. Сесилия думает, что у меня был только один флакон. Это не тот секрет, который стоит доверять кому ни попадя, верно?
«Я дам ему всё, что он захочет», – подумал Анастас. От одной мысли о том, как запылает замок Эвентри, облитый этой смесью, у него захватило дух. Он ощутил восторг, ненависть и восторг, и то самое свирепое, безудержное отчаяние, которое всегда толкало его на самые безумные поступки. «Я должен быть осторожен», – сказал он себе.
– Отлично. Храните вашу тайну дальше. Никто не должен знать об этом.
– Никто не узнает, мой лорд.
Они обсудили сроки и средства связи, которые понадобятся им, когда Бьярд оповестит свою сестру о том, что для неё появилась работа, и когда работа эта будет сделана. Оплавившаяся чёрная плошка лежала между ними на бочке. Свечной огарок лорд Бьярд ради безопасности поставил на пол, подальше от того места, где упала и сгорела чёрная капля.
– Я счастлив встретить в вашем лице столько всеобъемлющее и глубокое понимание, мой лорд, – довольно сказал Бьярд, сцепляя руки на животе, когда Анастас пообещал ему, помимо дипломатической поддержки, средства к постройке нового корабля, который Бьярд собирался заложить на будущую зиму. – Говоря по правде, клан Эвентри никогда не вызывал во мне иных чувств, кроме самого тёплого и искреннего уважения. Я имел честь когда-то участвовать в тинге, где присутствовал ваш великий дед, лорд Уильям… Тогда и Эвентри и Бьярды назывались свободными бондами – что за славные были времена! Увы, решением вашего отца, лорда Ричарда, и моего покойного родителя мы оказались септами враждующих кланов…
– Эвентри более не являются ничьими септами.
– О да, я знаю это. Бьярды, видимо, тоже, – обаятельно улыбнулся лорд Бьярд. – Вы разумно поступили, исправив ошибку вашего отца. Фосиган не достоин такого септы, как Эвентри. Верю, что в вашем лице, лорд Анастас, и в лице ваших братьев клан вернёт величие, какое знал при лорде Уильяме. Я, к слову, видел недавно вашего брата Адриана – на редкость славный мальчишка…
– Адриана?! – в изумлении воскликнул Анастас, вскакивая. Даже зрелище одной капли грязи, едва не спалившей весь трюм, не повергло его в такое потрясение, как это мимолётное упоминание имени его брата. – Вы видели Адриана? Когда, где?
– Прошлой осенью, в Эвентри, когда Топпер Индабиран взял его в плен. Очень славный мальчик, так храбро держался, а потом расспрашивал меня про мой корабль… Разве вы не знали, что он был там?
– Знал… просто… я не говорил ни с кем, кто видел его там. Только с Рейнальдом Одвеллом. – Голос Анастаса не изменился и не дрогнул, когда он произносил это имя. Отсечённая голова Одвелла, рожа Крейтона, лицо Илайны. Круглое лицо Бьярда. Мутное, словно в дымке, лицо Адриана. Анастас понял, что начинает забывать черты своего брата.
– Вы говорили с ним? Он ничего вам не сказал?
– Нет, ничего особенного. Он… – лорд Бьярд вдруг умолк и раздул ноздри, втягивая воздух. Потом беспокойно оглянулся. – Где-то горит?
– Что? – Анастасу хотелось расспросить про Адриана, и вопрос прозвучал резко, почти грубо.
– Запах гари. Чувствуете? – Бьярд встревоженно заозирался, топнул ногой, затаптывая невидимое пламя. Он даже задул свечу, чтобы любая искра, тлеющая на досках, не осталась незамеченной. «Хотя, – подумал Анастас, – будь здесь хоть одна искра – мы бы уже взлетели на воздух…»
И тем не менее он внезапно понял, что тоже чувствует запах гари.
– Это не здесь, – сказал он. – Это сверху… чувствуете?
– О боже, только не это! – всполошился Бьярд и кинулся к выходу из трюма. Анастас отпрянул, не желая задеть его бок, где в ростовщической суме скрылось дикое пламя, готовое взорваться от любого толчка. В трюм с палубы понемногу заползал вязкий сизый дым. Бьярд толкнул люк. Крышка не поддалась, он выругался и ударил снова, со всей силы.
– Попробуйте вы. Заело, – оглянулся он на Анастаса. Его глаза были широко распахнуты. Анастас понимал, почему. В море потушить небольшой пожар несложно, но если хоть одна искра отскочит от пламени к чёрному флакону…
– Отойдите!
Он одним прыжком оказался возле люка и изо всех сил ударил плечом в доски снизу вверх. Крышка грохотнула и подалась едва ли на четверть дюйма, глухо ударившись о что-то снаружи. «Не может быть», – подумал Анастас Эвентри и ударил снова, не обращая внимания на боль, впившуюся в плечо так и не зажившей до конца руки. «Не может быть. Старый Линлойс, предупреждавший меня из могилы в моих снах, всё-таки был прав. Он всё-таки…
Но нет, Бьярд ведь здесь, со мной. Это не Бьярд задвинул чем-то тяжёлым люк снаружи…»
– Ну скорее же, мы должны выйти отсюда! – крикнул лорд Бьярд и закашлялся. Дым полз и полз в трюм «Светлоликой Гилас» сквозь щели, слишком маленькие, чтобы сквозь них мог проскользнуть человек, но достаточные, чтобы впустить смерть.
«Илайна», – подумал Анастас. И именно эта мысль, пришедшая в этот миг, и страх, и отчаяние, и вина, которые были в ней, сказали ему то, чего он ещё не мог знать, не мог и не хотел. Но всё же, несмотря на это знание, он снова ударил плечом в наглухо запертую крышку трюма – снова, и снова, и снова.
Когда Эли Бьярд закричал, Анастас Эвентри всё ещё пытался выбить люк.
4
– Чего повезём-то? – спросил одноглазый Вульф, набивая трубку табаком.
– Бес знает. Вроде зерно, – ответил ему Ларк, и рябой Орто презрительно фыркнул:
– Чё он там наторговать-то собирается, зерном-то? Чего у них, своего зерна нет?
– Да, видать, нет, раз они за ним через море ходят, – сказал Длинный Рой, самый старый из матросов, нанятых капитаном Дордаком на «Светлоликую Гилас». – Ты, Орто, малец ещё, чай мамкину титьку сосал, когда андразийцы в последний раз приходили. Что, думаешь, они лордов грабили, ларцы из погребов у них выгребали? Да где там. Мы им нужны были, вот что – наш скот и наше зерно.
– Это потому, что замок штурмовать – не то же, что прибрежное село, – возразил Орто; он был городским жителем, о набегах варваров из-за Косматого моря знал лишь понаслышке и потому позволял себе быть самоуверенно легкомысленным в подобных разговорах. – В замке-то лучники, конники! На замок идти у них кишка тонка.
– Вот когда бы видел, как два десятка андразийцев под корень вырезают лордовскую сотню – тогда б поговорил, у кого тут кишка тонка и кто с испугу перепердел, – сказал Длинный Рой сурово. – Эд, табаку не осталось?
– Есть немного, – отозвался Адриан.
– Отсыпь, за мной не пропадёт.
Он всегда так говорил, и всегда за ним пропадало, но Адриан перегнулся с планшира, на котором сидел, закинув ногу на ногу, и бросил боцману узелок – всё равно там мало осталось, на одну трубку. Отказывать Длинному Рою – всё равно что перечить капитану: себе дороже. К тому же Адриан быстро понял, что ром и табак в неизменной цене у моряков с корабля лорда Бьярда. Потому при себе у него всегда были и ром, и табак.
– Вот смышлёный малец – поучился бы ты у него, рябая рожа, – заметил Рой, поймав узелок четырёхпалой рукой. Орто гневно вспыхнул, отчего рытвины на его лице стали ещё заметнее: подобное сравнение с мальчишкой-чернорабочим, занимавшим в корабельной иерархии самую нижнюю ступеньку, сильно его задело. – Кто таков, откель взялся – никто не знает, может, побольше твоего в жизни повидал, а знай сидит да помалкивает. И табак всегда при нём. А рому нет, Эдо?
– На три глотка осталось, – предупредил Адриан, и Длинный Рой назидательно поднял палец.
– Я что говорил? Далеко пойдёт пацан.
