Видя вокруг себя огромное число ориентиров, старший офицер-навигатор задался целью наконец-то определить девиацию главного компаса.
— Держи левей! — командовал он скучавшему на руле Дане. Яхта делала попытку взобраться на невысокий берег Керченского полуострова.
— Правее! Нужно поймать створ Камыш-Бурунского и Чурубашского маяков, — просил он часом позже. Яхта направлялась к Тамани, по лермонтовским местам. Шкипер — он чувствовал себя уже лучше, но все еще кашлял — недоумевал:
— Чего ты мучишься? Девиация десять градусов, давно проверено…
— А в какую сторону?
Сергей суетился, Данилыч кашлял, остальные отдыхали. Возле переправы «порт Крым — порт Кавказ» Саша сфотографировал меня на фоне парома, деловито пересекавшего пролив. Паром был невелик. Гигантская надпись КРЫМ — КАВКАЗ странно выглядела на его скромном сереньком борту.
Затем берега пролива стали не спеша, с некоторой торжественностью раздвигаться. Одновременно они повышались. Слева, на крутом откосе мыса Фонарь, воздвиглась башня Еникальского маяка. Это был первый маяк Азовского моря.
Я спустился в каюту, аккуратно поставил на полку лоцию Черного моря и вынул вместо нее лоцию Азовского. Она была раза в четыре тоньше, но так же солидно открывалась Важными Предупреждениями и Обращением к Мореплавателям. В навигационно-географическом очерке я успел прочесть, что впервые лоция была издана в 1854 году, составил ее подпоручик А.Сухомлин. Мое презрение к Меотийскому болоту усилилось. Разве описание серьезного моря доверили бы подпоручику?..
Захватив лоцию, я вылез наверх. Берега пролива разошлись; впереди мягко колыхалось открытое водное пространство.
— Глуши мотор! — приказал шкипер. — Азов надо поприветствовать!
Ссора ссорой, но этот последний приказ был выполнен мгновенно. Как по мановению волшебной палочки возникла бутылка коньяка, рюмочки и скупая флотская закусь.
— Ну, за новое море «Гагарина»! Ура! — Шкипер поднял свою рюмку. Не глядя друг на друга, команда подхватила:
— Ура! Урааа!!!
— Наливайте еще, — решительно сказал Данилыч. — За что пьем?
— За Дон! За Волгу! За успех нашего предприятия! — Новое «ура!» пронеслось над тихой водой. Выпивая за успех, я случайно скосил глаза и увидел жирную цифру 13 на буе, возле которого «Гагарин» приветствовал свое второе море. Буй ехидно покачивался.
— Хватит, — приказал после второй рюмки шкипер. — Теперь давайте думать, куда пойдем.
Думали недолго. В Черном море пограничники запрещали ходить вдали от берега — следовательно, Азовское яхта пересечет напрямик, через самый его центр. Из тех же соображений экипаж высказался за ночной переход. Оставалось выяснить немногое: куда можно попасть, если ночью напрямик идти через середину Азовского моря?
— Сейчас посмотрю, — пообещал Сергей. Смышленый навигатор взял карту и провел от мыса Фонарь карандашную линию. Безупречная прямая уперлась в Бердянский залив.
— Около девяноста миль, — определил Данилыч, — ходу часов восемнадцать… Может, сразу в Таганрогский залив пойдем?
Я открыл лоцию, раздел «Наставления для плавания по генеральным курсам», и вслух прочел:
— «Плавание из Керченского пролива до Таганрогского залива и обратно осуществляется по рекомедованному курсу № 30, начинающемуся от светящего буя Варзовский (точка А-24). Пройдя светящий буй точки А-2 (46°32 8» N, 37°03 5» О), следует идти далее по рекомендованному курсу через точку А-3 (46°49 00» N, 37°19 08» О) в порт Жданов, затем…»
— Понятно, — перебил шкипер, — а в Бердянск как идти?
— «Плавание из Керченского пролива в порт Бердянск осуществляется произвольными курсами».
— Ладно, идем в Бердянск, — решил Данилыч и, закрывая демократическую часть совещания, уже командирским голосом предупредил:
— Чтоб ночью пристегивались! Достаньте страховочные пояса.
Даня иронически козырнул. Страховочные пояса, как же! Мы их и у Тарханкута не надевали. Снова застучал мотор, и «Юрий Гагарин» двинулся вперед.
Из главы «Гидрометеорологический очерк» лоции Азовского моря. Признаки перехода от спокойной (антициклонической) погоды к восточному шторму:
а) изменение направления ветра на восточное;
б) ровный ход или рост атмосферного давления;
в) повышение температуры воздуха;
г) уменьшение влажности воздуха;
д) усиление волнения моря.
Башня Еникальского маяка давно осталась позади, но Керчь-Еникальский канал все не кончался. Прорезая мелководье, искусственный фарватер далеко уходил от берега. В открытом море было как-то странно идти вдоль ровной линии сигар-буев, тянувшихся к горизонту, как столбы на большой дороге.
Азовское море встречало нас мертвой зыбью. При полном безветрии яхта чувствительно покачивалась. Пологие, прилизанные волны шли по желтоватой воде. Мы решили, что это остатки волнения, поднятого утренним ветром. Воздух был горячим, не по-морскому сухим.
— Какой закат! — восхитился Сергей, ни к кому специально не обращаясь. Щелкнул затвор «Зенита». Судовой врач питал упадническую страсть к заходящему светилу. Вечерний свет заливал половину цветных пленок.
Закат был действительно великолепен. Солнце опускалось в странную сизо-багровую дымку.
— Это либо к ветру, либо к большой жаре, — авторитетно заявил Данилыч. Я поддакнул:
— Скорее к жаре. Ветра не будет: барометр поднимается.
В это время дохнуло нечто легкое, нежное, почти неуловимое.
— Вот оно, — обрадовался шкипер, — восточный! Вполветра… — но Даня махнул рукой:
— Сильно слабенький. Вчера надо было идти, батя! Пропустили мы ветерок.
Робкое дуновение как бы прислушалось к словам мастера по парусам и стыдливо потухло.
— Не пойму здешней погоды, — сказал Саша. Я открыл лоцию на главе «Гидрометеорологический очерк» и прочел:
— «Гидрометеорологические условия в Азовском море различны…»
— Можешь не продолжать. Это мы сами видим.
— Тут есть раздел «Местные признаки погоды».
— А ну их к черту, — общее мнение выразил не кто-нибудь, а сам шкипер. — Ночные вахты нужно распределить, вот оно. Давайте так: с вечера Даня и Саша заступят, потом Сергей и Слава, а я…
— Минуточку! Я бы предпочел с Даней, — высказался судовой врач.
Я тут же заявил, что хочу в напарники Сашу. Матросы, каждый порознь, к этим пожеланиям присоединились.
— Вот даже как? — Данилыч внимательно оглядел команду. — Ладно, как хотите… А кто «собаку» будет стоять?
Лирическое название «собаки» носит вахта, на которую нужно заступать с двух. Такой способ разбить себе ночь считается наименее удачным.
Произошла короткая борьба великодуший. Я сказал шкиперу, что мы с Сашей готовы стоять всю ночь. Ну, может, не всю, а часов до трех.
— М-минуточку! Так и я с Даней готов, — моментально отреагировал Сергей. — Мы с вечера постоим, а они…
— Нет уж, — не согласился Саша. Борьба великодуший сползала на уровень кухонной свары.
