Андрей поставил второй, оставленный в подкрепление БТР ближе к дороге, указав старшему экипажа на фланг, который следует прикрывать, и вернулся к своему.
Орешин с Артистом меняли взорванное колесо, сняв другое с третьего моста левой стороны.
Увидев Андрея, Орешин разогнулся, вытирая пот, размазал рукавом грязь по лицу и сказал:
— На семи колесах доедем. Уже ездили, даже на шести. Ему что восемь, что семь, он и не понимает, прет себе. Зверь! Щас тросом лебедки барабан на левой стороне кверху подтянем, чтоб не болтался, и порядок.
Андрей кивнул и спросил:
— Помочь чего?
— Нет, товарищ старший лейтенант, сами управимся, — ответил Артист, помогавший надевать колесо на шпильки.
Андрей присел рядом и смотрел за их работой.
Когда последняя гайка на колесе была затянута, бойцы тоже присели.
— Орешин, — обратился к водителю Андрей, — про Артиста я уже кое-что знаю, а ты родом откуда?
— Я из-под Донецка. До армии на шахте работал. У нас все на шахтах работают. Деньги немалые получал. Мог бронь от армии получить.
— А чего ж не получил?
— Да отказался я, — загадочно улыбнулся Орешин. — Очень в армию захотел. Жуть как захотел. Причем внезапно. — Он засмеялся.
— Во, во, расскажи командиру, как ты внезапно захотел пилотку на свою башку примерить! Расскажи, расскажи, доведи нас до икоты! — смеялся Артист.
Орешин, улыбаясь, начал рассказ:
— Дурак потому что. — Он почесал затылок и продолжил: — Как-то получил я зарплату вместе с премией и пошел с дружком в местную рыгаловку — в кафешку. Обмыли. Мы всегда обмывали. Денег полный карман, че ж не обмыть. В общем, наобмывались. Не то чтобы зенки прямо совсем до краев залили, но наполовину — это точно. Потом по домам разошлись. Дружок-то рядом живет, а мне на автобусе еще проехаться надо. — Он опять почесал затылок. — Лучше бы я пешком прошелся. Я почти всегда после смены пешком ходил, а в этот раз чего-то решил прокатиться. Уставший, видно, был сильно, — он развел руками. — Короче, захожу в автобус, ну и споткнулся о ступеньку, упал, испачкался. Обидно. А кондукторша поперла на меня, мол, пьянь пучеглазая, дороги не разбирает. Плати, кричит, за проезд. А я че, отказываюсь? У меня капусты — карман топорщится! На, говорю, тебе за проезд. Она и заткнулась. Я сел себе на сиденье, еду. Но потом я вдруг понял, что она меня на целую копейку нагрела! Сдачу не так сдала. Оттого и заткнулась, думала, раз я выпимший, то не сосчитаю. А я, хоть не сразу, но сосчитал! А у самого- то денег в кармане под тысячу рублей! Че мне та копейка? Да провались она! Но я же обиженный, ею обгавканный. О, думаю, лярва, попалась. Ща я тебе покажу, как честн
Она на меня еще больше заорала. Это за мои же деньги! Водителя на подмогу позвала, а тот и рад, не разобравшись, меня за грудки на улицу выталкивать. Я тоже разошелся, в драку полез. Какой-то правильный пассажир унимать меня бросился, хотел руку за спину закрутить. Я ему тоже заехал, чтоб он не торопился. В общем, доставили меня в милицию за злостное хулиганство. Следователь потом долго понять не мог, чего я с тысячей в кармане из-за копейки под статью залез. Думал, что со мной делать. Хороший мужик. Из кутузки выпустил, сказал, чтоб я бегом в военкомат бежал, как раз призыв начинался. Вот мы с маманей к военкому, да за ради бога. Я следователю повестку принес. Он дело закрыл и сказал, что заменяет мне по закону тюрягу на армию. — Орешин еще посмеялся и серьезно добавил: — Да ну ее, эту шахту. Там в любой момент сдохнуть можно, ничего от тебя не зависит, а тут, — он указал пальцем на трупы духов, — как повезет.
— Ага, — засмеялся Артист. — В шахте в любой момент можно сдохнуть, а тут, выходит — через раз! Эх, молодец ты, Серега! Ценю я тебя и уважаю за твою прямоту и принципиальность при защите народных денег от коварных расхитителей!
Они смеялись. Сначала над историей Орешина, потом просто смеялись, уже не понимая, над чем, катаясь по земле, не обращая внимания на приветственные сигналы проходившей внизу колонны.
В конце дня они оставили дорожный перешеек и отправились назад в подразделение.
Подъезжая к своей позиции, Андрей оценил восхищение Барсегяна. Вместо насыпного земляного бруствера аккуратно и даже по-своему красиво были уложены камни внушительных размеров, с устройством между ними удобных для стрельбы амбразур, что делало позицию при правильной организации ведения огня почти неприступной. Вдоль новоявленных укреплений деловито, без головного убора, с ремнем, висевшим на плече, ходил Шестак, вероятно, любуясь результатами проделанной за день работы. За блиндажом мылись бойцы, черпая ведром воду из бочки.
Шестак, увидев подъезжающий БТР, надел панаму, ремень, заправился и подбежал встречать. Когда Андрей слез на землю, он подскочил и доложил:
— Товарищ старший лейтенант, за время несения службы происшествий не случилось. Ваше приказание по укреплению позиции выполнено!
— Вольно! Молодцы! — Андрей подал руку.
Шестак двумя руками долго тряс руку Андрея, приговаривая:
— Мы-то что, это вы молодцы! Барсегян, когда назад проезжал, сказал мне по секрету, что повезло нам с командиром. Правда, приказал вам не говорить. А какой тут секрет? Мы и без него вчера еще поняли, что повезло!
Андрей шутя надвинул ему панаму на лоб:
— Что ж ты военную тайну выдал, Штирлиц?! — И, поведя взглядом по окопам, продолжил: — Барсегян мне тоже, между прочим, по секрету сказал, что всему взводу с тобой повезло и что основная моя задача — наставить тебя на путь истинный и отправить учиться на офицера. Так что квиты!
— Не-е-е! — громко крикнул Шестак. — Я геологом буду! А может, археологом! Мамонтов ископаемых находить буду, динозавров!
— Дрянь всякую будешь находить! — крикнул Артист, стоявший позади. — Которая в земле миллион лет гниет и ждет, когда ты своими ручищами ее раскопаешь и на консервы перекрутишь! Ты же у нас хозяйственный! У тебя даже чешуя рыбная не пропадает! По тебе плачет минимум должность начальника тылового обеспечения дивизии. Минимум! — Артист поднял кверху указательный палец.
Рядом с Артистом стоял водитель Орешин и от себя, обращаясь к Шестаку, добавил:
— Ничего, Петя, на крайняк будем с тобой уголек в шахте ковырять. Все лучше, чем трупанину, ты же не варан.
Андрей оставил их и пошел в блиндаж.
Шестак обратился к Артисту и Орешину:
— Давайте рассказывайте, что там было?
Вскоре приехал зампотех роты прапорщик Поваляев, привез камеры для колес. За пару часов вместе с бойцами он перемонтировал пробитые колеса, после чего, отказавшись от ужина, снова уехал на КП роты.
— Гребует зампотех! — провожая взглядом удаляющийся БТР, объяснил Шестак. — Думает, мы его опять черепахами накормим. Чего спать не ложитесь? Бэтээр готов. Сегодня моя смена.
Андрей пошел в блиндаж и опустился на нары. Несмотря на усталость, ему не спалось. Он лежал при тусклом свете лампочек, пробовал читать стихи, но из-за невозможности сосредоточиться на них оставил это занятие.
На нарах похрапывал Артист. Орешин же, как дежурный по взводу водитель, находился в бэтээре. Ему, с учетом дневных событий, в виде исключения Андрей разрешил спать в бэтээре, что тот и сделал, устроившись на лавке для размещения пехоты. Сам же Андрей, испытывая свинцовую тяжесть в мозгах, лежал с закрытыми глазами в ожидании сна. Но сон играл с ним, то обволакивая сознание, то покидая его.
