— Что же мы стоим, Эдвард? Нам пора идти.
— Прошу нас извинить. — Лорд Щегол снова приподнял шляпу. — Мы торопимся.
— Конечно, конечно, — пробормотала тетя Джоанна, уступая дорогу.
Тиана замерла, когда лорд Картрайт прошел мимо нее, но он лишь кивнул и отвернулся. Можно вздохнуть спокойней: он вряд ли узнал в ней леди Крис. И в то же мгновение Тиане стало обидно: значит, как Кристиана Меррисон она его совершенно не интересует. Она опасалась, что Альма узнает в лорде Бисмайре своего вчерашнего кавалера, но сестра, как назло, смотрела в другую сторону и не обратила должного внимания на спутников лорда Картрайта.
Может, оно и к лучшему.
— Младшенькая все так же смотрит на тебя загадочным взглядом, — заметила Моника, когда Меррисоны удалились на достаточное расстояние и уже не могли слышать разговор.
— Это мне только на руку, — хмыкнул Эдвард.
Лорд Бисмайр взглянул на него с подозрением.
— Не узнаю тебя, друг мой. Мне казалось, ты должен использовать все возможности, чтобы покорить девчонку или ее родственников. Или ты решил проиграть мне спор? Что ж, тогда пускай Озорницу сегодня приведут в мою конюшню.
— Не торопись, Дельберт, — засмеялся Эдвард. — Если ты не знаешь о том, что я делаю, это не значит, что я ничего не делаю.
— Так расскажи нам, — Моника взяла лорда Картрайта под руку; ее легкое прикосновение почему-то вызвало у него ничем не объяснимое неудовольствие. — Мы все изнываем от любопытства.
— Терпение, друзья мои, терпение. — Эдвард вновь приподнял шляпу, приветствуя какого-то знакомого вдалеке. — Я все открою в свое время.
— Мне кажется, ты замыслил что-то абсолютно неприличное, — буркнул Дельберт.
— Правила приличия существуют, чтобы их нарушать. Правила неприличия существуют, чтобы их применять и с их помощью достигать желаемого. Ты сам дал мне разрешение пользоваться гадкими приемами. Я ими пользуюсь.
— Надеюсь, ты не зайдешь слишком далеко, — подал голос Кевин, — потому что некоторые твои методы может не одобрить как общество, так и церковь.
— С каких это пор ты стал таким богобоязненным? — фыркнула Моника, всегда и во всем поддерживавшая Эдварда.
— С тех пор, как понял, где грань шутки, леди.
— Ах, Кевин, ты безнадежно старомоден. Времена костров прошли.
— А времена виселиц — нет. Если Эдвард сумеет нагрешить так, что церковники найдут повод для процесса, я уверяю тебя, процесс будет.
— Что ты каркаешь, как черный ворон? — рассердился Дельберт. — Это же просто шутка. Расторгнуть помолвку (если, конечно, моему другу удастся этого добиться, в чем я лично сомневаюсь), — дело одного дня и не карается законом. Любой может передумать.
— Девицу все равно выдадут замуж за какого-нибудь старика с постной физиономией. — Моника скроила забавную рожицу. — Хотя мне ее не жаль. И всех их не жаль. Нельзя женщинам быть настолько покорными.
— Но ты ведь не знаешь, как они живут и почему так ведут себя, — возразил Эдвард. — Возможно, у них нет другого выхода.
Моника пораженно посмотрела на него.
— Поверить не могу! Ты ее защищаешь?!
Эдвард пожал плечами.
— Я всего лишь напоминаю тебе, что существует и другая точка зрения. Ты ничего не знаешь о том, как живут Меррисоны.
— А ты как будто знаешь! — фыркнула Моника.
— Недостаточно, — признал Эдвард. — Но и то, что я уже выяснил, заставило меня глубоко задуматься.
— Милосердие — не твоя стезя, — заметил Дельберт. — Перестань прикидываться.
— Я вовсе не прикидываюсь.
— Больше не буду приглашать тебя беседовать с Майклом, — сказал Кевин. — Он и вправду дурно на тебя повлиял.
— Ты разговаривал с его братом?! — Дельберт ткнул пальцем в сторону лорда Остлера. — С этим священником, который смотрит на нас всех, словно мы все уже облиты адским маслом и готовы для сковородок?
— Да, я с ним говорил несколько дней назад, когда заглянул в гости к Кевину, — безмятежно заметил Эдвард. — И что с того? Я желал понять, как думают святоши, что ими движет.
— Жажда почестей и власти, — съязвила Моника. Она не любила священников, которые вечно твердили ей, что она слишком много грешит. — Не замечала в тебе такого интереса, Эдвард.
— Ты многого обо мне не знаешь, дорогая.
— Ты же не позволяешь узнать больше, — намекнула она.
— У каждого свои маленькие тайны. Увы.
Моника, конечно же, обиделась: она считала себя женщиной свободолюбивой и не каждому оказывала знаки внимания, так что подчеркнутое желание Эдварда считать ее лишь другом раздражало прекрасную леди Дьюли.
Лорд Картрайт же прилагал все усилия, чтобы Моника не влюбилась в него всерьез. Это было совсем не нужно.
К тому же со вчерашнего вечера он пребывал в задумчивости касаемо загадочной и очаровательной леди Крис, которая сумела заинтриговать его. Ему казалось, что он ее уже где-то встречал; и меж тем был уверен, что с ним говорила незнакомка. Ни у кого он не слышал этих обворожительных интонаций, этой искренности в голосе. Девушка в затруднительном положении… Кто бы это мог быть? Лондон слишком велик, чтобы играть в угадайку, и все же… «Вот закончу с этим делом Меррисонов и займусь поисками леди Крис всерьез. Она вряд ли откажется от прогулки в новой шикарной коляске».
Эдвард широко улыбнулся.
Он не задумывался о том, чего именно хочет от леди Крис; его просто влекло к ней, она могла стать не просто приключением на неделю, но чем-то большим. Неужели ему наконец встретилась женщина, с которой хотелось бы провести не короткое время, а долгие годы? Неужели ему так повезло?
А говорят, судьба не любит обманщиков. Ха!
— Ты так интригующе улыбаешься, — сказала Моника.
— Я вспомнил об одном деле. Так что отправляйтесь обедать без меня. — Эдвард передал руку Моники Кевину. Тот просиял. — А еще лучше, поехали со мной, Дельберт. Простите, что бросаем вас двоих. Но, думаю, вы не соскучитесь.
— Эдвард! — возмущенно вскричала Моника.
Тот лишь развел руками — дескать, не виноват, дорогая! — и потащил Дельберда за собой по аллее.
— Что на тебя нашло? — осведомился лорд Бисмайр, пытаясь успеть за быстро шагавшим Эдвардом.
— Во-первых, я действительно вспомнил об одном деле. Поможешь мне. Во-вторых, Кевину и Монике полезно остаться наедине. Она этого опасается, потому что он может заговорить о своих чувствах и ей придется отвечать. А он только и ждет удобного случая. Я люблю давать людям шансы. Вдруг да выйдет что?
— Моника и Кевин? — хмыкнул лорд Бисмайр, оглядываясь. — Было бы замечательно. А мы останемся холостяками, что ли?
— Почему ты так решил? Все рано или поздно женятся.
— Для продолжения рода. Это я слышал. А по любви?
— Любовь — это иллюзия, друг мой, — сказал Эдвард и поднял руку, останавливая экипаж.
