порассказал им многое и про ее смелое путешествие в Палестину, и про то, как она искала брата. Это вызывало уважение у суровых вояк. К тому же многие из людей Фонтевро разделяли желание хозяина вернуться домой, в Европу. Или хотя бы просто покинуть Палестину, где шла непрестанная война. Какой толк в нажитых богатствах, если ты погибнешь в бою и не успеешь воспользоваться ими? Римильде старались угодить, не навязывали внимание, и она через некоторое время начала чувствовать, что люди Танкреда понемногу становятся и ее людьми. Замку Дауф придется привыкнуть к новым жильцам. Эти люди, солдаты Фонтевро, не знали своего дома, не знали родины. Их никто нигде не ждал, как и их командира. Многие из них даже не ведали, откуда они родом. Да, появились на свет они в Палестине, но откуда были их отцы, из каких земель? Многие рыцари даже получили герб и меч из рук короля Балдуина, а не по наследству. Римильда не могла представить – как это: не знать своих предков, не иметь корней, родных, земли. Эти люди – словно странная трава пустынь перекати-поле. Их носит по ней, пока они не прибьются к какому- нибудь камню, который прикроет их от ветра. А потом ветер меняется – и они снова в пути, у которого нет ни конца, ни цели.
Первый обед в компании Танкреда прошел в молчании. Римильда пыталась завязать разговор, но муж отвечал односложно. Однако за ужином ей удалось заинтересовать его, вызвав на разговор о нынешнем положении в Англии. Вспомнились вечера у костра во время путешествия в Грот Тирона, и Танкред слегка ожил, так как тема оказалась для него интересной. Тогда ведь Фонтевро тоже с удовольствием беседовал на темы политики и истории.
– Вы считаете, что в Палестине дела обстоят не очень, а ведь в Англии все тоже в беспорядке, – заметила Римильда, надкусив хурму. Сладкий сок потек по подбородку.
– Да, вы правы, но это временные трудности. Как бы там ни было, у короля Генриха осталось еще два сына. – Танкред взял гроздь винограда, повертел ее в руках и вернул на блюдо.
Римильда усмехнулась. Да, у Генриха есть еще два сына. Честно говоря, их у короля больше, но остальные не имеют прав на трон. Только вот оба принца – и Джон, и Ричард – почему-то не выглядят теми, кто может спасти Англию. Джон вообще уже разорил страну, а Ричард ступал на английский берег всего дважды за всю свою жизнь.
– Вот это-то и пугает. Их двое. Король пока не назвал наследника престола. И, как мне кажется, ни один из детей королевы Элеоноры ему не нравится. Как и сама Элеонора. – Королева уже много лет находилась в прямой и открытой конфронтации с королем. Не так давно она вышла из тюрьмы, где провела долгие годы. Только настойчивость Ричарда и его любовь к матери, которую он боготворил, спасла королеву от смерти в заточении.
– Но у короля достаточно земель для них обоих. Да и королева не обделит своих сыновей. – Танкред, кажется, был о правящей семье слишком хорошего мнения. Видимо, с Востока все выглядит немного иначе, чем с Запада.
– Вот только каждый из них хочет получить все. Их мать, Элеонора, разжигает вражду. Уже идет война, и она не закончится, пока не останется лишь один из Плантагенетов. Вопрос лишь в том, кто из них окажется меньшим злом для Англии. – Римильда отложила хурму. – Я понимаю, что время нельзя повернуть назад. Но для моей страны очень плохо, что у нас нет собственного короля. Плантагенеты слишком заняты в Аквитании, чтобы заботиться еще и об Англии.
– Пока что король одержал победу, даже неистовый Ричард не смеет выступить против отца. Он мирно живет в Аквитании. А Генрих все же заботится обо всех своих владениях. – Танкред, казалось, задумался над словами Римильды.
– Это ненадолго. Король стар. Его смерть близка. А он словно не понимает этого. Враждует с сыновьями, не называет наследника престола. Будет война, долгая, жестокая и абсолютно бесполезная. – Римильда представила, что их ждет, и тяжело вздохнула. – Кажется, люди воюют повсюду. Покинув Палестину, вы не оставили позади войну.
Танкред задумчиво кивнул, но все же возразил:
– Принц Джон не сможет справиться с Ричардом. Так что никакой войны не будет.
– Пока что Ричард далеко от английского трона. И вполне вероятно, что он предпочтет богатое герцогство Аквитанское обнищавшей Англии, где норманны до сих пор не могут научиться мирно жить с саксами. – Римильда часто слышала такое мнение.
– Я – норманн, – напомнил Танкред.
– Я знаю. – Римильда пожала плечами. – А я – из саксов. Но я из тех саксов, что предпочитают смотреть в будущее, а не цепляться за прошлое. Я горжусь своим родом, который могу проследить на двенадцать колен, до короля Альфреда Великого, но мой дед получил графство за заслуги перед Генрихом Боклерком. И я понимаю, что глупо противиться неизбежному. Только я боюсь, что норманнские короли забросят Англию, что Ричард предпочтет Аквитанию. Уже сейчас принц Джон растратил всю казну, уже сейчас бароны творят все, что им вздумается. Я, леди Римильда, дочь графа Мобри, проехала половину мира, чтобы спасти свою землю. В Англии мне никто не захотел помочь. Принц Джон – проклятие нашей страны. И я не уверена, что Ричард окажется лучше.
– Я встречался с принцем Ричардом. Он умен, силен и очень прозорлив. Только вот слишком увлечен Святой землей. А уж кому, как не мне, знать, что это все пустые надежды. – Танкред произнес эти слова с такой горечью, что Римильде захотелось хоть как-то его утешить, но она не знала как.
– Да, про это я не подумала. – Римильда отогнала видение Танкреда, покорно позволяющего себя утешать, и вернулась к безопасной политической теме. – Ричард, став королем, может променять Англию не только на Аквитанию, но и на Палестину. Замечательный выбор, ничего не скажешь.
– Как бы там ни было, я и мои люди способны защитить графство даже от армии самого Ричарда, а не только от наглых соседей, – уверенно заявил Танкред, все же перекладывая виноград на свою тарелку и отщипывая ягоду.
– Хотелось бы, чтобы с королем воевать не пришлось, – грустно усмехнулась Римильда. – Это может оказаться пострашнее битв с сарацинами.
Глава 14
С тех пор беседа за столом вошла у Танкреда и Римильды в привычку. Фонтевро оказался приятным собеседником: когда он не замыкался в себе и не старался отделываться односложными ответами (причин этой набегающей, словно волна, закрытости Римильда не знала и даже не пыталась угадать), он мог часами рассуждать о политике и экономике и спорить до хрипоты. От него Римильда узнала много нового, но и мужа сумела удивить своими рассуждениями. Танкред слушал ее внимательно и не говорил, что не женское дело разбираться в таких вещах.
Постель он с Римильдой по-прежнему не делил. То ли не желал, чтобы первая брачная ночь прошла на качающейся деревянной скорлупке, то ли проявлял излишнюю деликатность. Однажды ночью дверь отворилась, и Римильда увидела в дверном проеме силуэт Танкреда. Она думала, что муж явился наконец-то взять то, что принадлежит ему по праву, и ошиблась: Танкред пробормотал что-то об излишней узости кровати и устроился спать на роскошном персидском ковре на полу каюты. Римильда не сразу смогла заснуть: присутствие чужого человека в комнате мешало. Танкред же подложил под голову свернутый плащ, накинул покрывало, которое Калев сложила на стуле, сняв вечером с кровати, и мгновенно уснул. И все же через некоторое время веки Римильды смежились, и она задремала, убаюканная мерным покачиванием корабля на пологой волне. Когда она проснулась утром, Танкреда уже не было в каюте.
И все-таки он перестал быть для нее совсем чужим. С каждым днем Римильда узнавала его все лучше. Она видела, как он отдает приказы, как командует людьми, как по-доброму относится к молодым рыцарям и к Хадид-бею. Разговоры с Танкредом делались все оживленнее. Римильда надеялась, что даже если ей не удастся полюбить мужа, возможно, получится с ним подружиться.
Хотя Танкред был занят целыми днями и они виделись только вечерами за ужином, Римильда мало времени проводила в одиночестве. Чаще всего с ней рядом оказывался Хадид-бей. Юноша не имел никаких определенных обязанностей на корабле, он не был ни солдатом, ни матросом, зато был поэтом и музыкантом. Конечно, лучше всего у него выходили восточные мелодии, но вскоре он стал делать большие успехи и в английских напевах, которым его обучила Римильда. Это занимало их обоих и доставляло удовольствие, а также скрадывало время. Где-то на полпути до Марселя Хадид-бей уже вовсю наигрывал старинные английские баллады, чем приводил в восторг Родда и Этельстана. Саксы соскучились по родине, причем неизвестно, кто из них – больше. Этельстан покинул Дауф совсем мальчишкой, но Родд-то вообще
