Марине вдруг стало смешно, и она повалилась лицом в подушку, стараясь унять неуместный сейчас приступ веселья. Малыш тоже рассмеялся и развязал наконец ее руки, растирая покрасневшие запястья.
– Не смей больше никогда прикасаться ко мне против моей воли, – предупредила она, вставая с постели.
– Господи, дорогая, а как еще я мог поймать тебя, скажи? Если бы вчера ты согласилась…
– Ты не предлагал! – резонно заметила Коваль, поднимая с пола халат и заворачиваясь в него.
– Детка, хватит, идем, посидим с тобой у камина, ты ведь это любишь, и поговорим.
Они спустились вниз, Марина взяла со столика папку с документами и протянула Егору, сев в кресло с сигаретой. Он едва взглянул на бумаги и швырнул в камин.
– Как ты могла? Как ты могла подумать о том, что я собираюсь развестись с тобой? – тихо спросил он, обнимая жену сзади и дыша в затылок. – Ты что, никогда не видела моей подписи? А на этом фуфле ее не было, и если бы ты не дергалась, а внимательно все прочитала, то поняла бы, что я не имею никакого отношения к этому заявлению. Ты купилась, как последняя лохушка, Коваль! – усмехнулся он, щелкнув ее по носу.
Марина растерянно смотрела на веселящегося мужа, довольного тем, что кто-то заставил его стервозную красотку чувствовать себя полной дурой.
– Прости меня, – прошептала она. – Я так виновата перед тобой…
– Очередной косяк великой и ужасной Коваль! – прокомментировал Егор, целуя ее. – Сейчас она зарыдает и отдастся мне в качестве компенсации. Ничего другого я и не ждал!
– Прекрати!
– Не обижайся, девочка, я все понимаю, тебе тяжело пришлось в последнее время – тебя прессуют активно и по всем направлениям, ты устала. Но я завтра же пресеку нападки на тебя, если это действительно идет из моего штаба. Прошу только об одном – вернись ко мне, без тебя невыносимо, – попросил он.
– Что, московская лахудра хуже меня в постели? – не удержалась все-таки от иронии Марина.
– Что ты, малышка, в сравнение не идет! – совершенно серьезно заверил Малыш. – Жалкая дилетантка!
Коваль прикусила свой длинный язык – не хочешь знать, не спрашивай! А он продолжал:
– И потом, кто, кроме тебя, способен за ночь ни разу не повториться?
Она захохотала, потрепав его по волосам:
– Маньяк! Так ты поэтому зовешь меня обратно – разнообразия хочешь?
– И поэтому – тоже. Так вернешься?
– Куда же я денусь от тебя, Малыш? – вздохнула Марина, ткнувшись лбом в его бок. – Думаешь, мне было без тебя сладко?
– Знаю, что нет, – улыбаясь и наматывая на палец прядь ее волос, ответил он. – Кто, кроме меня, может заставить тебя орать во весь голос, как ты любишь?
– О, не провоцируй! – взмолилась она, понимая, к чему он клонит. – Мы опять не поговорим, а будем гаситься до обморока!
– Я столько времени был этого лишен, что ты просто обязана загладить свою вину! – подмигнул Егор, осторожно опуская руку в вырез халата и прикасаясь к груди.
– Только не сейчас! Попозже я все заглажу, залижу и зацелую, как ты любишь. Но сначала скажу тебе все, до чего мы додумались с Розаном за это время. Так что послушай меня. – И она выложила ему все розановские догадки об аварии, каскадере, газетной шумихе и прочем.
– Ты ведь знаешь, Розан сдвинут на тачках, он даже свой «Чероки» на сервис не гоняет, все сам, так что я склонна ему верить. И если это так, как он думает, то у тебя серьезные проблемы. Кому нужно, чтобы я исчезла из твоей жизни? У меня только одна версия, и если она правильная, то эта москвичка нацелилась на место жены мэра. Но это полбеды, Егор. Кто-то давит на тебя, пытается запугать, и авария эта, мне кажется, родом именно оттуда – ты перешел кому-то дорогу и претендуешь на кресло, обещанное другому, – закончила Коваль, внимательно наблюдая за моментально посерьезневшим мужем.
– Думаешь, Строгач? – мрачно спросил Егор.
– Нет, вряд ли. Он не стал бы покушаться на тебя, просто грохнул бы – и все, нечего такую пыль поднимать.
– А с какой радости ему грохать меня, если я исправно отдаю ему огромный процент от прибыли корпорации? – удивился он. – Это было его условием, когда я решил соскочить, и я никогда не нарушал его. И потом, разве он стал бы убивать твоего мужа, зная, что ты ему этого так не оставишь, и придется валить еще и тебя, а он к тебе неровно дышит?
– Это лирика, Егор. Строгач, если ему надо, не посмотрит на меня и мои чувства. Удивляюсь, как вообще мне не пришлось оказаться в его сауне!
– Не дай бог, детка! – содрогнулся Малыш, порывисто прижимая ее к себе. – Этого ты не перенесла бы, точно говорю. Видел я эти его штучки с Хохлом на пару.
– Мы отвлеклись. Думай, Егор, что делать станешь. Мне нужен живой и здоровый муж, а не персональный люкс на кладбище, или растение, прикованное к кровати.
– Я разберусь, не переживай, – успокоил он. – Завтра я эту суку спущу с лестницы так, что она имя свое забудет. Жена мэра! Таких «жен» в любой фирме досуга навалом, еще и поинтереснее есть! У меня только одна жена, одна на всю мою жизнь, и это ты, дорогая. Скажи-ка, а ты злишься на меня за то, что я спал с ней? – спросил муж, заглядывая ей в глаза.
– Ты ведь простил мне Карлоса, – усмехнулась Марина невесело. – Правда, он не планировал на мне жениться, что в корне меняет дело…
– Тебе хоть хорошо с ним было?
– Не буду врать – неплохо. Возможно даже, что почти так же, как с тобой.
– Стерва! – задохнулся Малыш. – Какая же ты стерва, Коваль! Как ты можешь, ведь я твой муж!
– Не спрашивал бы – не услышал бы того, чего слышать не хотел! – и она показала ему язык.
– А ну, в койку, женщина! Я докажу, что не может быть у тебя никого лучше меня, нет у меня конкурентов! – самоуверенно заявил он, подхватывая ее на руки. – Гарантирую, что ты забудешь всех Карлосов на свете!
Какой, к черту, Карлос! Она и себя-то забыла совершенно, а не то что… На теле не осталось ни одного места, где не побывали бы руки и губы Егора. Марина устала так, что и пошевелиться не могла уже, а он продолжал наслаждаться поддающимся ему телом, все нежнее лаская его и ничего не требуя взамен.
– Девочка моя, любимая моя, какая же ты у меня… как я обожаю ласкать тебя, родная… только ты можешь так отдаваться, только ты… да, любимая, знаю, тебе хорошо, знаю… вот так, моя сладкая…
И Марина не вынесла – отключилась. Такого с ней раньше никогда не было.
Утром Егор заколебал подначками, ласково поглядывая на раскинувшуюся в постели жену:
– Родная, ты теряешь былую форму!
– Отстань от меня! – стонала она в ответ. – Тебе пора пить бром ведрами, иначе от меня ничего не останется!
Довольный собой Малыш отбыл в свой штаб наводить порядок. А Марина, проводив его, завалилась обратно в постель. Даже не смогла выйти к заскочившему через час Розану, крикнув, чтобы поднимался к ней. Оценив затраханный вид, он поинтересовался:
– И кто это нас так?
– Ох, блин, а ты не знаешь! Дорогой супруг заехал в гости на палку чаю!
– Что, силком, что ли? – выпучился Розан. – Дверь-то, гляжу, выбитая?
– Ой, отвали, Серега, я умираю, по-моему! – простонала Коваль, сунув голову под подушку.
– Так я не понял, что тут ночью было-то?
– Достал ты чушь пороть! Как он мог меня – силком, он же муж мне! Все по согласию, а дверь напора страсти не выдержала, так сказать. Скажи пацанам, чтобы на место поставили.
– А стрелял кто? Все фонари по периметру побиты! – не отставал настырный Розан.
– Малыш.
