– А есть камера, которая впереди снимает. Можно включить запись и как кино смотреть потом, кто за нами ехал, кто перед нами.
– Машина Джеймса Бонда! – поразился Олег. – Ну, хоть посижу в ней. Мне за всю жизнь на такую не накопить. Да мне и не надо: мне бы попроще.
Они неслись по улицам города. Сергей легко обгонял попутные машины, ловко лавируя в потоке.
– Помнишь, я к тебе за больничным приезжал? Хотел в отпуск на недельку, хотя бы таким способом, а теперь ни рыбалка, ни грибы – ничего уже не манит.
– А как же твоя баня?
– Так мы с Кристиной уже смотались на дачу. Я отцу машину показал и Кристину с родителями познакомил. И с баней познакомил.
Услышав о бане, Кристина изобразила ужас на лице.
– Я там чуть не умерла: Сергей меня веником так отхлестал!
– Зато три кило минус, – напомнил Васечкин.
Они въехали во двор и остановились у подъезда.
– Как-то упустил, – сказал Сергей Олегу, обернувшись назад, – но мне кажется или нет: та машина, что во двор сейчас вкатила, за нами от самой больницы шла?
Иванов пожал плечами.
– Ничего – я потом запись прокручу.
Кристина увидела Настю с детьми на площадке и поспешила к ним.
Оставив друзей и детей во дворе, Олег поднялся в квартиру переодеться. Он спешил поиграть с Олежкой, а когда направился к выходу, раздался звонок в дверь. Думая, что это за ним заскочил Васечкин, открыл дверь и увидел человека, приходившего два дня назад – того самого, оставившего визитку с названием известного фармацевтического концерна. Фамилию визитера Иванов, разумеется, не запомнил, да он и не думал, что увидит его снова.
– Сегодня позволите мне войти? – спросил человек. – У меня к вам серьезный разговор, а в квартире все равно никого: дети, как видел, под надежным присмотром Насти.
– Проходите, конечно, – растерялся Олег и пропустил его в квартиру. – А откуда…
– Откуда я знаю Настю? – переспросил человек. – Уверяю вас, я незнаком с ней, хотя вижу, насколько она прекрасный человек. А главное, гармоничный: хороша и душевно, и внешне. Меня просто интересует, как живет Олег Игнатьев и кто его окружает.
– Простите, но почему…
– Меня Леонидом Ивановичем зовут, – напомнил визитер. – Олег интересует меня потому, что он сирота, а между тем у него есть родная бабушка, которая его любит и скучает по нему. Еще есть дядя, у которого нет своих детей, и он бы хотел заботиться о племяннике.
– Я о них никогда не слышал.
– Неудивительно, – улыбнулся Менжинский. – Вы ведь совсем недавно впервые увидели ребенка?
– Да, – согласился Иванов, – но я его отец.
– Формально, – уточнил Леонид Иванович. – И эта формальность может быть легко устранена, как только органы опеки узнают правду.
– Какую? – растерялся Олег.
Человек, пришедший к нему во второй раз, застал его врасплох. Этот Леонид Иванович так вел беседу, что Иванов не знал, как возразить, но ведь возражения и не требовалось: Олег и сам желает понять, что хочет посланец известного концерна. Леонид Иванович прошел на кухню и уселся на стул. Олег вошел следом и опустился на другой.
– Вас интересует правда? – переспросил Менжинский. – Так вот: правда в том, уважаемый господин Иванов, что пять с половиной лет назад в результате недоразумения Елена Вячеславовна ушла из дома человека, который любил ее больше жизни. У Бориса Евсеевича был действительно тяжелый характер, он не прощал предательств и измен.
– Но Елена не изменяла ему!
– Он это понял. К сожалению, не сразу, а потом он устыдился признаться в своей неправоте. Но смею вас уверить, что до самого последнего дня жизни он продолжал любить ее и своего сына.
– Он умер?
Менжинский удивленно вскинул брови, причем сделал это так непроизвольно, словно его только что спросили о чем-то, известном всему миру. И тут Олег понял все: олигарх Флярковский, о гибели которого до сих пор трубили на каждом углу, и муж Елены Игнатьевой – одно и то же лицо. Странно, что он только сейчас догадался, ведь Флярковский – не такая уж распространенная фамилия: не Иванов, это точно. Мог бы и пораньше сообразить.
А визитер продолжал:
– Это горе перечеркнуло все. Теперь Дина Александровна целыми днями призывает внука, а Илья, младший брат Бориса Евсеевича, только и думает, как вернуть мальчика в семью.
– Но у мальчика уже есть семья!
– Уважаемый Олег Богумилович, вполне вероятно, что вы за месяц успели полюбить ребенка, да и Олег к вам привязался, но почему вы считаете, что ему будет хуже с родными людьми? И потом, его у вас не отбирают навсегда: вы сможете навещать его так часто, как захотите… можете постоянно приезжать…
Менжинский посмотрел на Олега, и тот попытался возразить:
– Но…
Иванову не дали договорить.
– Понятно, что вы изрядно потратились, но все расходы будут компенсированы и даже больше. Назовите любую сумму… Кстати, сегодня вас подвезли к дому на замечательном автомобиле. Если хотите, получите такой же: завтра с утра выйдете во двор, а такой же… нет, «БМВ» шестой модели с открытым верхом и пятилитровым двигателем будет стоять у вашего подъезда. Деньги вы получите тоже. Назовите приемлемую для вас сумму…
Лучше бы Леонид Иванович этого не говорил. Теперь все начало походить на сделку, на куплю- продажу, на бартер, на подлость, на предательство..
– Дело в том, что Олежек…
Иванов замолчал, думая, говорить ему или нет.
– Продолжайте, продолжайте, – поторопил его Леонид Иванович. – Вы хотите сказать, что мальчик вам очень дорог? Его родные ждали именно такого ответа и уполномочили меня сделать вам предложение. Вы можете получить роскошную квартиру на Шпалерной улице почти напротив Таврического дворца, коттедж в Комарове с участком земли в пятидесяти метрах от залива и, конечно, средства, позволяющие вам до конца дней жить на проценты с основного капитала… Кроме того…
– Вы меня не поняли. Дело в том, что Олежек – мой настоящий сын.
– В каком смысле? – спросил Менжинский.
Иванов усмехнулся, вспомнив, что когда-то очень давно сам любил так переспрашивать. Эта привычка долгое время была чертой его характера, когда он пытался добраться до сути, и пропала, когда он потерял смысл собственной жизни, еще не догадываясь, кем была для него одноклассница.
– В каком смысле сын? – снова спросил Леонид Иванович. – В юридическом?
– В юридическом, в духовном, в биологическом…
– То есть вы готовы пройти и генетическую экспертизу для установления отцовства?
– Разумеется. Чтобы доказать тем, кто вас послал, что я более близкий родственник ребенку, чем они, думающие, что смогут купить любовь ребенка за деньги.
– Миллион долларов, – спокойно произнес Менжинский. – Соглашайтесь, и завтра на руках у вас окажется куча денег и возможность видеться с ребенком хоть каждый день. Откажетесь – потеряете его навсегда и останетесь нищим.
– Я спешу, – сказал Олег, поднимаясь со стула.
– Очень жаль, – вздохнул Леонид Иванович. – Мы ничего не имели против вас. Наоборот, даже благодарны были, что вы взвалили на себя заботу о ребенке в тяжелое для него время.
Они вышли на площадку. Пока Олег закрывал дверь в квартиру, Менжинский вызвал лифт. Кабина подошла, двери раздвинулись.
