хоккеистом и была несколько разочарована: Алексей Мытарев оказался неразговорчивым молодым человеком, который к тому же терялся, когда на него направляли даже любительскую камеру.
– Трудно будет с ним работать, – вздыхала Алиса, – на разговор не вывести. Но водитель он классный. У него хорошая машина – «Мазератти Квартепорте Спорт». Мне понравилась.
Она теперь думала только о работе и, когда Торганов поинтересовался, скоро ли будут делать передачу о нем, ответила коротко:
– Через два дня.
Глава одиннадцатая
Алиса не показала ему сценария будущей передачи.
– Так ты будешь естественно реагировать на все вопросы. Мы хотим, чтобы зритель видели, как ты обаятелен, когда смущаешься или улыбаешься.
Но он-то знал, в чем подвох, и был готов.
Они сидели в темном зале ресторана за единственным освещенным столиком, Торганов чувствовал, что где-то в зале прячут Мишел, и поневоле оглядывался.
– Стоп! – приказывала Алиса оператору, а Николаю говорила: – Что ты головой крутишь, словно ждешь, когда тебя придут арестовывать. Расслабься!
На стене был установлен большой экран, на котором показывали эпизоды вручения Николаю «Оскара». Вот он стоит на сцене кинотеатра «Кодак», переговаривается со Шварценеггером, потом возвращается в зал, и Мишел целует его.
– Слава приходит вместе с поцелуем красивой женщины, – сказала Алиса, глядя в подъехавшую камеру. – Нашему сегодняшнему гостю в тот момент позавидовала, наверное, вся мужская половина планеты. Николай, скажи, что ты почувствовал в тот момент?
– Мне показалось, что проснусь сейчас, и сказка закончится.
– А сказка только начиналась! – провозгласила Алиса. – Очень скоро наш герой стал самым популярным писателем в Америке и России. Он пишет на двух языках, что само по себе уже необычно. Он действительно необычный человек: в Штатах его считают плейбоем, он в центре внимания светских хроник…
Тут же на экране появились фотографии выходящих из отеля «Плаза» Николая и Мишел. Потом пошли кадры видеосъемки: Торганов сажает в такси известную кинозвезду, оборачивается и с усталым лицом произносит в направленную на него камеру по-русски: «Да пошли вы все…»
– Твоя связь с миссис Майлз до сих пор обсуждается в американской печати. Говорят, что именно она стала причиной того, что известная кинозвезда сейчас разводится со своим мужем.
– Разве? – удивился Николай и опомнился: – У нас с ней дружба, и только.
– У тебя много друзей в Голливуде, – парировала Алиса.
И обернулась к экрану, на котором тут же появился Стивен Спилберг в съемочном павильоне с декорациями улицы дореволюционной Одессы. Известному режиссеру поднесли микрофон, но он не взял его, а только поправил очки, а потом почесал бороду.
– Специально для русского телевидения скажу, что Ник Торганофф – очень хороший писатель. Сейчас по его сценарию я ставлю новый фильм. Идея пришла мне в голову давно, но только Ник сумел воплотить ее в хороший сценарий. Он схватывает все на лету.
Камера отъехала, и в кадр попал Шварценеггер в мундире российского полицейского. И не только он.
– Ник – очень талантливый человек, – с серьезным лицом произнес Арнольд, поддерживая приклеенные усы.
– И великолепный любовник, – добавила мулатка – бывшая секретарша, вышедшая замуж за своего босса. – Мы долго были вместе еще в те времена, когда он только начинал творить и жил в убогой квартирке в Вест-Сайде.
– Господи, – не удержался Николай. – Она-то откуда здесь?
– Это одна из актрис Спилберга, – пояснила Алиса, довольная естественным удивлением Коли. – Еще кое-что хотели сказать о тебе Джек Николсон и Дастин Хоффман, занятые на этой картине, но…
– А миссис Майлз? – растерялся Торганов. – Она-то где? Ведь Мишел тоже должна была сниматься.
– Странно, – пожала плечами Алиса, – где же она?
В этот момент вспыхнули прожекторы. Коля обернулся и увидел в золотом свечении Мишел, поднимающуюся из-за дальнего столика в углу. Он чуть не рванул ей навстречу, но вовремя остановился, удивляясь своей наивности – ведь знал же! Алиса едва успела выдернуть микрофон, прикрепленный к лацкану его пиджака.
Мишел не бросилась к нему на шею, а только обняла и, прикоснувшись губами к его щеке, прошептала:
– Прости, но я скучала. А тут мне предложили сто тысяч за возможность увидеться с тобой.
– Сколько времени будешь в Москве?
– Завтра, то есть уже сегодня вечером улечу в Болгарию: у нас там натурные съемки. Это дешевле, чем снимать в Одессе.
Николай подвел Мишел к столу, возле которого их ожидала довольная собой Алиса. Теперь она понимала, что смоталась в Канаду и Штаты не зря.
– Миссис Майлз, – произнесла Алиса, – как мы и договаривались, вопросов о личной жизни я задавать не буду.
Произнеся эти слова, она кинула многозначительный взгляд на Николая, чтобы все посмотревшие будущую передачу сразу поняли, кто именно является личной жизнью известной кинозвезды.
– Несколько слов о новом фильме, который ставит Спилберг по сценарию Ника Торганова.
Это было похоже на начало рекламной раскрутки картины. Вполне возможно, что Алиса и на этом пытается заработать. Или уже заработала? Впрочем, неважно. Николай сидел и слушал то, о чем рассказывала Мишел, улыбался и злился от неловкости: ему приходится теперь общаться с двумя женщинами – с одной он уже спал, ей, судя по всему, он нравится до сих пор, и с другой – сидящей рядом, он живет сейчас, и она нравится ему, в отношении нее есть определенные планы, но она сама же и организовала это нелепое и ненужное общение втроем. Ощущение такое, будто он пришел на прием к врачу, его попросили раздеться догола, а сквозь замочную скважину на него любуются, хихикают и злорадствуют тысячи посторонних и незнакомых ему людей, жестоких и грязных. Зачем только Алисе это надо?
Мишел рассказывала о фильме, который ставит Спилберг, о своей роли, о замечательном сценарии, о глубоком смысле всего, что окружает ее в последнее время. Какие-то вопросы Алиса задавала и Торганову, все так же многозначительно улыбаясь. Он отвечал и спешил: ему очень хотелось прикрыться чем-нибудь и исчезнуть.
Наконец включили свет, съемки закончились. Алиса предложила всем остаться, но Мишел покачала головой:
– Простите, но у меня уже нет времени.
Николай тоже сказал, что устал.
Алиса не стала его задерживать, только поцеловала и спросила:
– Ты домой?
Он кивнул, и только садясь в арендованный лимузин, понял, что не знает, где его дом. Съемная квартира в высотном доме на Мосфильмовской улице – вряд ли. Нью-йоркская с видом на Центральный парк – может быть, но там тоже одиноко и скучно. Отцовская квартира в Москве – и в ней он чужой, среди незнакомой мебели и запахов. Может быть, бабушкина в Петербурге, но бабушки уже нет, и в тех комнатах прозябают теперь лишь смутные воспоминания детства: будущее не постучится туда никогда. Дни пролетают неприкаянные, а о том, где ночует его собственная душа, Николаю думать не хотелось.
– Только не в отель, – произнесла Мишел, прижимаясь к его плечу. – В отеле меня караулят папарацци.
Он привез ее на Мосфильмовскую, где они проговорили до рассвета. Потом Николай вызвал такси и довез Мишел до гостиницы, но из машины не выходил, хотя никаких папарацци вокруг не было. Из-за крыш домов вылезало неспешное осеннее солнце, отражаясь в стеклах припаркованных у гостиницы автомобилей.
