Бал по случаю нашего бракосочетания проходил, конечно же, в столичном императорском дворце. И я волновался, волновался именно по этой причине, получится ли с фейерверком. А чем я ещё мог поразить собравшихся на нем самых знатных и богатых людей Империи и многочисленных её заграничных гостей? Золотом, драгоценными каменьями? Смешно.
Яна, конечно же, заметила моё состояние и постаралась успокоить меня, мол, всё уже закончилось, и хотела ли она того, или не очень, а теперь всё, она моя жена.
Это к тому, что последние три недели перед свадьбой, стоило мне только затеять о ней разговор, Янианна тут же принимала равнодушно-холодный вид, и начинала рассуждать:
— Да вот я даже не знаю, Артуа, стоит ли нам всё это затевать? Вдруг ты опять сбежишь? Мне же нужен мужчина надёжный, трудно будет одной трёх детей поднимать.
Вид при этом Яна имела такой убедительный, что я начинал воспринимать её слова всерьёз.
Словом, кровушки мне моя будущая женушка попила вдоволь ещё до свадьбы.
Это не мешало мне расхаживать везде с самым гордым видом. Почему-то считается, что в том случае, когда женщина родит двойню, не говоря уже о тройне, главным образом тут замешан мужчина. Мол, силён мужик, надо же, как смог! Наше же мужское дело всегда одинаково, и когда один ребёнок рождается, и когда больше их, и когда вообще нисколько не получилось. Хотя само дело весьма не обременительно, тут я думаю, со мной все согласятся. Всё остальное зависит только от женщины. Но факт оставался фактом, два сына и дочь, здоровые такие карапузы, в которых я души не чаял.
Праздничный бал был в самом разгаре, когда один из его распорядителей поймав мой взгляд, выразительно склонил голову, всё готово.
Пойдём, любимая, такие вещи не смотрят сквозь окна, пусть даже огромные. Уже за спиной послышался голос распорядителя, уведомившего собравшихся гостей, что по случаю торжеств им будет предложено необычайное зрелище, и чтобы увидеть его следует выйти на открытый воздух.
Я стоял, затаив дыхание, как то все произойдет? Яна уже посмотрела недоумевающе — зачем ты, мол, меня сюда привел? — когда раздался грохот первого пушечного залпа. Несколько томительных мгновений, показавшихся мне вечностью, и небо взорвалось мириадами разноцветных огней. Следующий залп, потом ещё и ещё. Какое-то время стояла тишина, прерываемая звуками пушечной стрельбы, а затем…
Затем каждый новый залп сопровождался восторженными криками всегда такой невозмутимой аристократии. Люди указывали руками в небо, позабыв о том, что это тоже является признаком дурного тона. А залпы следовали один за другим…
Когда закончился салют, некоторое время стояла тишина. Только из городских кварталов доносился восторженный рёв людей, праздновавших свадьбу своей императрицы. Потом все потянулись во дворец, на ходу обмениваясь впечатлениями.
А мы с Яной ещё долго стояли, обнявшись, глядя в звездное небо.
Салют продолжался всего двадцать минут, и дело было не в том, что я решил сэкономить золото. Нет, просто мне хотелось, чтобы представление не успело наскучить, чтобы закончилось на самом интересном месте. Ведь именно так оно произведёт наибольшее впечатление.
И пусть салют не был таким, каким я привык его видеть раньше, его огни не затерялись на фоне больших, почти огромных огоньков местного звёздного неба. Наоборот, это сочетание давало такой необычайный эффект, что даже я был впечатлен не меньше всех тех, кто видел это зрелище впервые в жизни.
Яна, прижимавшаяся ко мне всё время фейерверка, притихшая, когда закончился салют и погасли последние огоньки, сказала:
— Ты всё же смог достать для меня звёзды с неба …
Я шел по дворцу, держа под мышкой толстую папку с обложкой, покрытой сафьяном зеленого цвета. 'Главней всего погода в доме…'.
По-моему, это был один из родственников Колина Макрудера, то ли его кузен, то ли ещё какой хрен, спешно юркнувший в одну из дворцовых дверей. Не стоило беспокоиться, у меня ни сын за отца, ни отец за сына, ни, тем более, родственник за родственника не отвечает.
Не так давно у меня была встреча с Макрудером. Я бы давно уже его простил, подумаешь проблемы, которые он мне время от времени создавал. Я их и сам себе создаю, причем значительно лучше и значительно чаще. Вот только Марта.
Пусть она погибла и не от его руки, пусть вообще это произошло случайно…
Но мне до сих пор было её очень жаль. Женщину, ставшую мне в этом мире второй матерью.
Макрудер стоял передо мной, старательно делая вид, что ему не страшно. И всё же было заметно, что это не совсем так. Мальчик, вероятно, тебе всё же удалось понять, что важно не то, что стоит за твоей спиной, могущество рода, например, имеющее даже право на престолонаследие. Нет, дело только в том, что внутри тебя.
Хотя очень сомневаюсь в этом. В твоей жизни не было встречи с бароном Эрихом Горднером и мне тебя очень жаль.
— Граф, — обратился я к нему, — я слышал, что в Монтарно у вас полно родственников?
— Да, это так, ваше величество… господин Дерториер, — голос у него всё-таки предательски дрогнул.
Я усмехнулся, первый раз услышав такой сложный предикат.
— Мне кажется, что вам имеет смысл навестить их и погостить немного. Лет, этак пятнадцать, двадцать.
Прощать — удел сильных, кто это сказал? Или я только что сам придумал?
Теперь я знаю, кто стоял за его спиной, кто его направлял, ведь он был всего лишь пешкой в чужой игре. Знаю, откуда у меня большинство проблем и в Империи, и даже за её пределами. Но всему свое время
Знаю и то, что Макрудер недавно стал отцом, наши дети и родились то чуть ли не в один день. И всё же, я не мог его видеть, слишком дорога мне была Марта. Так что будет лучше, если он уедет, уедет далеко и навсегда.
Об этом и многом другом мне рассказал граф Анри Коллайн, и ему я доверяю больше чем себе.
И единственное, что меня порадовало во всей этой истории, то, что в ней не был замешен начальник Тайной стражи, Кенгрив Сток.
Если узнать его поближе, он оказывается совсем другим человеком, нежели кажется с первого взгляда. И ещё он оказался завзятым театралом. Кто бы видел, как он смущался, — он, человек, которого боялись в Империи очень многие! — когда протягивал мне текст пьесы, написанной им, чтобы я прочитал её и высказал свое мнение…
Вот и зала, та, что была мне необходима.
Я вошел, получив удивлённые взгляды. Да, я никогда раньше не вмешивался в политику Империи, но сейчас не тот случай.
В зале находились несколько секретарей, тщательно записывающих слова собравшихся в ней людей, глава департамента иностранных дел, глава военно-морского департамента, глава военного департамента. Посол соседней с Империей державы Трабона, Биндюс Мейнт и Яна, занимавшее место во главе стола.
Яна выглядела не очень хорошо, усталый взгляд, легкие тени под глазами…
Вот именно по этой причине я и приперся сюда незваным гостем. Потому что — главней всего погода в доме.
Я положил папку с бумагами на стол, подошел к Яне, поцеловал её руку. Затем, отойдя пару шагов, вернулся, чтобы поцеловать снова, но на этот раз в губы.
Знаю я, что это не предусмотрено ни одним дипломатическим протоколом. И какого же тогда чёрта я столько пережил, иной раз ведя отсчет своей жизни секундами, считая их последними, если не могу позволить себе то, чего хочется больше всего на свете.
Яна на доли мгновения напряглась, затем расслабилась, подарив мне ответный поцелуй. Не беспокойся девочка, всё будет замечательно.
Затем, погладив кончиками пальцев по щеке, я прошел и уселся за стол, заняв место напротив Биндюса Мейнта, посла короля Готома IV.
