— Рассказывайте, фер Груенуа, рассказывайте — сказал я Фреду.
Мы сидели в капитанской каюте с бокалами вина в руках. Ставить их на стол не было смысла, потому что следующий же резкий скачок 'Мелиссы' отправил бы их туда, куда они все время и стремились — на ковер, покрывавший палубу каюты.
Шторм продолжался четвертый день и успел уже порядком осточертеть.
'Мелисса' шла под штормовыми парусами кормой к волне, унося нас в противоположную от Империи сторону.
Фер Груенуа и я не так давно спустились с мостика, отстояв ночную вахту. Сменили нас сти Молеуен с Оливером Гентье, дав возможность отдохнуть.
Фред говорил, что жестокие шторма в этих местах не редкость. Налетают они, как правило, внезапно, но так же внезапно и исчезают. Вот только редко когда длятся более суток.
Ничего удивительного, фер Груенуа, ничего удивительного.
Не так давно нам необыкновенно повезло, и теперь, чтобы сохранить равновесие, высшие силы или сам Создатель, решили устроить нам такое испытание.
Вечером, когда мы поднялись на мостик, Фред все посматривал на меня исподтишка, стараясь, чтобы я не заметил его взглядов. Сначала я связывал это с недавно произошедшими событиями, но потом понял: он пытался определить, укачивает ли меня? И что столько времени смотреть, это сразу понятно.
Приходилось мне бывать в подобных переделках. Когда приходится спать, расклиниваясь в кровати. А, для того чтобы проглотить несколько ложек варева, что повар умудрился каким-то чудом приготовить, необходимо дождаться краткого мига, когда корабль замрет, вскочить на полусогнутых ногах, держа тарелку на ладони и быстро, быстро метнуть в рот немного ее содержимого. Затем палуба обязательно пойдет вверх или вниз, кренясь при этом на бок, и на следующие несколько минут можно успокоиться. Так что и в этом я не Нельсон.
Вот Прошку да, его действительно укачало. Проухв лежал с бледным, как сама смерть лицом, а Мириам пыталась накормить его сухариками и кислыми огурчиками. От другой пищи, говорят, тошнить начинает еще сильнее.
Что даже немного удивительно. На лошадке иной раз за день так натрясешься, как будто в шторме побывал, а он к верховой езде человек привычный.
С другой стороны летел я как то на кукурузнике не в самую летную погоду. Так еле пережил два часа полета, до того худо было, особенно когда самолет проваливался в воздушные ямы. Чего никак от себя не ожидал. Так что подвиг вот он, рядом, и для него даже не нужно побывать в Ревущих сороковых широтах.
Будет рядом, хотел я сказать. Потому что в этом мире даже до самых архаичных кукурузников еще монгольфьеры, воздушные шары и полеты отвесно вниз с колокольни, с самодельными крыльями в руках.
'Мелисса' резко подалась куда-то в сторону, словно объезжая внезапно возникшее на пути препятствие, и ещё вверх, как будто заодно задумав взлететь.
И выбрала она для этого не самый подходящий момент — я пытался покончить с содержимым бокала одним большим и решительным глотком.
Хорошо, когда друг рядом. Он и надежное плечо подставит и похлопает ладонью между лопаток, помогая восстановить дыхание. Вот только моя белая рубашка оказалась безнадежно испорчена. Единственная не ношенная и по размеру, что отыскалась среди трофеев. Что настроения нисколько не прибавило.
Рассказывай, Фред, рассказывай. Не обращай внимания на такие мелочи.
— Поначалу все шло замечательно, Артуа. Ты даже не представляешь, каким замечательным кораблем была та 'Мелисса'! При свежем попутном ветре мы спокойно делали одиннадцать-двенадцать лиг! А как она слушалась руля!
Я дам тебе покомандовать своей 'Лолитой', Фред, когда до нее доберемся.
Ты сейчас как будто бы про нее рассказываешь. И еще тебе понравится то, что четырнадцать лиг 'Лолита' делает как бы играючи. Так что не отклоняйся от темы.
— Проблемы начались после месяца плавания. Сначала команда подцепила какую-то болезнь в Чемприо, порту королевства Либинстрод, куда мы зашли пополнить запасы воды и продуктов. Я потерял от этой болезни треть экипажа. Треть, де Койн. Да и сам еле выкарабкался, наверное, лишь благодаря этому.
Фред щелкнул ногтем по зазвеневшему бокалу.
Достойное мужское лекарство, фер Груенуа. Не будь его, нам пришлось бы значительно сложнее в этой жизни.
— И мне пришлось нанять матросов. — Фред покачал головой. — По сравнению с ними люди Гентье выглядят просто ангелочками. Затем мы снова пошли на запад, пока не уперлись в эти чертовы скалы.
Представляешь, как будто вершины какого-то великого горного хребта показались из воды. Камни, одни камни. Никакой растительности, только голые камни. И миллионы птиц. От них темнело небо, когда они взлетали. Мы пытались найти между ними проход на запад, но все было тщетно, и тогда приняли решение идти дальше на юг. Затем нам встретились острова, много островов. На моих картах острова не были обозначены, и я решил назвать их архипелагом императора Конрада III.
Ну что ж, Фред. Будь император Конрад жив, он оценил бы это. Люди умирают, а названия остаются и живут еще долго, долго. Говорят, что люди живут столько же, сколько живет память о них. Так что покойный император достойно оценил бы такой подарок, он был весьма неглупым человеком.
— Как ты думаешь, де Койн. — Фред посмотрел на меня. — Император давно мертв, может быть, мне стоит назвать эти острова именем императрицы Янианны?
— Я думаю, что императрице будет очень приятно, фер Груенуа.
'Она живой человек, такой же, как и мы с тобой, и очень любит получать подарки. Да и кто их не любит?' — подумал я.
— Фред, а карты у тебя остались? Ведь без них твой подарок будет лишь пустыми словами.
— Ты знаешь, Артуа, да, имеются. Правда, я восстановил их по памяти, но за точность ручаюсь. Никогда не мог пожаловаться на плохую память. Иногда даже сожалею об этом, поскольку кое-что мне хотелось бы забыть, забыть навсегда.
Карты — это действительно важно, и сейчас, и потом. Иначе будет сложно доказать, что право открытия новых земель принадлежит Империи.
Мне захотелось поинтересоваться у Фреда, не называется ли какой-нибудь остров именем фер Груенуа, но я передумал. Он сейчас не в том настроении, чтобы по достоинству оценить мою шутку.
И еще, обязательно будет нужно послать на эти острова экспедицию, основать там факторию, что ли. Было бы неплохо получить эти земли во владения. Не мне лично, конечно же, просто добавить их в имперскую корону.
Иначе какая-то не очень правильная империя получается — ни одной колонии не имеет.
Исторически Империя никогда не являлась великой морской державой. Может быть, потому что своих земель хватало с избытком, и их ещё предстояло заселить и освоить. И собственных сырьевых ресурсов хватало тоже.
Флот был, флот довольно большой, решающий локальные задачи. Например, такие, как защита торговых путей в принадлежащих ей водах, или охрана побережий, борьба с контрабандой, наконец.
Вот только применить его для демонстрации имперской мощи вряд ли получится.
Развитие любой цивилизации напрямую от международной торговли, так было, так есть и так будет. Цивилизации, существовавшие долгое время в изоляции, с удивлением обнаруживали свое отставание от внешнего мира, иногда безнадежное. Если им хватало ума этого понять.
И неважно чем идет торговля, хлопком, хлебом или технологиями, ведь все равно всегда касалось последних.
Так что Империя должна, просто обязана иметь могучий военный флот. Чтобы знали те, кто будет смотреть на ее торговые суда, бороздящие все моря и океаны, что у Империи дли-и-иные руки. И что она обязательно дотянется ими туда, где обидели ее граждан.
