Раскрытие своей жизни творчеству само по себе не гарантирует разгадку и осуществление прообраза личности, приближение к прообразу своей судьбы. Чтобы вести к этому, творчество ещё должно стать постоянным свойством нашего поведения и должно научиться выводить из тупиков, а не создавать их. Но без творческого импульса у нас вообще меньше шансов задуматься о разгадке и осуществлении. Те разгадки, которые даёт нам творчество, в свою очередь, загадочны. Но всё-таки это ступеньки, из которых, наверное, состоит общая разгадка нашей личности в отношении к Высшему.
Творчество соединяет нас с Высшим живой, непосредственной связью. И чаще всего невозможно отделить успех личности от вызвавших этот успех побуждений – идущих сверху или из глубины. Ниточка этой связи много значит для нас. Может быть, она не только передаёт импульсы от Высшего, но и ведёт нас к нему…
Когда мы рассматриваем чувство веры как один из фактов внутреннего мира, нет особого смысла говорить о тайне. Это часть психической реальности, данность, безотносительно к тому, существует ли духовная реальность, о которой свидетельствует это чувство. Мы можем считать его иллюзией, можем считать его знанием, а можем вообще отказаться судить о его содержании.
Но когда мы переживаем чувство веры, а не рассуждаем о нём, оно неминуемо выводит нас к тайне. Мы соприкасаемся с тайной, пусть даже на самое краткое мгновение. Мы входим в неё, пусть даже смутной надеждой. Она входит в нас, пусть даже лёгким отблеском.
Верующий человек стремится к живому взаимодействию с тайной. Рационалист жаждет одержать верх над нею: доказать её отсутствие или загнать в логическую резервацию. Но тайна – это ещё и свобода Высшего действовать по-своему. Так что вторжение тайны в нашу жизнь зависит не только от нас.
Чувство веры (или просто вера, если читатель устал, как и я, от неуклюжего слова 'чувство') – это мост, ведущий нас в тайну. В тайну Высшего, которое столь же далеко от нас, сколь и близко, столь же недостижимо, сколь и доступно, столь же неведомо, сколь ощутимо. Главным достижением любого религиозного учения, любой церковной деятельности, любого проповедничества является именно это загадочное чувство, поселившееся в человеческой душе и располагающее её к странным и необходимым переживаниям.
Чувство веры служит нам путеводной нитью в самых сложных житейских лабиринтах. Путь, пройденный с его помощью, формирует нашу личность, осуществляет её, приближает к прообразу. Но эта же работа может происходить и вне житейских ситуаций. Свидетельство тому – молитвенный труд отшельников.
Общее устремление наших главных чувств под ориентирующим воздействием чувства веры имеет свою психологическую природу. Но сила этого воздействия зачастую была бы необъяснима, если не предположить, что через веру наша связь с Высшим оказывается двусторонней и мы можем получать сверху особую помощь, энергию и силу.
Такое двустороннее взаимодействие часто вообще выводит нас из рамок психической механики – туда, где рациональной психологии делать нечего.
Тайна ещё и в том, что название 'чувство веры' имеет смысл лишь на первых этапах становления этого чувства. Постепенно оно становится не столько верой, сколько духовным знанием. И более того – любовью. А для людей, которых вера затопила без остатка, она становится просто жизнью.
Но здесь уже тайна становится всё менее доступной для философского понимания и всё более открытой для того, кто живёт ею.
o (Прообраз судьбы) Представление о прообразе судьбы позволяет отделить суть нашей жизни от тех внешних обстоятельств и внутренних недоразумений, которые делают её суетливой и нескладной. Приучить себя к 'прообразному' мышлению помогает учение, сосредотачивающее внимание на глубинной сути мироустройства. Помогает церковь, просматривающая за жизнью – житие. Усваивая эти навыки, мы будем всё глубже воспринимать судьбу, свою или чужую, всё лучше отличать её от биографии.
o (Устремление чувств) Стремясь понять прообраз личности и судьбы, не будем обольщать себя иллюзиями о том, что всё здесь можно взять да разгадать, а потом последовательно осуществить. Вера, ориентирующая нас на Высшее, лишь создаёт возможность соединения чувств, возможность их общей устремлённости, и эту работу не сделать раз и навсегда. Но сама устремлённость к Высшему уже соединяет нас с ним, и связь эту можно ощутить в любой момент. На создание такой связи и стоит направить силы в первую очередь.
o (Возможность прикосновения) Необходимо помнить, что для каждого человека существует возможность внезапного соприкосновения с Высшим. Помнить, чтобы быть готовым к такому переживанию, чтобы суметь откликнуться на него своей жизнью. Помнить, чтобы не поддаваться на суррогаты духовных переживаний. Помнить, чтобы уважать духовный опыт других людей и использовать его для организации своего внутреннего мира. Ведь возможная встреча с Высшим произойдёт не по расписанию и займёт, может быть, лишь самое малое мгновение. Но не к этому ли мгновению ведёт нас вся предыдущая жизнь?
o (Молитва) Молитва – это, может быть, одно из самых повседневно- практических занятий религиозного человека. Что может быть практичнее поддержания живой связи с Высшим? Но нужно ещё позаботиться о том, чтобы наполнить её подлинным смыслом. Чтобы не заниматься выпрашиванием, а открываться той подлинной помощи, на которую мы можем рассчитывать. Чтобы уметь помочь через молитву другому человеку. Чтобы уметь находиться в диалоге. Чтобы уметь ответить благодарностью на полученное. Чтобы уметь обращаться с той энергией любви, которая сосредоточена в молитве.
o (Ритуал обращения к тайне) Лучше всего, если наше отношение к церковному ритуалу будет, по сути своей, деловым: помогает ли он нам в том, в чём должен помогать? Но если результат нас не устраивает, не будем торопиться упрекать ритуал. Его правда – в той помощи, которую он оказывает другим людям. Поэтому постараемся прежде всего как следует понять себя, свои проблемы. Увидеть, какую роль для нас может играть ритуал и что зависит от наших собственных усилий, от нашего понимания его особенностей.
o (Тайна) Тайна – это не просто неизвестное нам. Мы живём рядом с тайной, мы связаны с нею, и это совместное бытие для нас намного важнее, чем тщетные попытки найти интеллектуальную расшифровку тайны. Мир тайны, скорее всего, гораздо шире нашего собственного мира. Будем ли мы преуменьшать её – с тем, чтобы она влезла в наш человеческий карман? Или признаем её как факт, достойный всяческого уважения? Примем все тайны, связанные с Высшим, как мосты к нему ведущие, чтобы идти к главной Тайне, а не отмежёвываться от неё собственным или общечеловеческим самомнением.
o (Тайна свободы) Свободой мы пользуемся всё время, даже когда свободно отказываемся от неё. Но по-настоящему мы входим в тайну свободы только тогда, когда принимаем её как материал для нашего жизненного творчества. Этим
