— Я даю тебе шанс, — торжественным голосом заявил Фике, — признавайся, пока это еще может тебя спасти. — Он снова выжидающе умолк, а потом вдруг добавил: — Кстати, я не предупредил тебя, что нашелся свидетель, который был в тот вечер на сеннвильском берегу?
Френч подумал, что это уже игра не по правилам, однако тут же имел возможность убедиться, что и такая игра иногда оправданна. Мартин вздрогнул, и на лбу его выступили крупные капли пота.
— Да не было там никого, мосье! — в запальчивости воскликнул он. — Готов поклясться чем угодно, что там никого не было!
Он резко умолк, но было уже поздно, страшное смятение отразилось на его потной физиономии. Застонав, он горестно взмахнул рукой, и этим красноречивым жестом было выражено столько отчаянья, сколько не могло поместиться в самых крепких словах. Он разом весь обмяк и спрятал лицо в ладонях.
Но уже буквально через пару секунд он вскочил на ноги и быстро затараторил:
— Вы обещаете, мосье? — воскликнул он. — Вы даете слово, что не арестуете меня, если я все расскажу?
Фике в ответ тоже красноречиво взмахнул рукой.
— Разумеется! Мы не будем предъявлять тебе никаких претензий, ни по статье «похищение», ни по статье «незаконный провоз пассажиров». Но в любом случае, ты признал, что кого-то вез. Давай уж выкладывай все. Ничего другого тебе не остается.
Мартин и сам это понимал. Перепуганный насмерть тем, что полицейским уже многое известно, он решил, что осторожность — высшая доблесть, и выложил все. Отдельно допрошенные члены его команды подтвердили его показания.
А дело было так. В четверг утром они собрались возвращаться на берег после ночного лова, но заглох мотор. Ветра же как назло не было, полный штиль, им ничего не оставалось, как лечь в дрейф. Один из помощников Мартина немного разбирался в моторах. Вместе со вторым помощником они сняли свой подвесной мотор и разобрали его на части. Их умелец нашел поломку и сумел ее устранить, мотор заработал. Но на починку ушло много времени, целых пять часов. Было уже одиннадцать, а они все еще болтались почти на середине Канала. И только они собрались двинуться к берегу, где-то сбоку замаячила «Нимфа». Она была довольно далеко от них, но как только там на яхте приметили их люгер, сразу взяли лево руля и подплыли поближе. Потом двое мужчин сели в лодку и стали грести в их сторону.
Это были Моксон и Дипинг, Мартин сразу их узнал, когда Френч разложил перед ними свою колоду фотографий. Это окончательно подтвердило верность показаний шкипера. Они подплыв, развернули лодку вдоль их борта и попросили его парней позвать капитана. Мартин подошел и помог Моксону забраться, Дипинг остался в лодке.
Моксон спросил, не хотели бы они немного подзаработать. Мартин ответил ему: кто ж этого не хочет? И тут Моксон рассказал, что у него на яхте есть один человек, которого нужно доставить на берег, и обещал хорошо за это заплатить. Дело в том, сказал он, что человек этот — частный Детектив. Его наняли, чтобы он добыл улики для одного бракоразводного процесса. В общем, на «Нимфе» гостят одни его друзья, джентльмен и леди. Они уже вышли в море, и тут обнаружилось, что тот шпик где-то ухитрился спрятаться, чтобы подслушивать и подсматривать, ясное дело для чего. И он сам, и его гости оказались в затруднительном положении. Нужно было во что бы то ни стало заставить этого типа держать язык за зубами, а еще лучше, вообще от него избавиться, но, разумеется, не причинив ему никакого вреда. Они придумали такой выход: подсыпать ему в выпивку снотворное, разумеется, это абсолютно безвредное лекарство. Это выведет его из рабочего состояния по крайней мере до вечера. Моксон хотел, чтобы Мартин отвез этого спящего красавца на берег. Если он согласится, то получит десять фунтов, а его парням он даст по пятерке.
Джентльмены заверили шкипера, что лекарство никак на этого сыщика не повлияет, что когда он проспится, то будет чувствовать себя совершенно нормально. Мартин созвал свою команду и изложил им просьбу джентльмена. Те были рады получить по пять фунтов, и Моксон с Дипингом погребли на своей лодочке к яхте. А вернулись уже с парнем, которого Мартин тоже сразу узнал на фото, то есть с Реймондом. Он спал как убитый. Мартину приходилось видеть много людей, баловавшихся наркотиками и всякими сонными снадобьями, и он сразу понял, что «пассажир» действительно просто крепко спит, что его не отравили. Они втащили его на борт, получили двадцать фунтов, и после этого люгер пошел своим курсом, а яхта — своим.
Одним из условий сделки была полная секретность, это было и в интересах самого Мартина. Поскольку возвращаться в порт им уже было нельзя, они снова легли в дрейф, болтались на море целый день и даже снова сняли с мотора кожух, чтобы можно было сослаться на поломку, если кто-то на них наткнется. Конечно, вряд ли кто стал бы задавать вопросы, у всех своих дел по горло, но капитан решил не рисковать. Вечером они снова привели мотор в божеский вид, прицепили его к корме и поставили сети, чтобы наловить хоть немного рыбы, а примерно в три часа ночи вытащили Реймонда на берег Сеннвиля и подняли его на тропинку.
По простоте душевной они сразу поверили, что этот парень — сыщик, собирающий улики для развода. А потом, как увидели, что пишут в газетах, сначала про убийства, потом про кражу, душа у них ушла в пятки, совсем как у Реймонда. Они мигом сообразили, что здорово влипли, что, возможно, стали соучастниками какого-то подлого дела, и теперь их даже могут притянуть и к этим убийствам. Если бы не эти трупы да кража, они бы еще в первый раз все рассказали, заверяли они Фике. И все трое поклялись самыми страшными клятвами, что Реймонд ни разу не просыпался, пока был у них на борту, и что он действительно понятия не имеет, ни где находился весь четверг, ни кто его привез в Сеннвиль.
Сообщив по телефону в Скотленд-Ярд, что с Реймонда сняты все подозрения в убийствах, Френч в траурном настроении вернулся в Лондон. Итак, столь многообещающие улики, выведшие на Реймонда, отпали одна за другой. Когда он начинал расследование, перед ним было три возможных варианта: Нолан, Реймонд или Эсдейл. Нолан отпал почти сразу, потом он долго отслеживал Реймонда, все вроде бы сходилось, и опять прокол. Теперь оставался только Эсдейл, он должен оказаться тем, за кем инспектор охотится. Если и тут он промахнется, значит, расследование ведется вообще не в том направлении, поскольку иных кандидатур, у которых могли бы быть замараны руки в связи с банкротством фирмы Моксона, просто не существовало. По крайней мере, так считал Френч.
В Лондон он прибыл в глубочайшем отчаянии. Он устал как собака, проведя две ночи в пути, а день между этими ночами выдался очень напряженный, и к тому же этот день принес ему колоссальное разочарование.
Дома инспектор тут же залег в ванну и позволил себе как следует понежиться. Серебристые облака тем временем начали редеть, истончаясь по краям, делаясь все больше похожими на ажурное кружево, и к тому моменту, когда Френч завершил свой весьма сытный и аппетитный завтрак, на небе уже вовсю сияло солнце. Его сияние подействовало на инспектора как целительный бальзам. Почти преодолев свое уныние, он отправился в Скотленд-Ярд.
Посещение помощника комиссара окончательно вернуло инспектору его обычную бодрость духа. Сэр Мортимер совсем не разделял пессимистического настроения своего подчиненного по поводу последних его неурядиц.
— Я очень вами доволен, Френч. Вы сделали все, что требовалось. Наконец-то ситуация с Реймондом прояснилась, мы получили все недостающие факты. Огромное вам спасибо.
— Весьма польщен, сэр, вашей похвалой. Согласен, что иметь четкое представление обо всех объектах расследования, доводить каждую линию до конца всегда полезно. Меня смущает только одно- единственное «но». По-моему, нам так и не удастся довести до конца само это расследование. Насколько я понимаю, из тех, кто реально мог иметь отношение к преступлению, остался один-единственный подозреваемый. Эсдейл. Но этот самый Эсдейл канул в никуда. У нас ведь никаких зацепок.
Сэр Мортимер тонко улыбнулся.
— Вот тут позвольте с вами не согласиться, Френч. Я ничего вам не говорил, потому что хотел, чтобы вы довели до ума расследование истории с Реймондом. А между тем Уиллису удалось наконец выйти на след Эсдейла.
Френч даже подскочил.
— Неужели удалось, сэр?
— Отправляйтесь к Уиллису, пусть он передаст вам все записи и введет в курс дела. Я уже
