дел В.В. Бакатин, лидер только что возникшей Либерально - демократической партии (ЛДПР) В.В. Жириновский, генерал A.M. Макашов и бывший премьер Н.И. Рыжков [3104]. Выборы состоялись 12 июня. Победу одержал Б.Н. Ельцин [3105].
Как и в избирательной кампании Бориса Николаевича 1990 г., в выборах 1991 г. принимали участие специалисты американского фонда «Свободный конгресс», в том числе уже упоминавшийся Роберт Крибл и президент созданного им института Пол Вайрич (другое написание - Вайрих) [3106].
Не дожидаясь официального подведения итогов выборов, Б.Н. Ельцин отправился в США, где на 20 - е ему была назначена встреча с Д. Бушем [3107].
Накануне, 19 - го, Палата представителей американского Конгресса «одобрила проект закона об иностранной помощи на 1992 финансовый год». В нём впервые фигурировал Советский Союз. Однако речь шла об оказании помощи только отдельным республикам и «демократическим организациям». Более того, была принята поправка, запрещавшая «направлять американскую помощь центральному советскому правительству» [3108].
Этим самым Палата представителей США фактически выразила недоверие М.С. Горбачёву и открыто продемонстрировала курс на дезинтеграцию Советского Союза.
По свидетельству Г.Х. Попова, едва только Б.Н. Ельцин покинул Москву, как состоялось заседание Верховного Совета СССР, на котором B.C. Павлов потребовал чрезвычайных полномочий и получил поддержку В.А. Крючкова, Б.К. Пуго, Д.Т. Язова. Узнав об этом, Гавриил Харитонович отправился к американскому послу с просьбой передать Борису Николаевичу сообщение о возможности переворота и необходимости срочного возвращения в Москву. Далее, если верить Г.Х. Попову, Д. Мэтлок немедленно связался с Д. Бушем, а тот не только с Б.Н. Ельциным, но и с М.С. Горбачёвым [3109].
Получив 20 июня от Д. Мэтлока [3110] и Д. Буша [3111] информацию о возможности переворота, М.С. Горбачёв на следующий день, 21 - го явился на заседание Верховного Совета и добился того, чтобы просьба B.C. Павлова была отвергнута [3112].
Такова версия Г.Х. Попова.
Однако упоминаемое им выступление B.C. Павлова состоялось не 20 - го, а 17 июня [3113]. Может быть, это заседание происходило в закрытом режиме, и мэр узнал о нём с большим опозданием? Ничего подобного. Уже 18 - го в газетах появились сообщения: «Премьер требует президентских полномочий» [3114]. Сообщали газеты о нём и на следующий день, 19 - го: «Второй день в Верховном Совете продолжается обсуждение доклада премьер - министра В. Павлова» [3115].
Данное уточнение очень важно потому, что в день выступления B.C. Павлова Б.Н. Ельцин ещё находился в Москве и только на следующий день отправился в США [3116] . «Вчера, - сообщала 19 июня «Российская газета», - в столицу США по приглашению Конгресса с рабочим визитом прибыл Председатель Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцин», визит «продлится до 21 июня» [3117].
Однако дело не ограничивается этим.
Оказывается, несмотря на то, что выступление В.А. Крючкова состоялось 17 июня на закрытом заседании Верховного Совета [3118], в тот же день вечером информация о нём появилась в передаче А.Г. Невзорова «600 секунд» [3119]. Я даже помню фрагмент из этого выступления шефа КГБ. В нём меня поразила параллель между сложившимся положением в стране и тем, что было накануне Великой Отечественной войны, когда И.В. Сталина предупреждали о надвигающейся угрозе, а он якобы не желал обращать внимания на эти предупреждения.
Вспоминая об упомянутом заседании Верховного Совета СССР, А.Н. Яковлев утверждал, что он сразу же связался с Г.И. Янаевым. «У вице - президента Янаева спросил: знает ли суть дискуссии Горбачёв? Янаев заверил, что Горбачёв «в курсе вопроса и не видит никакого политического подтекста» [3120].
«Я, - читаем мы в воспоминаниях А.Н. Яковлева далее, - тут же позвонил Горбачёву и рассказал ему о содержании выступлений. Горбачёв ответил, что он дал санкцию на выступление только Павлова и удивился, что оно сделано в таком духе. О выступлениях «силовиков» он услышал впервые» [3121]. О том, что его выступление было согласовано с президентом, заявил позднее и сам премьер. Причём, по утверждению B.C. Павлова, первоначально М.С. Горбачёв одобрил содержание его выступления и только затем выступил «с негодующей речью» [3122].
На самом деле выступление М.С. Горбачёва 21 июня было очень корректным и никакой критики премьера не содержало. Более того, Михаил Сергеевич заявил, что это он «поручил» B.C. Павлову выступить с прозвучавшим 17 июня докладом [3123].
Вспоминая позднее те события, бывший министр обороны Д.Т. Язов сделал ещё более сенсационное признание: «Горбачёв, - заявил он, - предложил мне, Пуго, Крючкову и Павлову выступить на сессии Верховного Совета и самым добросовестным образом рассказать о положении в стране» [3124].
Поскольку М.С. Горбачёв и В.А. Крючков оставили свидетельства B.C. Павлова, Д.Т. Язова и А.Н. Яковлева без опровержения, мы можем относиться к ним с полным доверием. Но тогда следует признать, что упоминаемое заседание Верховного Совета СССР было инициировано и организовано самим М.С. Горбачёвым. Это было настолько очевидно для тех, кто внимательно следил за происходящим, что уже 25 июня «Независимая газета» опубликовала статью, которая так и называлась «Ещё одна гениальная постановка Михаила Горбачёва» [3125].
Нетрудно заметить, что она состоялась примерно через месяц после того, как М.С. Горбачёв предупредил американского президента о возможности возвращения к «холодной войне», и была приурочена к встрече Бориса Николаевича с Д. Бушем. Не исключено также, что эта инсценировка должна была помочь М.С. Горбачёву в Лондоне, куда он в это время собирался.
О сознательном нагнетании политических страстей свидетельствует ещё один эпизод. В первую неделю июля 1991 г. В.А. Крючков принял у себя на даче бывшего руководителя итальянской военной секретной службы адмирала Фульвио Мартини и в беседе с ним заявил, что в СССР неизбежно установление сильной власти или во главе с М.С. Горбачёвым или же без него. По возвращении домой Ф. Мартини немедленно известил своё руководство об этом разговоре [3126].
В.А. Крючков не был так наивен, чтобы не понимать, что его заявление немедленно будет доведено до руководства Италии. Следовательно, подобная утечка информации была допущена специально. Но с какой целью? Ответить на этот вопрос несложно. М.С. Горбачёв с помощью КГБ продолжал шантажировать Запад угрозой путча и возвращения к «холодной войне», надеясь выторговать у него финансовую поддержку в Лондоне.
«Формально, - вспоминает он, - я получил приглашение на лондонский саммит в середине июня, но подготовку мы начали заранее в связи с разработкой антикризисной программы и мер перехода к рынку [3127]... В середине мая на заседании Совета безопасности СССР обсуждалась записка Кабинета министров о нашем вступлении в Международный валютный фонд... Рабочей группой в Волынском были проанализированы и учтены программы «Согласие на шанс» Аллисона - Явлинского, предложения Жака Аттали (Европейский банк реконструкции и развития), Брукингского института (США), Института экономических исследований (Германия), Института международных отношений (Франция), Королевского института международных отношений (Великобритания), исследовательского института «Комура» (Япония)» [3128].
В самом обращении к зарубежным специалистам не было ничего зазорного. Проблема заключается в другом: а) кто был инициатором этих обращений, б) какую роль играли иностранные эксперты: советовали или навязывали, в) насколько эти советы отвечали нашим интересам и г) что из этого получилось?
Подготовка к поездке в Лондон была завершена 6 июля [3129].
