уже было известно. В отправленном из Вены письме от 12 мая Личко писал мне: „Я пытался связаться с Александром (Солженицыным — прим. Авт.)… Я сообщил ему в точности, как обстоят дела. Кроме того, я просил его дать письменную доверенность, которая была нужна Максу Райнхардту из издательства „Бодли хед“… Александр не хочет открыто обнаруживать свои связи со мной и „Бодли хед“, однако он полностью одобряет все сделанное мной. Он доволен тем, что его книга вот-вот будет напечатана в Англии…“. Это подстегнуло меня и Дольберга к нашей работе, а издательство „Бодли хед“ начало с определенным успехом продавать права на издание романа в другие страны…» (18).
Как развивались события дальше?
«…Прошло недели три — пишет А. И. Солженицын, — и вдруг приносят мне вырезку из „Монд“: между „Мондадори“ и „Бодли хэдом“ происходит публичный спор о копирайте на „Раковый корпус“» (19). После этого Александр Исаевич взялся за перо, в результате чего появилось его письмо, опубликованное затем в «Литературной газете» (20). «…И вот, — читаем мы в Теленке, — уже (25.4) с напечатанным письмом… я шагаю в редакцию „Литературной газеты“… Кинулись, наперебой читают: „А в „Монд“ уже послали?“ „Вот сейчас иду посылать“… „Еще в ЛитРоссию“» (21). Письмо было послано также в газету «Унита» (22).
В нем говорилось: «Из сообщения газеты „Монд“ от 13 апреля мне стало известно, что на Западе в разных местах происходит печатание отрывков и частей из моей повести „Раковый корпус“, а между издателями Мондадори (Италия) и Бодли Хэд (Англия) уже начат спор о праве „копирайт“ на эту повесть. Заявляю, что никто из зарубежных издателей не получал от меня рукописи этой повести или доверенности печатать ее. Поэтому ничью состоявшуюся или будущую (без моего разрешения) публикацию я не признаю законной, ни за кем не признаю издательских прав: всякое искажение текста (неизбежное при бесконтрольном размножении и распространении рукописи) наносит мне ущерб; всякую самовольную экранизацию и инсценировку решительно порицаю и запрещаю» (23).
Действительно, никому из зарубежных издателей Александр Исаевич рукопись «Ракового корпуса» не передавал. Ведь Павел Личко — не был издателем. Не передавал он никому и доверенности на ее печатание, даже через Павла Личко. Что же касается запрета на издание повести, то он был обставлен одним условием: «без моего разрешения». Но, если верить Н. Бетеллу, то, отказавшись подписать письменную доверенность П. Личко, устное разрешение на издание повести Александр Исаевич ему все-таки дал (24).
«Весной 1968 г,.. — пишет А. И. Солженицын, характеризуя завершение работы над «Архипелагом», — мы для ускорения решили собраться в Рождестве с тремя машинистками (Люша, Кью и жена Наташа) на двух машинках и кончить штурмом. Так и сделали: за 35 дней, до первых чисел июня… мы сделали окончательную отпечатку „Архипелага“» (25). Е. Д. Воронянская, Н. А. Решетовская, А. И. Солженицын и Е. Ц. Чуковская собрались вместе 29 апреля (26). Елена Цезаревна за май перепечатала второй том (27), затем помогла Е. Д. Воронянской и Н. А. Решетовской с третьим (28).
«А в Рождестве — читаем мы в Теленке, — нежная зелень, первые соловьи, перед утрами туманец от Истьи. От рассвета до темени правится и печатается „Архипелаг“, я еле управляюсь подавать листы помощницам на две машинки, а тут еще одна машинка каждый день портится, то сам ее паяю, то вожу на починку. Самый страшный момент — с нами единственный подлинник, с нами — все отпечатки „Архипелага“. Нагрянь сейчас ГБ — и слитный стон, предсмертный шепот миллионов, все невысказанные завещания погибших — все в их руках, этого мне уже не восстановить, голова не сработает больше. Сколько десятилетий им везло, каждый раз перед ними уходила вода из Сиваша — неужели попустит Бог и теперь? Неужели совсем невозможна справедливость на русской земле?» (29).
Когда текст «Архипелага» был отпечатан (получилось 1500 страниц, по всей видимости, в полтора интервала), Н. А. Решетовская произвела его фотографирование (30), в воскресенье 2 июня работа была завершена. И в этот день в Борзовке, опять «случайно», появилась Н. И. Столярова. «…2 июня, — пишет А. И. Солженицын, — приехали в Рождество Столярова и Угримов… с такой новостью: «Вышел на Западе „Круг первый“ — пока малый русский тираж, заявочный на копирайт, английское издание может появиться через месяц — два». И такое предлагают они мне: будет на днях возможность отправить „Архипелаг“! Только потянулись сладко, что работу об-угол, — как уже в колокол! в колокол! — и в тот же день и почти в тот же час!
Такому совпадению действительно можно было бы удивиться, если бы мы не знали, что оно было «спланировано» еще в декабре 1967 г. во время встречи А. И. Солженицына и А. В. Андреева. Потому и потребовалась такая спешка.
Характеризуя свою работу над «Архипелагом», Александр Исаевич любит отмечать, что начал её в 1958 г., а закончил в 1968-м. «Так что 10 лет я над ним работал» (32) Между тем, как мы знаем, в 1958 г. работа захлебнулась в самом начале, столь же кратковременным было обращение к ней и в 1960 г. А далее работа была выполнена в четыре приема: февраль-сентябрь 1965 г.(не более 110 дней), декабрь 1965 — февраль 1966 гг (максимум 55 дней), декабрь 1966 — февраль 1967 гг. (73 дня) и декабрь 1967 — апрель 1968 гг. (71 день). Итого немногим более 300 дней, т. е. около 10 месяцев. Согласитесь есть разница: 10 лет или 10 месяцев. И за эти десять месяцев А. И. Солженицын написал, отредактировал и отпечатал на машинке 90 авторских листов.
Одним своим знакомым А. И. Солженицын заявлял, что эта книга будет опубликована через тридцать лет (33), другим — только после его смерти (34). Однако отправляя «Архипелаг» летом 1968 г. за границу, он изъявил желание увидеть его опубликованным в самое ближайшее время. В журнальном варианте «Теленка» мы читаем: «Сперва я намечал его печатание на Рождество 1971 г.» (35). В первом издании эта же мысль была выражена несколько иначе: «В конце 69-го года я отодвинул его печатание до Рождества 71-го» (36). И далее: «Так откладывался „Архипелаг“ —
«Пятого июня — вспоминала Наталья Алексеевна, — первый теплый, безветренный день. Александр Исаевич садится за „Круг“. Перед ним два варианта: созданный летом шестьдесят четвертого года на прибалтийском хуторе и новомировский, выходящий на Западе. Из них должен родиться окончательный вариант… Однако начатая работа была прервана: приехали сказать, что пленка улетит в ближайшие дни, но есть какие-то опасения. Муж на всякий случай покидает дачу, пережидая несколько дней в московской квартире. А в случае провала постарается исчезнуть в „укрывище“ и хоть что-то еще успеть сделать» (38).
Этой «московской квартирой» была квартира уже упоминавшейся Анны Ивановны Яковлевой. «И снова, — пишет Александр Исаевич, — пригодился остро ее приют на Троицу 1968… мой укрыв в ту ночь» (39). 11 июня стало известно, что капсула с фотопленкой «Архипелага» покинула Москву и вскоре без всяких осложнений пересекла советскую границу (40).
Вернувшись в Борзовку, Александр Исаевич снова сел за письменной стол. Передавая свои мысли того времени, он пишет: «Сейчас за три месяца сделать „Круг“-96, потом исполнить несколько небольших долгов — и сброшено все, что годами меня огрузняло, нарастая на движущемся клубке, и распахивается простор в главную вещь моей жизни — „Р-17“» (41).
Итак, летом 1968 г. А. И. Солженицын в очередной, уже 7-й раз взялся за переделку своего романа «В круге первом» (1). Поскольку его черновики нам неизвестны, в чем именно она заключалась, мы не знаем. Некоторое представление о работе над ним летом 1968 г. дают воспоминания Н. А. Решетовской.
Из них явствует, что 23 июня Александр Исаевич закончил «первую сталинскую главу», 24 июня начал писать «Этюд о великой жизни» («на этот раз без иронии, совсем иначе»), 26 июля работал над новой главой об Иннокентии и Кларе, 19 августа был занят новой 61-й главой, которую закончил 24 августа (Иннокентий у дяди в Калинине). Тогда же он обдумывал переделку прокурских глав, 27 и 30 августа переписывал полемику Сологдина с Рубиным (2).
А пока А. И. Солженицын трудился над перелицовкой своего романа, в ночь с 20 на 21 августа 1968 г. советские танки вошли в Прагу. Так завершилась «Пражская весна» (3). «Пражская весна» показала, что начавшаяся демократизация общества идет по линии неизбежного отстранения КПЧ от власти, что создавало угрозу не только утраты Советским Союзом одного из военно-политических плацдармов в
