Солженицын. Прощание с мифом

Емельянович Максимов, автор опубликованного на страницах журнала «Грани» и получившего к тому времени известность романа «Семь дней творения». Он прибыл из Советского Союза в Париж 26 февраля (43) и вскоре получил приглашение к крупнейшему западногреманскому издателю Акселю Шпрингеру. В. Е. Максимов склонен был объяснять это тем, что привлек внимание А. Шпрингера «своими довольно резкими заявлениями по поводу того, что происходит в России» (44). Однако один из лидеров НТС Евгений Романович Романов (настоящая фамилия Островский) утерждал, что эта встреча была организована ими.

«Вскоре после приезда [В. Е. Максимова] на Запад, — вспоминал Е. Р. Романов — мы организовали ему поездку с выступлениями… в Австрии, Германии и Швейцарии. Потом он ездил в Италию и снова в Германию. Здесь мы устроили ему встречу с Акселем Шпрингером, известным немецким издателем правого толка, антикоммунистом… Встреча закончилась тем, что Шпрингер решил субсидировать русский журнал… Так возник „Континент“, который набирался и печатался в нашей типографии» (45).

Однако прежде чем взять этот журнал на свое содержание А. Шпрингер предложил В. Е. Максимову представить более солидную рекомендацию, чем рекомендация НТС. За таким поручительством он отправился к А. И. Солженицыну. В «Зернышке» Александр Исаевич отмечает, что он «написал Максимову требуемую бумагу» и тем самым «заложил помощь от Шпрингера» (46). Во время этой встречи Александр Исаевич предложил название будущего журнала — «Континет», которое было принято его учредителями (47). Принял он участие и в обсуждении состава редакции журнала (48).

«Я, — признавался позднее Александр Исаевич, — …приветствовал создание „Континента“, выражая большие надежды на его развитие, и посильно помог „Континенту“ создаться, и название ему предложил, которое вот принято, — но именно потому поддержал, что я понимаю его не как орган русской эмиграции, а как соединенный голос всей Восточной Европы» (49).

Когда первый номер журнала увидел свет и известный немецкий писатель Гюнтер Грасс обвинил его в связях с издательской империей А. Шпрингера, А. И. Солженицын счел необходимым на проходившей 16 ноября 1974 г. в Цюрихе пресс-конференции взять журнал и Акселя Шпрингер под защиту (50).

Для первого номера «Континента» Александр Исаевич по просьбе В. Е. Максимова написал специальное предисловие — «Слово к журналу», в котором выразил надежду, что журнал сможет объединить эмиграцию из Советского Союза и Восточной Европы и его голос будет услышан и поддержан Западной Европой (51).

«„Континент“, — отмечал Е. Р. Романов, — издавался на широкую ногу, большим тиражем, с большим количеством страниц, платили хорошие гонорары, в розницу он продавался дешево и вообще в значительной мере распространялся бесплатно: была создана большая редакция на солидных зарплатах — в материальном плане все было совершенно несравнимо с возможностями наших „Граней“… „Континет“ требовал все больших денег, и я предполагаю,.. что с какого-то момента журнал стали субсидировать и американцы. С одной стороны, Шпрингер, а с другой — американцы. А потом, вероятно, американцы вообще переняли финасовую сторону журнала на себя» (52).

Получив возможность полностью отдаться литературной деятельности, Александр Исаевич первые четыре месяца пребывания за границей, так и не сел за письменный стол. Получив возможность свободно говорить, он на протяжении четырех месяцев продолжал скрываться от журналистов. И только 17 июня 1974 г., наконец, дал первое крупное интервью за границей. Такой чести был удостоен корреспондент американской компании CBS Уотер Кронкайт (53).

В этом интервью А. И. Солженицын выразил тревогу по поводу растущей советской военной мощи (54), критически высказался относительно добровольной эмиграции из СССР, сделав исключение лишь для евреев, (55) и объявил о создании Русского общественного фонда помощи заключенным и их семьям (56).

Называющий себя русским патриотом, он продемонстрировал в этом интервью редкое холопство перед Соединенными Штатами Америки:

«Америка, — заявил он, — выиграла две мировых войны. Америка два раза подняла Европу из разрухи. И она же отстояла Европу от Сталина после Второй мировой войны, несколько раз. 25 лет непрерывно останавливала коммунистический натиск в Азии, отстояла многие страны, какие сегодня уже были бы в рабстве. Вот что сделали Соединенные Штаты. При этом никогда не просили отдавать долгов, никогда не ставили условий. То есть проявляли исключитльную щедрость, великодушие, бескорыстие. И как же отнеся мир? что получила взамен Америка? Американское везде поносится. Американские культурные центры очень модно во всех местах громить и сжигать. Когда Америка терпит поражение в важном голосовании в Организации Объединенных наций — деятели Третьего мира вскакивают на скамьи и торжествено кричат… по крайней мере 30 послевоенных лет — это история, с одной стороны, бескорыстной щедрости Америки, с другой стороны — неблагодарности всего мира» (57).

Сказать, что «Америка выиграла две мировых войны», это значит сознательно проигнорировать то, что знает каждый школьник и чего не мог не знать автор «Августа Четырнадцатого» — в Первую мировую войну США вступили только весной 1917 г., когда исход войны уже был предрешен (58).

Сказать, что «Америка выиграла две мировых войны», это значит сознательно проигнорировать тот факт, что исход Второй мировой войны был решен на советском фронте, что в этой войне антигитлеровская коалиция потеряла около 45 миллионов человек, из которых две трети приходилось не на американцев, а на советских людей (59).

Сказать, что Америка отстояла Европу от Сталина, это значит, предать забвению тот факт, что американский презент Трумэн отдал команду начать подготовку ядерной войны против Советского Союза буквально на следующий день после завершения Второй мировой войны (60), это значит предать забвению, что не Сталин, а Черчилль в 1946 г. объявил начало холодной войны (61). Не потому, что Сталин был миролюбивее, а потому, что разоренный и разрушенный войной Советский Союз не был тогда способен к экспании.

Столь же поразительны были утверждения А. И. Солженицына об американской щедрости. История ХХ века — это история превращения США в крупнейщего ростовщика, который опутал своей финансовой паутиной весь мир (62). Поэтому нет ничего удивительного в том, что оказавшиеся в этой паутине народы и страны не испытывают к США чувства благодарности. Этому посвящена большая литература. Полистайте, Александр Исаевич, хотя бы книгу З. Сардара и М. Дэвиз «Почему люди ненавидят Америку?» (М., 2003).

«Только две державы — Советский Союз и Китай, — заявил А. И. Солженицын далее, — желают распространить свою систему на весь мир. Соединенные Штаты такой не имеют цели, и это показал весь послевоенный период…» (63). Утверждать подобное, значит снова демонстрировать полное невежество или лакейство. В порядке ликбеза, Александр Исаевич, откройте книгу З. Бжезинского «Великая шахматная доска», там очень откровенно написано, к чему стремились и стремятся «американские шахматисты». Один из ее разделов, посвященных внешней политике США, незатейливо называется «Короткий путь к мировому господству» (64).

Понять столь беззастенчивые «невежество» А. И. Солженицына нетрудно. Он ведь давал интервью американской телекомпании и в ожидании почетного американского гражданства.

Касаясь в этом же интервью своей литературной деятельности, А. И. Солженицын заявил: «Я сейчас работаю над своими Узлами, очередным Узлом Третьим, кончаю Второй Узел…» (65). В действительности, по его же собственному признанию, тогда ему не удалось вернуться к своим «Узлам». Позднее он констатировал: «Не так я много в это лето написал…  — Четвертое дополнение к „Теленку“ да начал „Невидимки“… А снова за „Красное колесо“ не мог приняться» (66). «Четвертое дополнение» к «Теленку», посвященное его высылке из СССР, составляет 3,5 а.л. Это 10–12 дней работы (67). Что касается «Красного колеса», то после некоторых колебаний в августе 1974 г. А. И. Солженицын решил взяться за ленинские главы и, видимо, начал собирать для них материал (68).

Не успел Александр Исаевич дописать «Пятое дополнение (Невидимки)» к «Теленку», как появился