переключился на нее и стал делать свои вокзальные объявления на этом языке (дар Златыгорки тут боком вышел!), шиптары же, услыхав, что малый говорит по-албански, видать, тоже решили, что это свой!
Решено было двигаться по следу Березая — в Приштину. Благо, оказалось, что езды до этого города всего ничего.
Расплачиваясь за выпивку и еду, бесшабашный после сливянки Шишок расстегнул куртку, так что показалась больничная полосатая пижама, и вытянул из кушака американскую купюру. А Ваня, поймав цепкий взгляд цыганки, брошенный на вздутый кушак, затосковал: ну вот, как пить дать, останется Гордана без пальцев, а ведь они бы еще ого как могли пригодиться ей в ее цыганской работе!
Глава 9
Комолая корова
И цыганке Гордане, как оказалось, тоже надо было в Приштину.
— Вот совпаденье! — саркастически воскликнул Шишок.
Пока ждали автобус, поменяли часть долларов на местные динары, постаравшись сделать это незаметно для цыганки — Ваня настоял.
Росица Брегович второпях написала родным письмецо и кинула его в почтовый ящик, дескать, авось дойдет. И тут же сунула нос в свой «Хазарский словарь», мол, немного осталось. Яна попросила почитать вслух — и некоторое время упорно слушала, хоть глаза у нее слипались. Росица читала:
— «В человеческих снах хазары видели буквы, они пытались найти в них прачеловека, предвечного Адама Кадмона, который был мужчиной и женщиной. Они считали, что каждому человеку принадлежит по одной букве азбуки, а что каждая из букв представляет собой частицу тела Адама Кадмона на Земле». Тут кусок отгрызен, — извинилась Росица.
А Яна похвалилась, что она тоже знает азбуку, и стала тыкать пальцем в знакомые буквы.
— «В человеческих же снах эти буквы оживают и комбинируются в теле Адама…» — продолжала читать Росица.
Но тут уж дитёнок не вынес — и, притулившись к Златыгорке, заснул. Ваня подумал, что неплохо было бы заглянуть в Янины сны — может, из снов стало бы ясно: вила эта девочка или нет…
А Шишок, с открытым ртом слушавший мудреный текст, безапелляционно заявил: дескать, Бог давно не читает книгу под названием «Человек», поскольку конец у каждой книжки — один, и давно ему известен, скучно, мол, читать такую белиберду! Он, лишь книжица до конца допишется, сейчас ее в ячейку сует, на свое место, а уж кто ее будет читать — неизвестно… Может, и найдутся такие…
Ваня Житный тем временем достал сумку погибшей матери Яны, покопался в ней и нашел документы: фамилия девочки была Божич, адрес тоже имелся… Что ж, не миновать им, видать, города Белграда!..
Купив в ларьках, кому чего надо, загрузились в автобус, очень похожий на тот, что в 93-м году вез Ваню с домовиком в Теряево. И даже дерматин на сиденьях был порезан так же, и вон — желтый поролон прет наружу. Шишок живо занял хорошее местечко у окошка, рядом с ним уселась Росица, а Ваня — перед ними, на боковое сиденье.
Не успели выехать за город, как увидали: за окнами, за разрушенным бетонным забором мелькнула черная воронка. Водитель пояснил в микрофон, дескать, здесь фабрика стояла «Здравле», лекарства выпускала, американская бомбежка… А еще в городе школу разрушили и больницу. По радио передавали, что в Барике тоже разбомбили завод, где делали хлориды, а в Панчево — нефтехимическую фабрику, да это что! Говорят, в Гроске чудом в ядерный реактор не попали! Вот чего гады делают, кислород хотят перекрыть, выкурить сербов с родной земли… А знаете, де, как НАТО свою операцию назвало? Пассажиры с передних сидений покачали головами отрицательно.
— «Милосердные ангелы»!
Шишок закрутил такое витиеватое ругательство, что чуть не вошел в штопор. Он подталкивал в бок Росицу Брегович, дескать, слушай, гражданка мира, чего тут деется! Росица только хмурилась. Вдруг шофер выругался: — Вот сволота! — а смотрел он не на дорогу, а куда-то гораздо выше.
Пассажиры стали выглядывать наружу: в небе летела тройка натовских самолетов. Домовик мигом определил: американский, английский и немецкий… И пробурчал:
— Куда немчура опять суется?! Мало они тут в сороковые набомбили!
А водитель свое ворчал: дескать, и где ж они, русские братья, эх, сюда бы сейчас С-300, систему противовоздушной обороны!
Ваня с укоризной поглядел на Шишка, как будто домовик, когда-то служивший в армии, был в ответе за действия, — вернее, за бездействие, — наших военных. Гордана, тоже углядевшая бомбардировщики, принялась творить какую-то свою цыганскую молитву — чтоб крылатые «томагавки» не нашли ее в раздолбанном автобусе.
И самолеты со своим смертоносным грузом на борту пролетели мимо. А Шишок, перестав пихать Росицу в бок, стал угрюмо интересоваться: а чего, дескать, шиптары у вас тут командуют, с оружием расхаживают, как у себя дома, в Албании? Росица Брегович даже рот разинула, до того удивилась: вы чего, мол, правда, с луны свалились? Таких простых вещей не знаете? Тогда Ваня, переглянувшись с Шишком, сказал:
— Мы не с луны, мы из России…
Девочка стащила с носа очки, протерла — и через протертые диоптрические стекла поглядела на новых знакомых:
— Ничего себе! Никогда еще русских не встречала! А я гляжу: у вас, — она кивнула на медаль Шишка, — по-русски тут написано: «За отвагу»…
— А ты понимаешь, что ль? — обрадовался домовик и потер пустым рукавом медальку чтоб шибче блестела.
— У нас в школе до пятого класса русский язык был. А вы разве сербский учили? Шпарите так, будто он вам родной…
Поскольку домовик принялся строить глубокомысленные рожи, а в ответ — ни слова, пришлось Ване, чтоб не впутывать посестриму, опять ссылаться на чудеса отечественного образования.
Тут мальчик опомнился и оглянулся: Гордана сидела за тремя парными сиденьями. Через проход от нее: Златыгорка, Яна — рядом, у окошка. Цыганка, выставив худые колени в проход и склонившись к мнимой горбунье, что-то горячо ей говорила и не могла, конечно, слышать последних высказываний. Мальчик, как и домовик, цыганке не доверявший, думал, что чем меньше она будет знать — тем крепче они могут спать.
А Росица Брегович, сунувшая в рот жвачку, приобретенную в Лесковце, проводила тем временем ликбез, дескать, Югославия — страна многонациональная, как и бывший Советский Союз, у вас, мол, чеченцы бегают с автоматами, а у нас — шиптары. Кстати, они тоже мусульмане. А до этого — боснийцы с хорватами бегали. Дескать, период распада последних империй… Так ведь и в Римской империи было, когда она по всем швам трещала, а после на кусочки развалилась…
— Что ж — и тогда НАТО всюду свой ракетный нос совало? — поинтересовался Шишок.
Когда миновали Косовский блокпост, домовик, отклонившись от натовской темы, кивнул на рот Росицы:
— А чего это ты как корова все жуешь-жуешь, никак не проглотишь?
Ваня с Росицей объяснили домовику: это жевательная резинка, жвачка… И добрая Росица стала угощать Шишка, а Ваня, глянув на упаковку, поддакнул: это, де, «орбит» — хорошая жвачка, изо рта малиной будет нести… А еще, дескать, есть «дирол», тоже неплохая… Домовик хмуро отказался, мол, видал я в Германии, на Эльбе, как америкашки такое жуют… Я, де, лучше землю стану жевать, чем жвачку эту, пущай от меня лучше могилой несет, чем малиной…
Ваня понял, что постень не на шутку рассердился: глаза его подозрительно покраснели. С ужасом он подумал, что домовик, скорей всего, еще не протрезвел после ракии — зря он его подзуживал с этой жвачкой, и стал коситься на левый рукав домового, чтобы в случае чего предотвратить катастрофу… А Шишок уже орал:
