Чтобы немного отдалить минуту катастрофы, закрыли наглухо все люки. Но уже зловещие огоньки начинали то тут, то там пробиваться сквозь палубу. Вся передняя часть ее между фок и грот мачтами находилась в самом критическом положении. Некоторые места судна уже проваливались, но в общем оно продолжало сохранять свою форму.
С величайшей осторожностью ходили моряки по опасным местам. Если позволял удушливый жар, они старались сами разрушать те половицы, которые угрожали поглотить их в огненную бездну.
Дым прекратился. Чистое, блестящее пламя озарило корабль вплоть до верхушек мачт. Последние были еще целы. Паруса продолжали надуваться и толкать судно по ветру.
На реях и среди фал появились фигуры Пенителя и матросов. Они были заняты обрыванием парусов. Тяжелая парусина быстро летела вниз, и через несколько времени передняя мачта осталась почти с голыми реями и вантами. Лудлов тоже не оставался праздным зрителем. Он, альдерман и Франсуа обрубали ванты маленькими топориками. Теперь мачта поддерживалась одним нпагом.
— Сходите вниз! — закричал Лудлов. — Все уже упало, за исключением штага.
Пенитель прыгнул на канат, сопровождаемый своими матросами, и с легкостью белки скользнул вниз. Но не успел он вступить на палубу, как страшный взрыв заставил корабль задрожать до основания. Контрабандист остановился было, но когда он очутился опять возле Алиды и Сидрифта, его голос звучал попрежнему бодро, а вид был исполнен решительности.
— Палуба впереди провалилась, — сказал он, — наши пушки начинают говорить. Что ж, это к лучшему, по крайней мере, медная обшивка отделяет нас от пороховой камеры.
Раздавшийся снова залп нескольких пушек возвестил быстрое течение пожара. Огонь хлынул наружу, и передняя мачта запылала.
— Надо положить этому конец! — произнесла Алида, сложив беспомощно руки и не скрывая больше своего ужаса. — Спасайтесь, если можете, вы, сильные и храбрые, а нас предоставьте своей судьбе.
— Да, уходите! — прибавил и Сидрифт, не скрывая более, что он — девушка. — Человеческое мужество не может итти дальше. Оставьте нас умереть!
Пенитель с сожалением посмотрел на обеих молодых девушек. Потом, схватившись за канат, он спустился на шканцы, где и встал на ноги с необходимой сторожностью. Подняв глаза вверх, он бодро улыбнулся и произнес:
— Где пол выдерживает пушку, выдержит и человека.
— Это наше единственное спасение! — вскричал Лудлов и последовал его примеру. — Идите сюда, друзья мои!
В один момент все очутились на шканцах, но нестерпимый жар не давал никакой возможности оставаться здесь неподвижно.
С каждого борта здесь стояло по пушке, жерла которых и повернули к передней мачте, начинавшей уже зловеще трещать.
— Цельтесь вернее! — сказал Пенителю Лудлов, наводя в то же время собственноручно одну из пушек. Твердой рукой храбрецы приложили фитили. Выстрелы последовали одновременно. Густой дым застлал на мгновение палубу. Послышался страшный треск, и мачта со всеми своими реями опрокинулась вперед. Корабль поворотился боком к ветру и наконец остановился.
При падении мачты верхние паруса ее откинулись назад, и они теперь бились один о другой. Воспользовавшись остановкой корабля, моряки пробежали среди огненного вихря вдоль борта и благополучно достигли шкафутов. Здесь Пенитель остановился, огляделся и, подняв Сидрифта за талию, продел его сквозь запутавшиеся ванты и поставил на бак. Лудлов последовал за ним с Алидой, остальные старались подражать, как могли. В конце концов все благополучно достигли носа корабля. Только Лудлова пламя загнало было в элинги, а оттуда чуть не в море.
Молодые офицеры стояли уже на плававших обломках мачты и рей и деятельно трудились над постройкой плота. Все деревянные предметы они подводили один к другому, связывая их веревками и канатами.
Тем временем из офицерских кают доносились выстрелы пистолетов, накалившихся от жару, и это торопило их с окончанием работ. Хотя со времени отплытия шлюпок прошел целый час, но этот час показался им минутою.
Пожар разгорелся с новою силою. Пламя, таившееся до сих пор внутри, вырвалось наружу и огненным столбом взвилось к небу.
— Нет более сил выносить этот жар! — сказал, задыхаясь, Лудлов.
— Тогда скорей на плот! — прозвучал твердый голос Пенителя.
Девушки благополучно были водворены на плоту. Передняя мачтаупала через борт со всеми снастями, так что моряки имели материал для сооружения плота под рукой. Основою плота им послужил обломок мачты с несколькими перекрещенными реями, дававшими всему сооружению достаточную устойчивость. Поперек этой основы были брошены доски, шесты и тому подобный материал, плававший неподалеку. Все это было закреплено канатами. Пошли в дело и сундуки, а также бочки, приготовленные, было, экипажем «Кокетки» еще в начале пожара, как предметы, могущие послужить в случае надобности точкой опоры на воде. На сундуки сели женщины, а под ноги им были подложены ящики.
— Обрубите канат, — распорядился Лудлов, невольно вздрагивая при каждом доносившемся изнутри корабля взрыве, следовавшем один за другим и выбрасывавшем на воздух обломки горевшего дерева. — Рубите канаты и оттолкните плоты!
— Стойте! — вскричал в отчаянии Сидрифт. — Мой храбрый, мой преданный…
— В безопасности, — ответил спокойный голос Пенителя, который в эту минуту показался среди носовых снастей, еще не тронутых огнем. Рубите канат! Я останусь здесь на минутку, чтобы только обрасопить бизань-парус, и сейчас же назад.
Выполнив успешно эту задачу, ловкий контрабандист повис над бортом пылавшего судна и печально посмотрел на огненную массу.
— Вот конец прекраснейшего из кораблей! — сказал он достаточно громко, чтобы его могли слышать находившиеся внизу.
С этими словами Пенитель прыгнул в волны и поплыл к плоту.
— Последний взрыв произошел в каюте над пороховой камерой, — сообщил он, выбираясь на плот и отряхивая свои мокрые волосы. — О, если бы ветер не упал! Нам необходимо как можно дальше отойти от корабля!
Предосторожность, предпринятая контрабандистом, оказалась не излишней.
Хотя плот стоял неподвижно на одном месте, но горевшее судно под действием еще остававшихся на нем парусов начало постепенно удаляться, и через десять минут расстояние между ним и плотом настолько увеличилось, что моряки вздохнули свободнее. Правда, они все еще были близко от корабля, но, по крайней мере, не подвергались теперь опасности быть поглощенными водоворотом в случае взрыва пороховой камеры.
Пламя между тем вздымалось все выше и выше. Загорелись паруса, развевавшиеся по ветру. Казалось, все вокруг пылало огнем.
Только корма «Кокетки» была еще цела. Виднелось прислоненное к бизань-мачте тело покойного штурмана. Суровое лицо его отчетливо рисовалось при багровом свете пожара. В голове Лудлова, с тоскою смотревшего на мертвеца, вставали сцены из времен его юношества, неразрывно связанные с личностью его старого товарища. Капитан глубоко задумался. Из этой задумчивости он не очнулся даже и тогда, когда одна из пушек, накалившись, выстрелила, при чем огонь на мгновение отразился на лице покойника, а в воздухе просвистело ядро, пролетевшее как-раз над плотом.
— Держитесь крепче на сундуках, — вдруг сказал Пенитель пассажирам и сам в свою очередь навалился всем телом на сиденье. — Обопритесь сильнее и приготовьтесь!
Только при этих словах Лудлов очнулся немного, но не сводил глаз с грозного зрелища. Он увидал, как пламя поднялось над ящиком, где лежало тело молодого Дюмона.
— Это памятник Дюмона! — сказал он сам себе.
В эту минуту он почти завидовал своему недавнему врагу. Его взор опять упал на мертвое лицо Тризая. Освещенное отблеском пожара, лицо мертвеца казалось живым. Вдруг тело Тризая полетело вверх. Вырвался пламенный вихрь. Океан и небо разом осветились красноватым светом. Страшный гул, казалось,
