вознаградит вас сыном.
Я полагаю вас своим английским кузеном, который занимает в моем сердце особое место. Заветное послание с Вектиса и ваша книга оставили в моей жизни глубокий след и сильно повлияли на устремления. Осознав свое происхождение, я приобрел уверенность, что могу использовать свои пророчества для великой пользы людям. И с тех пор иду по намеченному пути.
Восемнадцать лет назад в Ажене, жестоко страдая, от чумы погибли моя жена и двое дорогих детей. А я при всех моих способностях не сумел их спасти. С трудом оправившись от горя, я вновь женился. У нас родились три сына и три дочери, которые доставляют мне огромную радость. Недавно вышла первая книга моих пророчеств, где я в форме ста четверостиший постарался рассказать о событиях, какие произойдут через много веков. Вместе с письмом я посылаю вам титульный лист книги. Она скоро выйдет в Лондоне, и вы сможете купить ее. Как вы меня просили, я никому не открываю тайну вашей семьи и прошу вас подобным же образом хранить мою. Вы единственный знаете, что я Гассоне и в моих жилах течет кровь странных людей, рожденных на острове Вектис.
26
К семидесяти двум годам Эдгар Кантуэлл, теперь уже глубокий старик, словно весь посеребрился. Редкие волосы, борода и даже сухое морщинистое лицо тускло светились в темноте. Его терзали боли во многих местах, начиная с зубов и кончая подагрическими ступнями. И потому он постоянно пребывал в мрачном расположении духа, слегка поднимая его вином, а потом засыпая. Сейчас это были его главные удовольствия.
Впрочем, на судьбу ему было грех жаловаться. Дочери, Грейс и Бесс, выросли добродетельными и заботливыми, а их мужья являлись достойными, уважаемыми людьми. Младший сын, тринадцатилетний Ричард, проявлял прилежание в учении и уже был искусен в греческом и латинском. Глядя на белокурую голову мальчика, Эдгар всегда с грустью вспоминал его мать, умершую после родов, когда ребенку исполнилось всего два дня.
Огорчал лишь старший сын, Джон. Девятнадцатилетний бездельник преуспел лишь в пьянстве и распутстве. И насмехался надо всем, перед чем благоговел отец.
Эдгар смутно помнил свою юность. Да, тогда он тоже огорчал отца не совсем благонравным поведением, но его повеления всегда покорно выполнял. И безропотно отправился в ужасный колледж Монегю.
От сына подобного уважительного отношения не дождешься. Он дитя своего времени, с головой, забитой елизаветинскими новшествами. Одевался как денди, слушал фривольную музыку, водил дружбу с театральными актерами и открыто пренебрегал молитвами. Жаль, что наследник он, а не Ричард.
Поместье сейчас процветало. Эдгар жизнь положил на это и не желал, чтобы беспутный пьяница пустил на ветер добытое с таким трудом.
Когда после безвременной кончины отца Эдгар вернулся в 1532 году в Англию, король Генрих тайно женился на Анне Болейн и начал великую тяжбу с Римом относительно развода с Екатериной. В эти суетные дни Эдгар успел в память об отце построить часовню, миниатюрную копию собора Парижской Богоматери, и как дипломированный законник начал заседать в Королевском совете по пограничным спорам.
Он тяжело перенес разрыв короля с Римом, когда в 1534 году парламент принял «Акт о суперматии» и обязал всех подданных клятвенно признать Генриха главой английской церкви.
Эдгар, разумеется, присягнул королю. Причем весьма поспешно, поскольку при дворе было известно о возведенном в Роксоле папском храме. Он полагал себя правоверным католиком, но дружба с Жаном Кальвином и их беседы сделали его в достаточной мере протестантом, чтобы не терзаться муками совести.
Король Генрих давил на Кромвеля,[21] а тот побудил парламент к разрыву с Римом. Так в 1536 году в Англии окончательно утвердилась Реформация.
Эдгар женился на Екатерине Пик, скромной женщине из состоятельной семьи, но она вскоре умерла, родив мертвого ребенка и оставив его бездетным вдовцом. Он погрузился в дела, занимая последовательно посты судьи квартальных сессий, затем особо важных дел и наконец вырос до главного судьи. Когда третьей женой Генриха стала Джейн Сеймур, его положение при дворе укрепилось, поскольку семья Сеймур состояла с Кантуэллами в кровном родстве. Когда в 1547 году на трон взошел ее сын Эдуард, а брат покойной королевы, Эдуард Сеймур, стал регентом, Эдгара избрали в палату лордов и тайный совет.
При короле Эдуарде Реформация пошла быстрее и жестче, чем при его отце. Разрушали последние католические храмы, разбивали витражи, ломали статуи и сжигали церковные облачения. Духовенство освободили от обета безбрачия, крестные ходы запретили, как и почитание священных останков. Каменные алтари заменили деревянными престолами. Друг Эдгара, Кальвин, из далекой Женевы оказывал на английские острова глубокое влияние. Миниатюрный собор в этом смятении выжил лишь потому, что находился на частной земле, а Эдгар являлся влиятельным и осмотрительным сановником.
Когда после смерти брата на трон взошла королева Мария и правила пять коротких лет, маятник качнулся в другую сторону. Мария рьяно пыталась восстановить католическую веру. Теперь на кострах стали гореть протестанты. Эдгар в это время женился на Джулиане родом из Стратфорда-на-Эйвоне, из семьи тайных католиков. Жена была почти на пятнадцать лет моложе и сразу стала приносить детей. Две дочери появились на свет католичками.
Затем маятник качнулся снова. В 1558 году Мария умерла, и на трон взошла ее сестра Елизавета, при которой Англия опять стала протестантской. Эдгару ничего не оставалось, как тоже стать протестантом. Но его жена продолжала тайно служить в часовне мессы и учить дочерей по Библии на латыни. Эдгар был уже в годах, когда у него родился сын Джон, которого жена тайно окрестила по католическому обряду. Пять лет спустя родился Ричард, а Джулиану под горькие слезы супруга прибрал к себе Господь.
Теперь Эдгар редко покидал Кантуэлл-Холл. При дворе он не появлялся два года и полагал, что королева забыла о его существовании. Можно было бы мирно доживать свой век, если бы не непутевый сын.
День стоял жаркий, но Эдгар, сидя у камина в спальне, мерз. Плечи были накрыты пледом, ноги закутаны одеялом, однако Эдгара постоянно знобило, аппетит отсутствовал. Наверное, от снадобий, которыми его потчевал от подагры местный аптекарь-олух. Вот если бы в Англию собрался приехать целитель Нострадамус, он бы избавил своего давнего пациента от всех хворей!
Снизу из сада доносились взрывы смеха. Эдгар поморщился, как от зубной боли, и допил вино из бокала. Жаль, что в книге с Вектиса нет записи о нем. Славно было бы узнать, сколько еще осталось мучиться.
Его захмелевший сын Джон пребывал в отличном настроении, развлекаясь в саду стрельбой из лука. Вокруг все было чудесным — ласковое солнце, густая зеленая трава с ярко пламенеющими цветами, веселые птички на деревьях. Вот только стрелы летели мимо и мимо. Каждый раз, когда он промахивался, его друг взрывался хохотом.
— Чего ты ржешь, Уилл, каналья, — проворчал Джон. — У тебя тоже получается не лучше.
Несмотря на молодость, Джон имел внушительную комплекцию и больше походил на простолюдина, чем на аристократа. По нынешней моде он был чисто выбрит, хотя борода сделала бы его лицо благообразнее. Наследник рода Кантуэллов был далеко не красавец: крючковатый нос, водянистые глаза,
