Город для отдыха героев враждующих армий

 незаметно. Первый же РјРѕР№ шаг был услышан РїСЂР °РІРѕРІРµСЂРЅС‹РјРё Рё, слава Аллаху, что

 я успел разрядить в них автомат быстрее, чем они сообразили запустить в

 меня ракету. На стрельбу сразу же прибежали бойцы из военного лагеря.

 Четверо душманов оказались прошитыми одной моей очередью. Один из них уже

 был в гостях у Аллаха, другие только собирались. Симпатичные ребята в

 зеленой военной форме принялись меня обнимать. Потом подошел офицер,

 крепко поцеловал меня, при этом чуть не поцарапав мой нос жесткими усами.

 Мне дали медаль с нормальным европейским текстом. Кроме медали мне тут же

 объявили отпуск РЅР° 20 суток. РћРЅРё подумали, что СЏ - РєРѕРЅС ‚ужен, Рё поэтому РЅРµ

 разговариваю с ними и не отвечаю на их вопросы. Меня отвезли на джипе в

 Кабул, а оттуда я уже был переправлен к морю, в самый удивительный, самый

 мирный в мире город. У этого города не было имени. У него было название:

В 

 ГОРОД ДЛЯ ОТДЫХА ГЕРОЕВ ВРАЖДУЮЩР?РҐ РђР РњР?Р™.

В 

 Это был прекрасный город. На моих глазах низенькие одноэтажные домики

 тяжело вздыхали известняковыми боками и спросоня щурили узенькие оконницы.

 Кипарисы потягивались и подравнивали свои ветви. А вышедшие на улицу люди

 казались медлительными, нехотя плывущими по воздушному течению птицами.

 Через день после приезда Сѓ меня возникло РІРїРµС‡Р°С ‚ление, что СЏ обрел

 давно утраченную СЂРѕРґРёРЅСѓ. РЇ приехал утром. Вышел РёР· РјР °С€РёРЅС‹ Рё тут же увидел

 перед собой белый, как фата невесты, дом. Я подошел к нему и погладил

 ладонью известняковую стену, еще не прогретую восходящим солнцем. А потом

 соединил ладони РІ молитвенном жесте Рё ощутил РїСЂРёСЏС ‚РЅСѓСЋ шершавость

 оставшихся РЅР° коже известняковых РєСЂСѓРїРёРЅРѕРє. Если РІР °С€Р° СЃСѓРґСЊР±Р° РЅРµ напоминала

 шарик для пинг-понга, то вы не поймете меня. Просто любая война ощущается

 сначала ладонями, потом глазами. РћРЅРё приучают ваши ладони Рє холодному

 металлу, к гладким бокам снарядов, к грязи, в которую приходится бросаться

В РІРѕ время обстрелов. Ваши ладони постепенно огрубевают Рё тогда может

 наступить самое страшное - атрофия чувственности, когда ваша ладонь не

 сможет отличить разгоряченный ствол пушки от нежной женской руки. Если это

 уже произошло - можете прощаться СЃ жизнью, вам ее Р ±РѕР»СЊС€Рµ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ

 полюбить. Вам покажется, что жизнь - это короткая передышка между атакой и

 контратакой. Со мной, слава богу, этого не произошло. Я не дал приучить

В СЃРІРѕРё ладони Рє РІРѕР№РЅРµ. Р? теперь меня радует каждое РєР °СЃР°РЅРёРµ Рє дереву, Рє стене

 дома, к женщине, пытающейся понять меня. Я знаю, что я живой и это,

 пожалуй, главное.

 Первые РґРЅРё СЏ просто Р±СЂРѕРґРёР» РїРѕ РіРѕСЂРѕРґСѓ, изучал его, глазел РЅР° РјРѕСЂРµ Рё

 горы, на мужчин, сплошь одетых в спортивные костюмы, на девушек,

 прогуливающихся по набережной. Я уже знал кое-что об этом городе. Вся его

 история состояла из двух хронологических дат: 'ХII век - основан и

 построен мусульманами, РҐРҐ век - освобожден европейцами'. Р’СЃСЏ остальная

 история - это сегодняшний день.

 Как только я приехал, водитель отвел меня в ратушу, где первым делом

 поинтересовались, на чьей стороне и где я воевал. Вместо ответа я показал

 обе свои медали. Мне тут же объяснили, что носить медали в городе

 запрещается, равно как и носить военную форму, оружие и все прочие

 предметы, имеющие прямое или косвенное отношение к военным действиям.

 За прошедшие годы я не раз пытался дать свое определение, более

 полное Рё РїРѕРґСЂРѕР±РЅРѕРµ, всем возможным военным РґРµР№СЃС ‚РІРёСЏРј. Постепенно границы

 этого понятия РІ моем сознании расширялись, СЃРѕРѕС‚РІРµС ‚ственно обогащению моего

 вынужденного военного опыта, и в конце концов я понял, что военные