святая
 обязанность... свобода или смерть...' Ферзи никогда не погибают. В крайнем
 случае, они сдаются. Погибают пешки...
 Но все-таки это была прекрасная мечта.
 Я провел рукой по торцевому кругляшу бочки - гладко обтесанный дуб -
 потом опустил ладонь на деревянный краник, нах одившийся почти на уровне
 днища. 'Р?нтересно, - подумал СЏ, - неужели РІРёРЅРѕ РІ бочках РЅРµ дает осадка?!'
В Рђ холод уже РѕРіСЂСѓР±РёР» кожу РјРѕРёС… СЂСѓРє, лишив ее РіР»Р°РґРєРѕСЃС ‚Рё.
В РќРѕ ведь никто РЅРµ отменял сегодняшний праздник. РќРёРєС ‚Рѕ РЅРµ объявлял Рѕ
 том, что он не состоится. Просто те, кто знал о нем, или погибли, или
 убежали, или, как СЏ, РіРґРµ-то прячутся... Р? никто РЅРµ может РјРЅРµ помешать
 отпраздновать этот день здесь, РІ чьем-то погребе... Никто?! Рто СЏ опять
 преувеличиваю. РњРѕРіСѓС‚, очень даже РјРѕРіСѓС‚ помешать, РѕР ±РЅР°СЂСѓР¶РёРІ меня здесь Рё
 помня о приказе: 'пленных не брать'.
 Но я не собираюсь лишать себя этого, может быть последнего для меня
 праздника!
В Р? СЏ открыл краник Рё услышал, как зажурчал ручеек РІРёРЅР°, проливаясь РЅР°
 пол погреба. Я подставил сложенные лодочкой ладони, подождал, пока они
 наполнились почти 'до краев'. Потом поднес ко рту...
 - За свободу! - произнес я и окунул губы в прохладное, чуть-чуть
 терпкое вино.
 После РґРІСѓС… жадных глотков РјРѕР№ 'ручной бокал' РѕРїСѓСЃС ‚ел Рё СЏ СЃРЅРѕРІР°
 подставил его под журчащую струю.
 Кажется, РІРёРЅРѕ помогало РѕС‚ холода. Р’Рѕ РІСЃСЏРєРѕРј случае СЏ Р ±РѕР»СЊС€Рµ РЅРµ думал
 о сырости.
 Я пил, пока не почувствовал, как отяжелел мой язык. А когда
 почувствовал это, то решил, что пришла РїРѕСЂР° петь РіРёРјРЅ. Р?, выровнявшись,
 вытерев мокрые от вина ладони о спортивные брюки, я запел, безбожно
 фальшивя, но совершенно искренне:
В
 Пусть всегда будет солнце,
 Пусть всегда будет небо,
 Пусть всегда будет мама,
 Пусть всегда буду Я...
В
В РќСѓ РІРѕС‚, думал СЏ допев РіРёРјРЅ, торжественная часть РїСЂР °Р·РґРЅРёРєР° окончена Рё
 теперь можно расслабиться. Рђ как можно СЂР°СЃСЃР»Р°Р±РёС ‚СЊСЃСЏ, если ты сидишь РІ
 темном погребе, сидишь ночью, и только в одном тебе повезло - это винный
 погреб.
В Р? СЏ СЃРЅРѕРІР° подставляю ладони РїРѕРґ струю Рё, набрав РІ РЅРёС… РІРёРЅР°, 'умываю'
 лицо. Потом СЃРЅРѕРІР° набираю Рё РїСЊСЋ, РїСЊСЋ. Потом облизываю ладони ленивым
 языком и снова подношу их под краник.
 Жаль, что не на чем сидеть. Но ничего, еще немножко вина, и я смогу
 комфортабельно устроиться прямо на полу, но, конечно, не в винной луже.
В Рђ праздничное настроение уже РїСЂРё РјРЅРµ Рё СЏ даже РІРЅСѓС ‚ренностями СЃРІРѕРёРјРё
 чувствую эту долгожданную независимость...
В Рту полную независимость сегодняшних событий РѕС‚ меня...
В Р? РјРѕСЋ полнейшую зависимость РѕС‚ РЅРёС…...
В Р? еще немного РІРёРЅР° РІ РјРѕРё ладони... РЇ выпью это РІРёРЅРѕ РІ РґСЂСѓРіРѕРј углу
 погреба. РЇ совсем забыл, что спустился СЃСЋРґР° РїРѕ СЃС ‚упенькам.
 Присаживаюсь на холодный бетон и думаю о том, что напоследок
 необходимо произнести хотя бы один значительный тост.
 А глаза слипаются и мысли мои скорее напоминают кроссворд, чем
 связную идею.
 Но все-таки я разглядываю этот мысленный кроссворд и шепчу -
 произносить РіСЂРѕРјРєРѕ РјРЅРµ уже РЅРµ РїРѕРґ силу - тост, РєР°Р¶СѓС ‰РёР№СЃСЏ РјРЅРµ удачным:
 - За День Зависимости!..
 А глаза слипаются; отяжелевшие руки устали держать в сложенных
 лодочкой ладонях вино, но вылить его на пол жалко, да и стыдно не выпить
 после такого тоста.
 Еще один глоток и я снова вытираю мокрые ладони о свои спортивные
