в глубь комнаты. Через минуту он снова появился в окне, но уже в очках, толстые линзы которых неимоверно увеличивали зрачки.
Турусов жестом попросился зайти.
Старик перестал шевелить губами. Кивнул.
Он встретил Турусова в проеме входной двери.
– Добрый вечер! – остановился перед ним молодой человек.
– Я слушаю вас, – поспешно проговорил старик, не сходя с места.
Турусов почувствовал себя неловко. Перед ним стоял физически дряхлый человек, но в нем ощущалась огромная внутренняя сила, несгибаемость духа. А Турусов кто? Здесь он был мальчишкой, загоревшимся желанием открыть тайну, познать неведомое и запретное. И то, что путь к познанию уже был окроплен человеческой кровью, еще больше разжигало желание Турусова. Он вдруг подумал, что стремление его продиктовано даже не страстью к уже исторической конкретности, а всего-навсего необходимостью самоутвердиться в новой для себя вере, вере в существование реальной истории. Ведь если Радецкий ездил сопровождающим, как он говорил, уже двенадцать лет, то тому были веские основания: то ли бежал от кого-то, то ли действительно сломя голову пытался пролезть в историю. А Турусов бежал от своих прежних абстрактных убеждений к новым конкретным и, если бы не случай, никогда бы не оказался в этом поезде бесконечного следования. Закономерности могли быть только для Радецкого, закономерности развития событий и даже возможной смерти. Турусов жил случайностями, конкретными случайностями. Случайно он оказался и перед этой дверью, хотя и с конкретной целью.
– Я приезжий, – начал Турусов. – Первый раз в Выборге…
– Ну-ну, – подбодрил его старик.
– А вы какого года рождения? – вдруг спросил гость.
– Девятьсот третьего, – взгляд старика смягчился и он сделал шаг назад. – Ну проходите!
Комната, из которой старик выглядывал на улицу, была довольно просторной. На стене висела парочка старых фотографий. Турусов остановился возле них.
– Я слушаю вас. – Старик сел на диванчик.
– Скажите, у вас здесь есть какой-нибудь совет или клуб ветеранов? – Турусову надоело ходить вокруг да около, и он решился говорить напрямую.
– Да, конечно, – кивнул старик. – При ДОСААФе, еще где-то… вы военных ветеранов имеете в виду?
– Ну да. А что, есть и не военные? – заинтересовался гость.
– Всякие есть. Тыловые, к примеру.
– А «тыловые» где собираются?
– А кто вам нужен? Я почти всех по фамилиям знаю.
– Может… там есть персональные пенсионеры? – спросил Турусов.
– А! – усмехнулся хозяин квартиры. – Почетные граждане города!
– Да.
– Это вам надо в клуб собаководства.
– И часто они там собираются?
– Каждый день. Даже сейчас застанете. Пойдете в сторону судоремонтного завода и, не доходя до него, увидите маленькое старинное зданьице: лошадь в длину, лошадь в ширину. Там этот клуб и располагается.
Расспросив старика поподробнее, Турусов отправился в путь. Путь предстоял близкий, но туманный занавес опускался все ниже и ниже. Воздушное молоко колыхалось на уровне второго этажа, укутывая балконы и все то, что создано, чтобы быть видимым.
Когда Турусов дошел до клуба, молоко уже «съело» вторые этажи зданий и упрямо тянулось к земле.
Турусов поднялся на крыльцо и постучал.
Дверь, обитая листовым железом, тяжело приоткрылась, и седой невысокий старичок с усиками щеточкой пристально глянул на посетителя.
– Разрешите войти? – обратился Турусов.
– У нас клуб теоретического собаководства, – отчеканил старичок и хотел было закрыть дверь, но Турусов успел вставить в проем носок ботинка.
– Я по другому вопросу, – как можно загадочнее произнес он.
– По какому? – старичок недовольно поморщил нос.
– Касательно ящиков с шифром ТПСБ… – негромко сказал Турусов и тут же понял, что пришел по правильному адресу.
Старичок разволновался, на его лбу выступил пот. Он впустил Турусова.
Внутри было тесно. Ярко горела стоваттка без абажура, свисавшая с потолка: освещала грубо сколоченный стол на коротких ногах и четыре стула. На каждой стене висело по портрету: Сталин, Хрущев, Брежнев и пустая еще рамка под стеклом.
Турусов поздоровался и огляделся. На него пристально смотрели три старика, сидевшие неподвижно под портретами.
– Присаживайтесь, молодой человек! – сказал старик, открывший двери. – Итак, вы историк?
– Нет. Бывший сопровождающий.
– Значит все-таки историк. Что ж, давайте сначала познакомимся. – Старик подошел к столу. – Меня зовут товарищ Федор, а это, слева направо, товарищ Михаил, товарищ Алексей и товарищ Борис.
Старики величественно кивнули, услышав свои имена.
– Моя фамилия Турусов. Можно: товарищ Турусов, – усмехнулся сопровождающий.
– Нельзя, – строго произнес товарищ Федор. – Вы не товарищ, у вас другая система отношений и смысл у слов другой. У вас нынче никаких, в принципе, настоящих товарищей и нет, одни граждане. Ну, рассказывайте!
Все четверо внимательно смотрели Турусову в глаза.
– Я хотел от вас узнать… – Турусов пожал плечами и недоумевающе обвел взглядом хозяев клуба теоретического собаководства.
– От нас?! – удивленно переспросил товарищ Борис, худой высохший старик с подкрашенными хной седыми волосами. – А что вы хотели узнать?
– О содержимом ящиков…
– Мы сами, молодой гражданин Турусов, узнаем о каждом отдельном ящике при вскрытии, но, увы, это бывает нечасто. – Товарищ Федор обошел вокруг стола и остановился над товарищем Борисом. – Мне показалось, что вы пришли помочь нам. Я не спрашиваю, каким образом вы нас разыскали.
– А чем я могу помочь?! – Турусов был озадачен. – Если я что-то могу…
– Можете! – уверил молчавший до того товарищ Михаил, теребя дрожащей рукой значок «Ворошиловский стрелок» на выцветшем военном кителе. – Вы же хотите стать Товарищем.
Акустика комнатки приглушала слова и звуки, добавляла в них железные нотки. Турусов даже поежился, на секунду показалось, что он в комнате медиума разговаривает с душами умерших. Заметил, что единственная оконница заложена кирпичом. Значит, внешнему свету сюда не добраться.
– Дело в том, что про вас и вашего коллегу мы знаем, – заговорил снова товарищ Борис, скрестив руки на груди. – Мы знаем и то, что сегодня в четыре утра в Выборг заедет другой состав. Его будут переформировывать. Там тоже есть вагон с сопровождающими. Нас интересует ящик «ТПСБ-46ХХ». Это что-то вроде дополнения к толковому словарю, не вместившему по случайности все толкования слов и названия действий. Вы молоды, вы нам поможете.
– Хорошо, – согласился Турусов. – А что именно в этом дополнении?
– Не имеет смысла говорить о том, что бы мы хотели там обнаружить, – покачал головой товарищ Федор. – Во всяком случае этот ящик должен кое-что прояснить.
– А разве вы чего-то не знаете? – искренне удивился Турусов.
– Многие думают, что мы хотим что-то скрыть от граждан, – монотонно зазвучал голос товарища Бориса. – Но скрывать можно только то, что знаешь, а ведь некоторые моменты и для нас еще остаются тайной. Те, кто делает историю, знают лишь собственный вклад в нее и обычно не спешат поведать о нем
