такая пошла (намеки прямо указывали на бабушку Вильгельмину).
Она, конечно, могла о себе позаботиться — забудем на время о летучих мышах, — но Лучан вел себя очень галантно, выступая в роли ее защитника. Мина сразу почувствовала себя нежной и женственной.
Кто сказал, что все рыцари вымерли?
— Что у вас за сюрприз? — спросила Мина, стараясь не слишком бурно проявлять свой восторг.
— Думаю, вам понравится. — Они шли по Семьдесят девятой улице к Пятой авеню. Там находились исключительно элитарные жилые дома, отели, Сентрал-парк… и еще кое-что, расположенное на углу Восемьдесят второй и Пятой.
— Мет? — удивилась она. Он за руку перевел ее через Пятую авеню к величественному, красиво освещенному зданию. Несколько человек на ступенях болтали, курили и даже читали при свете скрытых за колоннами прожекторов. — Но он в это время закрыт, — пролепетала Мина, чью руку пронизало током по всей длине.
Лучан, вероятно, просто не в курсе. Он все-таки иностранец, даром что преподает в университете и читает классиков перед сном.
— Не для всех, — загадочно молвил князь. — Пойдемте.
Они, все так же держась за руки, стали подниматься к парадному входу музея Метрополитен. Джек Бауэр, пользуясь растерянностью хозяйки, рванул поводок и удрал.
— Ой! — Убежал он, к счастью, недалеко: несколько студентов на лестнице слушали музыку, передавая друг другу свои айподы, и ели пиццу, которая и привлекла Джека. Подхватив собаку на руки и извинившись, Мина устремилась обратно. Лучан ждал ее за открытой дверью в музей.
Никто из сидящих на ступенях, похоже, не замечал, что он вторгся в одну из достопримечательностей Нью-Йорка.
Взломал он эту дверь, что ли? Или румынских профессоров, если они и князья к тому же, снабжают ключами от нью-йоркских музеев?
— Послушайте, но нельзя же… — Мина не знала, негодовать ей или смеяться. — Лучан, как вы вошли?
Он показал ей черную карточку с магнитной полоской.
— Если помните, я говорил, что один мой приятель читает здесь лекции. Мне подумалось, что вам будет интересно посмотреть экспозицию по этой тематике. Пойдемте, это вполне законно.
— А как же охрана? — все еще колебалась Мина.
— Не беспокойтесь, я все улажу.
Уладит? Что он, собственно, хочет этим сказать? Наверно, взятку даст сторожам. Ну конечно.
Лучан — богатый вельможа и привык иметь дело с персоналом всякого рода.
Ему самому, должно быть, прислуживает целая армия. Горничные, дворецкие. Пилоты, управляющие его частным аэропланом.
У Мины тоже была прислуга, которая приходила каждую вторую неделю на один день и отказывалась заниматься стиркой и глажкой.
— И потом мы с собакой…
— Маленькая собачка никому не помешает. — Он стоял на фоне непроглядной тьмы, невероятно красивый, и придерживал для нее дверь. — Доверьтесь мне, Мина.
Самое невероятное заключалось в том, что она действительно ему верила. Верила почти незнакомому человеку.
Почему бы и нет, собственно? Он, как-никак, спас ей жизнь, рискуя собой.
Небольшой взлом и проникновение по сравнению с этим — сущие пустяки.
Сама Мина, когда дело касалось лично ее, рисковать не любила. Лейша попала в яблочко, пришив ей комплекс героя: чтобы спасти кого-то другого, она пошла бы на все. Лишь бы позволили.
Но рисковать чем-то, не зная своего ближайшего будущего…
Именно поэтому она почти всегда выбирала путь наименьшего сопротивления. Жила с парнем, который не любил ее по-настоящему. Не жаловалась на сотрудницу, которая нахально ее использовала. Делала совсем не то, что считал правильным ее внутренний компас.
Как же ей быть теперь?
Протянув руку Лучану Антонеску, она может потерять не только свободу (если нью-йоркская полиция ее арестует). На кон поставлено ее сердце.
С другой стороны, что она будет делать, если решит иначе? Сидеть всю жизнь на диване, как Джон, и ждать, когда на нее свалятся идеальный мужчина, идеальная работа, идеальная жизнь?
Почем ей знать — может, сейчас перед ней как раз и стоит тот самый идеальный мужчина. Как это вообще можно определить?
Да никак. Идешь на риск, вот и все.
Мина вложила руку в ладонь Лучана. Если она не видит своего будущего, это еще не значит, что у нее его нет.
— Хорошо, — улыбнулась она. — Покажите мне ваш сюрприз.
Глава двадцать шестая
Из дома вышли двое: высокий брюнет и маленькая девушка, тоже черненькая, с короткой стрижкой и в туго подпоясанном плащике. Она вела на поводке нечистопородного шпица, которому, по всем признакам, не терпелось вцепиться в брюнета. Мужчина, судя по фотографии, присланной Аларику Мартином, был Лучан Антонеску.
Аларик сунул в карман комикс про Арчи. Меч он не собирался пока доставать. Он пойдет за ними и посмотрит, что будет вытворять этот парень.
Когда тот примется за свое (а он примется; Аларик был в этом уверен столь же твердо, как в своей правой руке), Аларик срубит ему башку и понаблюдает, как князь тьмы наконец-то рассыплется в прах.
Замыслам палатинца помешала тяжелая рука, опустившаяся ему на плечо. Аларик, которого не часто брали врасплох, круто обернулся, наполовину выхватив меч из ножен… и очутился лицом к лицу со своим боссом.
— Чтоб тебе, Хольцман. — Аларик вернул меч обратно. — Я чуть филе из тебя не вырезал.
— Нарушаешь, Вульф. — Для преследования вождя темных сил Абрахам Хольцман надел джинсы и сандалии, с носками притом. Спасибо хоть звезду Давида на шею повесил. — Тебе здесь быть не положено.
— Красивые носки, скромненькие. В самый раз для Манхэттена. Никому даже в голову не придет, что ты не местный. Извини, пожалуйста, — надо убить князя тьмы, пока он не смылся.
— Стой. — Хольцман остановил Аларика в тот самый момент, когда Антонеску, посмотрев на них, увел девушку в противоположную сторону.
Аларика прохватило холодом от мимолетного взгляда темных глаз.
Знает ли князь, кто они с Хольцманом такие? Догадывается ли, что за ним следит Палатинская гвардия?
Хольцман тем временем извлек из кармана то единственное, чего Аларик боялся больше шайки вампиров, взбудораженных запахом человеческой крови: «Устав Палатинской гвардии».
— Бога ради, Хольцман. Не время сейчас…
— Слушай сюда, Вульф. Страница четырнадцатая: «Офицер, напарник которого был ранен у него на глазах, обязан в целях психологической разгрузки взять отпуск не менее чем на две недели, а также пройти психотерапевтический курс». Оба мы знаем, что ты ни того, ни другого не сделал — значит, к службе тебя
