— Роз рассказывала, что у Шекспира такой богатый язык из-за театральной нищеты в те времена, — произнес он, не поднимая головы. — Декораций тогда не делали. Только костюмы и мелочь из реквизита.
Я вздрогнула, чувствуя, что краснею. И когда он успел меня заметить?
— Слова — вот из чего создавались его миры.
— Интересно, хоть один из вас читал эту книгу? — Бен, нахмурившись, перевернул страницу. — Если верить старине Чемберсу, на лондонских сценах того времени можно было имитировать туманы, фонтаны и молнии с громом, устраивать дождь или фейерверки, хотя и не разом. В одном из театров даже был передвижной лес, который поднимался из потайных люков в полу. Не Джордж Лукас, конечно, но и не нищета голоштанная. Мой любимый трюк — с Плутоном, одетым в горящую мантию откровенной садисткой Судьбой, вот здесь. — Он отметил пальцем строчку в начале страницы. — «Юпитер спускается на орле, в сиянии радуги, меча молнии…»
— Ты, наверное, спас мне жизнь.
Его палец застыл на месте.
— Звучит как строчка из шлягера.
— Я не шучу.
— А я вот попытался.
— Ставлю «зачет». А теперь серьезно. Хотя бы ради тети, не ради меня.
Он оторвался от книги и откинулся в кресле, заложив руки за голову, лениво окинул меня взглядом. Мне вдруг представился сытый леопард, который, развалившись на дереве, следит за газелями.
— А ты уже готова отшвырнуть полотенце?
Стоило ему так сказать, и я тут же ощутила каждый дюйм злополучной махровой простыни, каждую петельку, каждый изгиб.
— Пока нет.
— Тогда и я отвечу тем же: пока нет.
Я плотнее запахнула полотенце.
— Все равно спасибо. За то, что берег меня до сих пор.
— Спокойной ночи, профессор, — ответил Бен с легкой улыбкой, опять склоняясь над книгой.
— Сам дурак! — огрызнулась я и поплелась назад в спальню, но у самого края кровати остановилась как вкопанная. Хотела попросить футболку — не улыбалось спать голой в соседней комнате с незнакомцем, чьим бы племянником он ни был… Нет, теперь сам черт не загонит меня туда с разговорами о наготе, даже самыми невинными. Я развязала полотенце, забралась под одеяло и, чуть только коснулась головой подушки, провалилась в сон.
Я будто бы проснулась (понимая, что все еще сплю), а кругом — холодный белый свет, запах моря и стена, уходящая вдаль. Впереди, немного сбоку, колышется перекошенная шпалера с изображением Венеры и Адониса, распоротая и запачканная кровью. Под ней, раскинув руки, лежит седовласый король с венцом на голове. Я нагибаюсь над ним. Он мертв. Ветви вытканных на шпалере деревьев колышутся на ветру. Мертвый король вдруг распахивает глаза, а его костлявые пальцы вцепляются мне в руку.
— Отмщения… — хрипит он. Но не успеваю я пошевелиться, как из-за спины у меня вырастает тень и тонкое лезвие врезается мне в горло…
Я очнулась в необъятной лиловой постели незнакомой комнаты, освещенной уныло и пасмурно. Должно быть, еще и вскрикнула, потому что в дверях мгновенно возник Бен.
— Что случилось?
— Ничего. — Я попыталась улыбнуться. — Просто кошмар приснился. «Гамлет».
— Что, правда? — Он выглядел озадаченно. — Трагедия в пяти актах?
— Скорее, второсортный ужастик.
Бен исчез за дверью, но скоро вернулся, чтобы кинуть мне футболку.
— Все равно пора вставать. Завтрак на столе, — добавил он и опять спрятался за дверью. Футболка была серой, без рисунка и меток, и, судя по складкам, еще недавно аккуратно сложенной. Я уткнулась в нее лицом. Она пахла свежестью, словно сохла в каком-нибудь альпийском саду. Я надела ее, и меня тотчас окутало тепло, а дурной сон отступил, как шипящая волна отлива.
В гостиной беззвучно мигал телеэкран, тихо звучал Вивальди, а стол источал ароматы жареной грудинки и корицы. Бен стоял у самого окна, глядя на реку.
— Тебе клюквенные гренки или яйца? — спросил он. — Хотя можно заказать заново, если ты рассчитывала на тосты с паштетом.
— Быть не может, — скривилась я. — Неужто в «Чарльзе» еще подают эту блевотину?
Бен повернулся.
— Даже солдаты остерегаются так выражаться в присутствии дам.
— Ты служил в армии?
— Не совсем.
Я подождала на случай, если он сообщит о себе что-то новое. Напрасно.
— В таком случае, — сказала я, — может, разрежем гренки и яйца пополам?
— Прямо соломоново решение. — Бен перевалил одно яйцо мне на тарелку. — Я, кстати, получил твой багаж.
И вот у двери появился черный чемодан на колесиках, купленный и уложенный миссис Барнс по указанию сэра Генри.
— Ты же говорил, возвращаться нельзя!
— Тебе нельзя. Других, которые могут приходить и уходить незаметно, это не касается.
— Ты что, стянул мои вещи? — Я так и замерла с вилкой у рта.
— Не «стянул», а поднес. По старой дружбе. Если ты недовольна, могу отослать обратно.
— Нет уж, — промычала я с набитым ртом и, проглотив, добавила: — Ради чистой одежды я готова закрыть на это глаза.
— Кстати, о криминале. О нас говорили в новостях, притом не местных. Бери выше: Си-эн-эн. «Сегодня» и «Доброе утро, Америка».
— Было такое, о чем нам не известно?
Бен фыркнул:
— Они даже известного не сказали — кроме того, что и так ясно всем в радиусе девяти миль оттуда. — Он посмотрел на меня исподлобья. — Ты точно не хочешь это бросить? Заварушка чем дальше — тем круче.
— Опаснее, ты хочешь сказать?
— «Круче» звучит доходчивее. — Он улыбнулся — как будто сам себе. — Хотя суть одна.
Бен отодвинул тарелку.
— Рано или поздно, Кэт, найдется умник, который увяжет пожар в «Глобусе» с гарвардским, и тогда все папарацци сядут тебе на хвост, не говоря уж о полиции — здешней и лондонской.
Я встала и подошла с кружкой кофе к окну, глядя, как вокруг одной из башен лениво кружит чайка. Что делать дальше, я хорошо представляла, с «хвостом» или без. Куда больше меня волновал иной, более каверзный вопрос: для чего это было нужно?
Старый король в моих кошмарах взывал к отмщению. За кого же мстить мне?
За Роз, конечно. Она была королем. Я понимала это так же, как каждый понимает, что незнакомец из сна — вовсе не незнакомец, а мать, друг или собака из детства. Это просто знаешь — и все, как ответит фанатик на вопрос о вере. Однако убивали меня, а не кого-то еще. И в библиотеке угрожали наяву, по- настоящему — обнаженной сталью.
Снаружи белым бликом на сером небе плыла чайка. Я отхлебнула кофе и еле смогла проглотить — из-за кома в горле. Я не тешилась надеждой выследить убийцу и расправиться с ним собственноручно. Или предоставить это другим, например полиции. Я хотела отомстить — как получится. Он же хотел утаить, спалить все, что нашла Роз. Надо будет как следует постараться, чтобы ее открытие увидело свет.
Однако месть — только полпричины. Я вздрогнула и отхлебнула кофе, поглядывая на вторую чайку, которая прилетела вслед за первой и стала точно так же кружить, падать и взмывать. Золотой дар, который
