Бен был прав — когда они шагнули вперед, верцы отступили в сторону. Мерцание костра виднелось на некотором удалении. Они направились к нему, не разговаривая. Лин следила за существами у их ног, все еще не уверенная в их намерениях. Она видела, что они сделали со Стюартом Пэрришем.
Даже в ночном мраке все эти существа заметно отличались друг от друга. Одни были крупнее, другие — меньше, одни — толще, другие — тоньше. У некоторых головы были почти квадратными, у других — эллипсоидными. Ни у одного из верцев не имелось ушей, и у всех были все те же характерные огромные глаза.
— Что, по-твоему, они сделали с Пэрришем? — сказала Лин, думая вслух.
— С парнем на дереве?
— Скорее с рубашкой на дереве.
— Не знаю. Ты же привидение, тебе и полагается знать ответы на эти вопросы.
— Раньше я не говорила, потому что не хотела тебя пугать, но у мистера Оранжевой Рубашки были кое-какие серьезные, страшные силы, поверь мне, Бен. Но верцы его не только остановили, они испарили его.
— Ты сказала, они здесь, чтобы защищать детей. Поскольку один из этих детей — это я, а ты — мое привидение, то, может, они здесь и для того, чтобы защищать нас.
Юный Бен и Джина Кайт сидели рядом друг с другом у маленького костра и пели. Отца Джины видно не было. Верцы крутились везде. Некоторые сидели, другие лежали, некоторые, свернувшись клубком возле костра на манер домашних собак, казались спящими.
Взрослые стояли в нескольких футах прямо позади детей, наблюдая за ними и пытаясь понять, что происходит. Бен насчитал девять белых существ и гадал, не бродят ли вокруг еще. Лин тоже их сосчитала и теперь думала, насколько же опасна ситуация, если их поблизости так много.
Привидение тревожилось о том, что теперь делать. Лин знала, что ее силы могли помочь Бену. Знала и то, какой удачей для них было избежать столкновения с Пэрришем. Но в остальном она была растеряна.
Лин так глубоко погрузилась в свои мрачные мысли, что не услышала мальчика, когда тот к ней обратился.
Бен легонько толкнул ее в плечо, чтобы привлечь ее внимание:
— Ответь ему.
— Что он спросил?
— Любишь ли ты галеты?
— Ммм? — У Лин ум зашел за разум.
Взрослый Бен ответил вместо нее:
— Да, очень.
— Подогреть на костре?
— Конечно.
Никто из детей не казался удивленным появлением взрослых. Несколько мгновений назад они перестали петь и повернулись к ним.
— Джина любит, чтобы галеты немного подгорали, но я не люблю. Горелые — невкусные.
— Ты свои не подогрел. Наверное, они совсем холодные.
Говоря это, Джина увидела, как ее галета загорелась и почернела с одной стороны. Она вытащила ее из костра и сдула пламя.
Взрослые подошли ближе. Они все время следили за тем, что предпримут верцы по мере их приближения к детям. Ни одно из существ не шевельнулось.
— Можете ночевать сегодня с нами, если хотите. Вы будете в безопасности. Только спать вам придется на земле, потому что палатка достанется нам, — сказал мальчик, не глядя на них.
— Откуда ты знаешь, что мы здесь будем в безопасности?
Разламывая свою галету, маленький Бен пропустил вопрос мимо ушей.
Джина съела свое печенье. Управившись с этим, девочка сунула руку в большой пакет, лежавший у нее на коленях. Выбрав новую галету, она зажала ее между двумя палочками и протянула к огню. Лин подошла к костру, Джина подвинулась, но никто не освободил место для взрослого Бена. Стоя в нескольких футах от них, он чувствовал себя неловко.
Мальчик наконец ответил на вопрос:
— Я не знаю — это ты знаешь.
Лин посмотрела на него. Джина неподвижно сидела и смотрела в костер.
— Что я знаю?
— Что вы будете в безопасности, если переночуете сегодня здесь.
— Откуда же я это знаю? — удивленно спросил Бен.
— Потому что это знаю я, а я — это ты. — Мальчик встал и посмотрел на Бена-старшего. — Ты — это мы, лес, костер, все вокруг.
— А как насчет верцев?
— Они здесь только для того, чтобы защитить твою память, — сказал мальчик.
Бен посмотрел на Лин, ожидая от нее помощи, но та покачала головой. Он не знал, сколько труда она прилагала к тому, чтобы ее лицо ничего не выражало. Лин понимала, насколько критическим был момент. Она не хотела обнаружить ничего такого, что могло оказать на него влияние.
Тем не менее, словно почувствовав что-то из того, о чем она думала, Бен сказал:
— Ты уверяла, что мне нельзя говорить с этими детьми. Что я могу только видеть их.
Лин ничего не сказала, но распрямилась у костра, став выше на несколько дюймов.
— Что происходит с Мэри Элен Клайн? — спросил Бен-старший у мальчика.
— Терпеть не могу Мэри Элен Клайн, — сказала Джина, не поднимая взгляда.
— Ну да, потому что она лучше играет в кикбол, чем ты, — поддел ее мальчик.
— Нет. Я ненавижу ее, потому что она тупая.
— Кикбол.
— Тупая.
— Кикбол…
— Ты еще не рассказал мне о Мэри Элен, Бен, — перебил его Бен-старший.
— Не знаю я, что с ней. Зачем у меня спрашивать? — Голос мальчика сделался сварливым.
— Не лги — ты отлично знаешь, о чем я спрашиваю.
Двое Бенов Гулдов уставились друг на друга, причем старший ухмылялся, а младший испепелял его взглядом.
Старший Бен подошел к Лин и жестом пригласил ее следовать за ним.
— Отойдем на минутку. Мне надо тебе кое-что сказать.
Они вместе отошли от костра — как раз настолько, чтобы дети не могли их слышать.
— Я помню эту ночь, Лин. Только что вспомнил. Когда увидел эти галеты. Родители Джины никогда не позволяли нам их есть, потому что зубы можно сломать. Но как-то раз Джина прихватила их целый пакет, и мы вместе поджаривали их, когда ее отец уснул. А раньше в тот же день Мэри Элен Клайн поцеловала меня на спортплощадке после игры в кикбол.
— Что ты говоришь? — с улыбкой сказала Лин.
— Все это мое, Лин, в точности как он сказал. Все это часть моей жизни. Предполагалось, что я умру несколько месяцев назад, но я не умер. Предполагалось, что я не смогу говорить со своим младшим «я», но я только что с ним говорил. Мальчик сказал — верцы здесь затем, чтобы защитить мои воспоминания. Он сказал то, что я и так знал, он мне только напомнил. Ты понимаешь?
— Нет, — сказала Лин.
Он попытался подобрать верные слова.
