– С Аликом пока ничего не ясно, – утешила Женя, правда, ее голос звучал неуверенно.
– Конечно. Вон, посмотри. За спиной у тебя сидит.
Женя обернулась и увидела Алика, нежно поглаживавшего руку Юлика и гордо обводящего взглядом зал ресторана, словно он хотел всем показать, вот, мол, какой у меня Юлик, а у вас – нет!
– Не расстраивайся, Ась! Знаешь, сколько еще таких Аликов с правильной ориентацией?
– Не знаю. Мне не попадались. Так что пока держим курс на аниматоров. Если не хочешь заниматься своей личной жизнью, то займись моей. Отвлекись от своей идеи о всеобщем заговоре. Вон, кстати, Петя твой чешет. И, между прочим, не факт, что это он тебя топил. Мало ли, что дед сказал. А вот спасал тебя точно он. Я лично видела, как он тебя из воды волок.
– У меня аппетит пропал. Я прошла в номер, – тихо проговорила Женя и ринулась прочь из ресторана.
Вопреки опасениям, кавалер следом не побежал. Видимо, предпочел романтике сытный обед.
После обеда на пляже было людно.
– А я думала, все в номера попрячутся, – растерянно сказала Женя, помахав рукой бодрой Изольде Ивановне.
Старушка активно стригла горячий воздух ногами и приседала, невзирая на жару.
– Организм еще не насытился солнцем и отдыхом. Вот через несколько дней мы уже будем не так жадно пользоваться каждой минуткой отдыха. – И старушка с уханьем начала подпрыгивать.
– Вам не жарко? – заботливо поинтересовалась Женя, поскольку чувствовала необходимость продолжить беседу.
– Я потею, а значит, худею! Попробуйте и убедитесь, что я права!
– Нет, – хихикнула Евгения. – Если я еще похудею, то меня можно будет в кунсткамере выставлять как ходячий позвоночник. Мне бы наоборот – мясо нарастить.
– А я и не вам, – усмехнулась Изольда. – Я вашей подруге.
– Ой, вот спасибо за совет, – проскрипела Муравская и добавила – А уж за комплимент – отдельное мерси. Я своим весом довольна.
– Женщина не может быть довольна собой. Иначе она перестает быть женщиной, – назидательно воздела к небесам палец престарелая физкультурница.
– Если женщина вечно недовольна собой, то она становится неврастеничкой с плохим цветом лица, – возразила Ася. – Так что я полностью удовлетворена тем, что есть.
– Как вы можете быть удовлетворены, если не замужем?
– Изольда Ивановна, с чего вы взяли? – воскликнула Муравская. – Если муж со мной не поехал, то…
– Да нет у вас никакого мужа, деточка! Не сочиняйте. У вас это на лбу написано большими буквами. И это хорошо.
– Что хорошо? Что буквы на лбу?
– Нет. Что не замужем. Поверьте моему опыту, женщине хорошо только на свободе. Мы всю жизнь стремимся в клетку замужества. В ячейку, так сказать. А когда мы наконец в эту ячейку втискиваемся, выясняется, что там неудобно. Тесно, душно и нудно! Ячейка общества – ограниченное пространство. Запомните. А женская суть не терпит ограничений! Мы хороши лишь на свободе. В неволе в женщине гибнет женское начало и вылупляется баба. Взгляните на всех этих замужних! Бабы они все, тетки, за редким исключением. Вон, уже чешет сюда наше исключение. Но по ней видно, что она уже на выходе. Такие долго замужем не живут. Если в женщине жива женщина, то она будет стремиться выше и выше, не останавливаясь.
– Пока не упадет? – ехидно уточнила Ася.
– Такие не падают, – резюмировала после недолгого раздумья Изольда Ивановна.
– Хоть бы что-нибудь хорошее сказала, – пробормотала удрученная Муравская, глядя в спину удалявшейся к морю старушки.
– Она сказала, – произнесла Женя. – Про то, что нам хорошо. Мы ж не замужем. Значит, нам хорошо.
– А мне плохо. Я замуж хочу.
– Когда тебе будет лет семьдесят, ты поймешь, как была неправа.
– Ой, хоть ты не умничай. В семьдесят уже будет поздно что-либо понимать. Пошла-ка я с нашей умной бабусей еще пообщаюсь. Уж лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих. На своих только дураки учатся.
Попытка почитать книгу провалилась. Почему-то текст казался нудным, тяжелым, и приходилось по несколько раз перечитывать каждую строку, чтобы мозг зацепился за смысл и хоть как-то усвоил информацию. Помучившись некоторое время, Женя задремала. Ей даже начал сниться какой-то то ли бал, то ли банкет со множеством декольтированных дам в платьях до пола и господ в смокингах. И вот эту светскую скукоту расколол странно знакомый женский голос:
– Опять пьешь? Валя, не вздумай меня спалить… Боже, как мне страшно! Зачем я с тобой только связалась?! Имей в виду – одна я не сяду!
«Опять», – подумала Женя и резко села, настороженно крутя головой по сторонам. Глаза, моментально обожженные ярким африканским солнцем, наполнились слезами. Пока она моргала и искала в сумочке салфетки, шанс выяснить, кто именно разговаривал по телефону, и не приснилось ли ей это вообще, растаял, как кусок масла на сковороде. Вроде надежда еще шипела и пузырилась, но вероятность уже растекалась бесформенной лужей. Конечно, этот разговор мог оказаться лишь осколком сна. Ведь сны, как известно, это работа человеческого подсознания – наши тревоги, фантазии и мысли. И если Евгения постоянно ждала, что что-то должно случиться, то почему бы и не увидеть во время сна какую-нибудь ерунду? Правда, голос был тем же самым, что в аэропорту. Или другим. Но точно женским. Или вообще ничего не было? Все тетки из стаи соплеменников присутствовали, но никто из них телефон в руках не держал.
– Что ты лежишь с такой физиономией, будто у тебя скорпион в трусах? – Бодрая и мокрая Муравская шлепнулась рядом, прижавшись к горячему Жениному боку мокрым купальником. – Опять происки врагов?
– Я бы сказала, но ты все равно не поверишь.
– Не поверю. Кстати, у Изольды есть пустырник. Если кто-то не в курсе – это травка такая. Для взвинченных особ. Очень успокаивает. Старушка готова тебе одолжить чуть-чуть.
– Ты рассказала ей? – вскинулась Женя.
– Ну что ты? Как можно? Враг должен оставаться в неведении. Пусть считают, что твоя бдительность на нуле, – хихикнула Ася. – Я ей сказала, что ты плохо спишь. Зато теперь никто к тебе ночью не подкрадется. Будут знать, что ты на стреме. Я молодец?
– Медаль тебе во все пузо, – проворчала Женя. – Не веришь, и не надо.
– Ну, если бы было не надо, ты бы не пыталась меня убедить в обратном. У вас, у психов, навязчивые идеи лечению, наверное, не поддаются. Но я предлагаю отвлечься и подумать, как мы проведем сегодняшний вечер. И ночь.
– А что? Есть конкретный план? Имей в виду: я в темноте ходить не стану. Я боюсь.
– Чего? Снова напасть на безответного семьянина? Или на деда?
– Очень смешно, – усмехнулась Женя. – Кстати, его сказка про плавки несостоятельна. Я видела – он с обеда шел с пустыми руками.
– Ты же ушла!
– Я следила. Хочу знать, что здесь, черт побери, творится!
– Ща узнаем, – пообещала Ася и заорала, обращаясь к пенсионеру, почивавшему в отдалении: – Герман Тихонович! Мы с Евгенией волнуемся! Вы плавки-то после нашего… общения нашли?
Петр, как раз в этот момент нерешительно направлявшийся к подругам, вздрогнул, нервно провел рукой по лицу и стремительно прошагал мимо.
– Не нашел, – застеснялся дед и отвернулся.
– Все они такие, – непонятно кому едко сообщил Алик и проникновенно посмотрел на своего Юлика.
