– Неудобно на дереве парковаться! Считай, это новогодний подарок.
– Привет, до Нового года ещё столько времени!
– Подумаешь. Захотелось тебя порадовать.
– Ты очень меня порадовал! – с чувством произнесла Даша. – Это восхитительный подарок!
…Она соблазняла друга котлетами, но Паша, алчно облизнувшись, всё-таки умчался в морозную ночь – «некогда, Дашунь, у меня китайцы приехали, только ими и занимаюсь».
– Я, конечно, не профессор психологии, – нахмурился Андрей. – Но тут невооружённым глазом видно: дружить он с тобой не собирается!
Дарья взяла в охапку диван и два кресла и понесла в зал. Она подумала, что можно потеснить на старинном полированном комоде часы с львиными лапами и перламутровым циферблатом и поставить мебель туда же. Через минуту она вернулась с куклами и, взволнованно сопя, принялась рассаживать красоток так и эдак на диване и креслах. Отступала на шаг, любовалась. Композиция выглядела изумительно!
Андрей наблюдал за сестрой с недовольным видом. Даже если бы Паша Калинин являлся холостым австралийским миллионером (загорелым и элегантным красавцем-сёрфингистом, меценатом, да ещё и ярым защитником окружающей среды), то и тогда Андрей настороженно воспринял бы его появление в Дашиной жизни. А тут – шкафообразный дядька, женатый, с двойным довеском!
Искренне любя сестру, Андрей мечтал оградить её от душевных страданий и, когда речь шла о мужчинах, превращался в некий гибрид желчной дуэньи и злобного сторожевого пса. Мужчины, по его наблюдениям, ничего хорошего в Дашину жизнь не вносили. Сколько она слёз пролила из-за мужа- изменника! А сколько нервов и сил потратила на самого Андрея, пока он лежал в больнице!
Этот ухарь явно знает, как завоевать расположение сестры… Она обожает своих кукол, и хитрый лис подкрался с тыла. Уже идёт речь о каком-то сайте, вот ещё и мебель притащил…
Андрей сжал кулак, внимательно его осмотрел. Пошевелил плечами, шеей – словно разминаясь перед боем. Он чувствовал, как с каждым днём к нему возвращаются силы и кровь по венам бежит всё быстрее. Он словно проснулся от зимней спячки, вырвался на волю из тесной берлоги, где провалялся почти три месяца… Андрей выбросил вперёд руку, имитируя удар, – представил, как впечатает кулак в физиономию Паши Калинина, подпортит его привлекательную вывеску. Да, безусловно, он парень ничего, симпатичный… Лицо доброе, открытое, улыбка – обезоруживающая. Но что с того? Пусть весь такой добрый и симпатичный катится к жене и детям.
А рядом с Дашей ему делать нечего.
Сформулировав тезисы, Андрей отправился вглубь квартиры, на поиски сестры – сейчас он выложит Даше всё, что думает о Паше Калинине. Он удивился, как быстро Даша закончила сеанс любования куклами. Могла бы поиграть и подольше… Бросила сокровища на комоде, составив из красоток композицию: одна кукла сидела в кресле, задумчиво подперев подбородок изящной тонкой ручкой. Две устроились на диване тет-а-тет, сидели, грациозно изогнувшись, и вроде бы болтали. Четвёртая забралась в кресло с ногами, подтянула колени к лицу и положила на них голову. Она явно о чём-то мечтала. Пятая барышня стояла, опираясь на спинку дивана. У неё был гордый и независимый вид, роскошные волосы медного оттенка падали ниже талии… Этой явно никто не был нужен – ни подруги, ни поклонники.
…Сестричку Андрей обнаружил в кабинете. Она сидела носом в компьютер, на столе лежали открытые книги.
– Ты что это? – удивился Андрей.
– Вот, набрала заказов. Две курсовые и диплом. Уже начала, – виновато объяснила Даша. Она словно извинялась за то, что предаёт саму себя, занимаясь ненавистным делом.
– Курсовые! Но ты же говорила, что навсегда покончила с этим рабством!
– Андрюша… Нам очень нужны деньги.
– Но ты ведь продала дачу?
– Продала, – вздохнула сестра. – Уже не осталось ни копейки.
– Оба-на! – изумился Андрей. – Вот блин.
– Палата, лекарства, медперсонал… Всё так дорого, – смущённо отчиталась Даша. Ей не хотелось, чтобы брат вдруг подумал, что она его упрекает.
– Персонал? – нахмурился Андрей. – Ты им платила? И Полине Фёдоровне?
Его, как ножом, полоснула мысль, что искреннее и сердечное отношение к нему медсестры, оказывается, оплачено Дашей.
– Нет, что ты! Но нянечкам постоянно деньги давала.
– А Елене Борисовне?
– О-о… Да ей я бы все деньги отдала! – горячо воскликнула Даша. – Всё, что получила за дачу, перевязала бы ленточкой и вручила. Но Елена Борисовна подарки не принимает. Ей только букет подарила, когда ты выписывался. Ты видел.
То был не букет, а букетище! И стоил он четверть Дашиной зарплаты.
– А ещё ведь на еду надо, – вздохнула сестра. Вроде и не хотела жаловаться, но остановиться уже не могла. – За квартиру нашу гигантскую платить – в трубу вылетишь… А сколько эвакуатору отдала, чтобы машину отвезти в гараж! Остатки денег истратила на погашение кредита. Я же тебе говорила про кредит. В общем, как-то так… Короче, сейчас мы в пролёте. Денег нет совсем. А после суда ещё и Репникову будем долг выплачивать.
– Завтра выхожу на работу, – объявил Андрей.
– Ты с ума сошёл! – ахнула сестра. – Не вздумай! Тебе нельзя! Ты на постельном режиме! Елена Борисовна сказала сидеть дома.
– Елена Борисовна, – нежно повторил Андрей. – Елена Борисовна… Мало ли, что она сказала! Да я сдохну от безделья. Ты будешь надрываться на двух работах – днём в «Полинэксе», ночью у компа, а я – на диване лежать? Тебя же тошнит от этих курсовых!
– Ну и что? Нормальная подработка. Не надо так бурно реагировать. Я же не на панель иду.
– Вот ещё! – вспыхнул Андрей. – Значит, так. Эту курсовую дописывай, – он кивнул на экран компьютера, – а за новую не берись.
– Не командуй!
– Буду.
Глава 18
Рабочий день выдался напряжённым – конец года, отчёты, подведение итогов, подготовка к международной выставке. Даше и Люсе даже было некогда перекинуться словечком. Пока одна сидела у компьютера, другая убегала в цех по производству автохимии. Потом Люся мчалась в бухгалтерию, а Даша, надев очки и натянув резиновые перчатки, усаживалась к пробиркам…
И теперь девушки мёрзли на автобусной остановке, не в силах расстаться, Люся даже пропустила маршрутку. Вокруг извилистой тропинки на подступах к остановке возвышались сугробы, на обочинах дороги громоздились сдвинутые трактором комковатые кучи снега. На веточках чёрной ивы качались пунцовые снегири, щёки у девушек были такого же цвета. После шести вечера уже совсем стемнело, но под фонарями густой сумрак расступался – так раздвигается в стороны бархатный театральный занавес – уступая место снежному сиянию. Серебристая пыль играла и переливалась в свете фонарей.
– Как ты думаешь, Павел вынашивает в отношении меня какие-то определённые планы? Или все его действия можно трактовать как проявление дружеской симпатии, как свидетельство его доброго нрава и широты души? – задумчиво спросила Дарья.
Подруга посмотрела на неё с жалостью. Люся никогда не понимала, к чему это нагромождение слов? Сказала бы проще: «Чего этот чувак ко мне клеится?»
– Ясное дело, – простучала зубами Люся. – Трахнуться хочет. – Она окоченела и не могла стоять ровно, подпрыгивала, пританцовывала.
– Всего-то? – удивилась Даша. – И ради этого такие энергозатраты? – Она уже рассказала подруге о вчерашнем визите Калинина, о кукольной мебели, сделанной на заказ.
– А разве овчинка не стоит выделки? Или ты и без его ухаживаний согласилась бы?
– Конечно нет, – пожала плечами Даша.
– Вот он и прыгает вокруг тебя, старается. Видит, какая ты принцесса-недотрога. А знаешь что?
