сидящими в машине.'…да тут таких на трассе косой десяток…' — донесся до Леши возмущенный голос пассажира, и тут же лимузин, взревев стареньким, но все еще надежным и мощным двигателем, разгоняясь, в сердцах рванулся вперед, мимо остановки. 'Не сошлись в чем-то… в цене или услугах, — подумал Леша, возвращаясь в окружающую действительность. — Хоть и не мое это дело, но отсюда, пожалуй, надо перейти, а то теперь каждый любитель дорожных проституточек будет у меня допытываться — почем девочки… неудачно присел…'
Но уйти с остановки он не успел. Очередная машина, сверкнув фарами по волосам блондинки и лихо проскочив мимо, тормознула с истошным скрипом, рывком сдала задним ходом, и из окошка неожиданно показалась удивленно-сияющая, довольная жизнью и собой, очень знакомая физиономия.
— Алекс! Ты!!! — заорал на всю улицу, будто нарочито привлекая внимание насторожившихся было девчонок, перекинувшийся через пассажирское сиденье водитель. — А я еду, гляжу — ты, не ты…
Воронцов в ответ только тихонечко покачал головой. Он с юных лет не переносил, когда его называли на британский манер, как снова стало модным на гражданке в последние несколько лет. А еще он со школьных времен не испытывал особой симпатии к этому однокласснику. Не то, чтоб они враждовали или откровенно недолюбливали, скорее уж просто равнодушно сторонились друг друга, и никакой положительной памяти о Володьке Седове у Алексея со школьных времен не осталось.
— Слышал я, что ты в городе объявился, но не думал, что так вот встречу, проездом, — продолжал балаболить Седов. — Ты ведь свободный сейчас? Ничего здесь не делаешь? никого не ждешь? Садись тогда, поедем…
Он распахнул дверцу, одновременно возвращаясь на свое водительское место, а Леша подумал, что делать ему и в самом деле нечего. А возвращаться, хоть и на короткий срок, к штатской непривычной жизни все-таки лучше рядом с каким-то знакомым, хоть и несимпатичным, но известным человеком.
— Ты же последние четыре года на встречи выпускников не приходил, — продолжил Володька, едва Воронцов устроился рядом с ним в машине. — Где пропадал? Все на службе на своей, небось?
— По службе, — кивнул Леша.
— Ох, и завлекла она тебя, похлеще, чем бабы завлекают, — подмигнул Седов и тут же вернулся к предыдущей теме: — А и ладно, все равно там, на этих встречах, ничего интересного не было. Девчонки, сам понимаешь, постарели, ребята теперь — каждый сам по себе и себе на уме… только и разговоров, что о делах, да заботах, а такое я могу и на работе послушать…
— Мы куда едем-то? — поинтересовался Воронцов, перебивая говорливого одноклассника.
— Есть тут местечко, — залихватски, или думая, что у него выходит залихватски, подмигнул Володька. — Дачка одна. Ну, может, слышал чего… на месте барской усадьбы старой. Там всегда народец простой собирается, но не только… да вообще — на любой вкус, а тебе-то, после армейских строгостей, это — то, что надо, там всё, что хочешь, можно, просто говоришь, никто не отказывает. И девчонки всегда молодые, из студенток приезжих или так, кто пошалавистее, чтоб уговаривать не надо было. Но профессионалок, как вот эти, с дороги, не бывает, разве что для разгона иной раз кто привозит с собой… или для смеху…
'Народ приличный собирается, ты не дрейфь, у всех папы-мамы в верхах сидят, кто руководит, кто контролирует, как руководят… никому огласка не нужна, да и грубиянов не бывает, чтоб там в драку полез или стекла бить начал… А я вот еду туда, думаю, с кем бы выпить по-простому, чтоб без загогулин всяких и подходцев, смотрю — ты сидишь. Нет, сперва-то не понял, думал — мало ли кто на лавочке бомжует, а потом вспомнил, кто ж в городе по форме ходить будет? Или только-только приехал или уже уезжает. А тут ведь с утра про тебя говорили. Я и притормозил, пригляделся…'
'Врешь ты все, Вовка, — рассудительно подумал Воронцов. — Похоже, что меня ты искал зачем-то. Ведь мимо пролетел, только потом спохватился. Нужен я. Но не Володьке нужен. Он, хоть и не пыль на ровном месте, но слишком уж мелкий человечек в городе…' Впрочем, боевая интуиция Леши по-прежнему молчала, значит, опасности в поездке на чью-то дачу не было, если, конечно, самому не нарываться на неприятности. Но Воронцов, по складу характера, неприятностей не любил и искать их никогда не стремился. 'А может я напраслину возвожу? Мнительным стал после концевого рейда? Здесь же не война, пусть и никем никому необъявленная. Кто я в городе? простой унтер на побывке… Ладно, посмотрю, что там за компания, может и в самом деле отвлекусь, а то как-то не по себе в последнее время', — решил для себя Алексей.
— У вас давно так мрачно стало? — поинтересовался он у Вовки, пытаясь разглядеть за окном знакомые силуэты домов, палисадники и тротуары.
— А чего тут мрачного? — удивился Володька. — Фонари побили, а новые ставить никто не хочет, то есть, хотеть-то может и хотят, да деньги до желающих не доходят, их по пути уже растаскивают. А по бумагам все эти фонари уже раз пятнадцать обновляли и ремонтировали. Да мне-то, собственно, плевать, мои интересы в другой сфере, а для езды и фар хватает…
Болтая, Седов гнал свою неновую машину так, будто спешил на свидание с костлявой, но Воронцов предпочел не обращать внимания на такую манеру вождения. Гораздо интереснее было зачем же все-таки Володька нашел его в городе. Но и тут простор для мыслей и версий был таков, что Леша предпочел погодить с размышлениями, переждать до дальнейшего развития событий, тем более, что вариант случайной встречи и нечаянной радости от нее тоже не исключался.
Среди почти совсем кромешной темноты, на обочине дороги сказочным сияющим огнями дворцом промелькнул стационарный пост дорожной полиции, расположенный на выезде из города. Но Володька Седов даже и не подумал сбрасывать для приличия скорость перед стражами дорожного правопорядка, а проскочил мимо на полной, наверное, сотне километров в час. 'Значит, теперь так принято, — подумал Воронцов и снова засвербела в нем подозрительность: — Или Володька знает, что его машину не остановят в любом случае?'
— Далеко еще ехать-то? — поинтересовался как бы между делом Алексей.
— Нет, считай, что рядом, только попетлять придется…
С этими словами Володька резко сбросил скорость автомобиля, прижался почти вплотную к правой обочине и начал что-то пристально рассматривать на ней, едва ли не прижимаясь лбом к ветровому стеклу.
— Тут, если съезд проскочишь, всю ночь потом искать будешь — не найдешь, — сквозь зубы пояснил он Воронцову. — Я уж пару раз плутал так, больше не хочу…
И, ведомый неизвестными Леше приметами, аккуратно, будто по минному полю, свернул вправо, высветив на мгновение плотную стену кустарника, непонятный, черно-белый столб со странным знаком… и, к удивлению Алексея, вместо раздолбанной колеи грунтовки машина вскочила на очень приличную бетонку. Вот только и петляла при этом бетонка тоже очень и очень прилично. Свет фар то и дело упирался то в очередную живую изгородь из кустов акаций, то в странные развалины, накрытые едва держащимся на одной стене куполом, подобным церковному, то в глухую, непроглядную темноту ночи. И сильный, почти физически ощущаемый через лобовое стекло ветер бил навстречу, невзирая на все повороты и зигзаги трассы.
'Никогда так темно у нас, здесь, не было, — подумал Алексей. — И Луна, и звезды хоть какой-то свет давали, а тут — прямо, как на другой планете… в царстве вечной тьмы…' Впрочем, может быть, зародившаяся после встречи с Володькой подозрительность, больше смахивающая на паранойю, и в этот раз сыграла с Воронцовым злую шутку, ведь ночное небо вполне могло быть просто затянуто облаками…
Поворот, еще, еще… какой-то труднодоступный для понимания рывок прямиком через заросли… и Володька, сам облегченно вздохнув, притормозил возле длинной, черной стены: 'Приехали!'
Тусклая, едва внятная лампочка в решетчатом металлическом абажуре-предохранителе с трудом обозначала себя в темноте. После того, как Володька и Алексей вышли из машины, эта лампочка над маленьким, в три ступеньки, крылечком осталась единственным световым пятном на фоне черной стены и глухих, непонятных зарослей в десятке метров от нее. Еще можно было разглядеть невнятные силуэты нескольких автомобилей, беспорядочно расположившихся вдоль стены и, кажется, одного мотоцикла гоночных очертаний.
Внезапно из-за ближайших к Воронцову кустов послышалось внятное блеяние и блеснули зеленым огнем чьи-то дурные, бешеные глаза. 'Ты куда меня привез! Это же — 'Черный дом!' — захотелось в
