тела дочери в лесу.
– Так кто же это? – повторил Гуров.
– Вы точно знаете, что Дана видела это? – оторвал руки от лица Амосов.
– Стопроцентно, – заверил полковник.
– Боже мой, боже мой! – как заведенный, твердил Амосов.
– Слушайте, хватит вам причитать, словно бабка-плакальщица! – не выдержал Лев. – Сейчас о деле нужно думать! От этого, между прочим, и ваша судьба зависит напрямую!
Амосов не отвечал. Он вдруг принялся правой рукой растирать себе грудь. Гуров хмуро наблюдал за его действиями, сдерживая злость на то, что Амосов тянет время, занимаясь ерундой. Однако он не мог не заметить, как лицо Амосова буквально на глазах начинает приобретать какой-то серый оттенок, и в его взгляде мелькнула тревога.
Николай Николаевич с трудом поднялся со скамьи, попытался сделать несколько глубоких вдохов, потом вдруг резко замер, схватившись рукой за сердце, и стал клониться вперед…
Гуров успел выставить руки и подхватить его, однако тело обмякло в руках полковника, и Амосов безжизненно осел на каменный пол…
Через пару секунд, поняв, что Амосов жив и что с ним случился сердечный приступ, Лев бросился к двери, распахнул ее и громко крикнул:
– Врача немедленно!
Вскоре в камеру быстрой походкой прошествовал врач с чемоданчиком в руке. Бегло осмотрев Амосова, он достал шприц и ввел ему какое-то лекарство, а затем принялся делать кардиограмму. Николай Николаевич задышал ровнее, лицо его чуть порозовело, однако в себя он так и не пришел. Врач, приняв из кардиографа листок с косыми линиями, всмотрелся в него. По выражению его лица ничего нельзя было понять – эмоций оно не выражало, но Гурову и так было ясно, что дело обстоит не очень хорошо.
У двери топтался с ноги на ногу дежурный с автоматом. Он был совсем молодым и явно неопытным, и ситуация, вышедшая из-под контроля, его явно нервировала. Кажется, он уже жалел, что вообще пустил к Амосову Гурова, хотя отнюдь не обладал полномочиями препятствовать полковнику МВД.
– В больницу, немедленно! – вынес тем временем вердикт врач тоном, не терпящим возражений. После этого обратился к дежурному: – Носилки немедленно!
– А что, своими ногами он дойти не сможет?
– Нет! – бросил врач с таким металлом в голосе, что дежурный даже съежился. И добавил уже спокойнее: – У него обширный инфаркт.
После беседы с Альметьевым, Мариновым и Амосовым Гуров находился в полной растерянности – слишком много новой информации обрушилось на них с Крячко за последнее время, и полковник просто не знал, с чего начинать. Точнее, как продолжать расследование, в каком направлении. Он понимал, что нужно сосредоточиться и подумать, чтобы все уложилось в голове, четко структурировалось, чтобы правильно выбрать курс.
Больше всего его сейчас волновал вопрос: что стоит за убийством Даны и Виктора Амосовых – личные моменты или связь с благотворительным фондом «Надежда»? Увы, весы, на которые Гуров раскладывал аргументы, находились в равновесии. Невидимая стрелка застыла на середине.
По всему выходило, что от поездки в Волгоду не открутиться. Только там можно получить сведения о том, что за люди изображены на медальоне Амосова и какое имеют к нему отношение. Позвонив в больницу, Гуров выяснил, что состояние Николая Николаевича хуже некуда: он впал в кому, и врачи усердно борются за его жизнь. Можно было, конечно, обратиться с этим вопросом к Маргарите Анатольевне, но Гуров не считал это удачной идеей. Во-первых, она могла этого и не знать. А во-вторых, он интуитивно чувствовал, что более полную информацию получит от людей посторонних и незаинтересованных. Значит, не стоит ее тревожить, по крайней мере сейчас.
Понимал Гуров и то, что ехать в Вологду, скорее всего, придется самому. Здесь явно замешаны дела личные, даже интимные, и он, Гуров, справится с ними лучше, чем Крячко. Не говоря уже о младших полицейских чинах. И отправляться желательно немедленно. Не то чтобы прямо сейчас, но сегодня.
Полковник посмотрел на часы. Рабочий день близился к концу. Он оказался очень плотным и насыщенным. Гуров прикинул, что если сейчас сядет за руль и отправится в Вологду, то может не рассчитать свои силы и уснуть за рулем. Поэтому надо поехать домой и поспать хотя бы часа три. Тем более что никто его не задерживал: Юрганов почему-то отсутствовал в главке, а никому другому и в голову бы не пришло интересоваться, куда направляется полковник после окончания трудового дня.
Не было на месте и Станислава Крячко. Более того, его сотовый не отвечал.
«Где его носит? – с легким недовольством подумал Гуров, выходя из здания Главного управления МВД. – Наверное, просто втихаря слинял домой пораньше, и все дела!»
Он сел за руль и на всякий случай еще раз набрал номер своего друга. «Абонент временно недоступен», – вот все, что полковник услышал в ответ… Написав эсэмэску о том, что вечером отправляется в Вологду, Гуров повел автомобиль в сторону своего дома…
После не слишком продолжительного, но крепкого сна он принял душ, сварил себе крепкий кофе и стал собираться. Времени на сборы ушло немного, поскольку полковник не намеревался задерживаться в Вологде надолго. Предварительно он созвонился с Петром Николаевичем Орловым и поинтересовался его самочувствием. Узнав, что угроза миновала и Орлов чувствует себя прекрасно, Гуров осторожно, не вдаваясь в подробности, сказал, что едет в Вологду. Орлов, с полуслова понявший своего лучшего сыщика, тут же связался с вологодской полицией и договорился о том, чтобы полковнику было оказано содействие в случае необходимости. Потом передал координаты Гурову, так что тот ехал в Вологду уверенным, рассчитывая на поддержку.
Ехать Гуров собрался в ночь. До Вологды от Москвы было чуть больше четырехсот километров, и, если ехать с нормальной скоростью, не гоня, утром он будет на месте.
После одиннадцати вернулась из театра Мария. Увидела спортивную сумку на диване, мужа в дорожном костюме, без слов все поняла… Ничего не стала выяснять, возмущаться – это было не в ее характере. Спросила только:
– Надолго?
– Нет, что ты! Завтра к вечеру рассчитываю вернуться. Крайний срок – послезавтра утром.
Мария вздохнула и тихо добавила:
– Это хотя бы не опасно?
– Абсолютно безопасно. – Гуров обнял жену и провел ладонью по ее роскошным черным волосам. – Ты не сиди, не думай ни о чем, а ложись спокойно спать. Так и время быстрее пройдет.
– Дело-то хотя бы движется? – поинтересовалась жена.
– Очень рассчитываю на эту поездку, – признался Гуров. – Если она даст результат, к выходным дело будет раскрыто. И тогда мы с тобой с чистой совестью сможем отдохнуть, выбраться куда-нибудь… Станислав меня на рыбалку приглашал и даже в баню, – улыбнулся Лев, вспоминая их разговор, случившийся непосредственно перед смертью Даны Амосовой.
– В баню? – язвительно переспросила Мария. – Конечно, сходите!
– Да я подумал и решил – пошел он со своей баней…
– В баню! – со смехом закончила за него Мария.
– Правильно! А мы с тобой лучше поедем куда-нибудь за город! – подхватил Гуров. – Успеем захватить кусочек бабьего лета.
– Боюсь, что Станислав так просто не отступит! Как только мы выйдем из дома, сразу увидим его драндулет и смущенно улыбающуюся физиономию. После чего он скажет, что специально заехал за нами.
– И навяжется, – вздохнул полковник. – И никуда от него не денешься!
– Ну и пусть, – великодушно согласилась Мария. – В конце концов, он твой лучший друг.
– Конечно. Ладно, мне пора. Пока!
Направляясь к своей машине, Гуров поднял голову. Мария стояла на балконе, глядя вниз, и махала ему рукой на прощание.
Сев за руль, Лев направил автомобиль в сторону проспекта Мира, чтобы потом по Ярославскому шоссе поехать в Вологду.
