сказать это, когда я должен был это сделать.
— Этот день очень может стать нашим смертным днем, Патрик. — прошептала она с юмором висельника.
— Что ты за женщина. Вал, если можешь смеяться перед лицом смерти! — восхищенно сказал он.
— Мы не умрем, Патрик! — убежденно сказала Валентина. — Я не для того спасалась из гарема визиря, чтобы погибнуть от рук толпы! Мы переживем и это, как пережили многое другое. Но я хотела, чтобы ты знал то, что я тебе скажу, прежде чем здесь что-то произойдет. Раньше я хотела рассказать тебе это, когда мы будем в безопасности на борту «Архангела». Я сопротивлялась домогательствам Чикала-заде-паши почти все время своего плена, но под конец он силой овладел мной. Я ненавижу и презираю его. Я клянусь тебе, что, хотя он силой взял мое тело, больше он не получил от меня ничего. Ни мое сердце, которое я так давно отдала тебе, ни мою душу, которая принадлежит только мне. Я люблю тебя, Патрик, и я знаю, что всегда любила. Мне стоило сказать тебе об этом давно, а не выходить замуж за бедного Неда Бэрроуза. Наша жизнь тогда сложилась бы совсем по-другому.
— Но вполовину не так интересно, — улыбнулся он. — В тебе столько от О'Малли! Ты никогда не наскучишь мне, милая!
— Значит, ты все еще хочешь, чтобы я стала твоей женой, несмотря на все, что случилось? — откровенно спросила она. Лорд Бурк засмеялся.
— Как и моя мать, ты иногда бываешь очень глупой! Да, я хочу, чтобы ты стала моей женой! Это верно, что у тебя самые восхитительные и соблазнительные формы, которые мне очень нравятся, но твое сердце значит для меня еще больше. Мне не все равно, владел ли тобой Чикала-заде-паша. Не все равно. Я убил бы этого человека за боль, которую он причинил тебе, но это была не твоя вина, Вал, и я не виню тебя.
— Я так боюсь, что я зачала от него, Патрик, — прошептала она.
— Этого не может быть, дитя мое, — прозвучал пронзительный голос Эстер Кира. — Чикала-заде-паша не мог сделать ребенка ни одной женщине в течение десяти лет. Последние дети, которые родились от него, это дочка от Эсмахан и маленький сын от Хатидже. Именно рождение этого сына побудило Латифу Султан прибегнуть к старому средству, которым пользовалась великая валида Кира Хафиз и ее три сестры, чтобы у султана Селима больше не рождалось сыновей.
Хатидже попыталась использовать своего маленького сына, для того чтобы взять верх над Латифой Султан. Младенец, однако, был хилый и умер, не дожив до года. Тогда Латифа Султан решила, что такая угроза никогда не должна повториться, пока ее муж способен зачинать детей. В результате любая женщина, которая становится предметом страсти визиря, получает в еде или в питье зелье старой валиды. Никто из них не понес ребенка.
— Благодарим вас, Эстер Кира, — вырвалось одновременно у Патрика и Валентины.
Старуха посмотрела на Патрика и спокойно сказала:
— Хорошенько заботьтесь о ней, господин. Как и ее мать, она храбрая и любящая женщина. Вам очень повезло.
С громким треском петли парадной двери начали выходить из своих креплений. В комнате неожиданно наступила мертвая тишина. Патрик, Мурроу и Том окружили Валентину, держа свое оружие наготове.
Двойные двери слетели с петель, и толпа ворвалась внутрь со страшным ревом.
Подняв пистолет, Том тщательно прицелился и выстрелил в вожака банды. На лбу у мужчины расплылось алое пятно, и он упал замертво. Погромщики ошеломленно замерли.
— По какому праву вы осмелились ворваться в мой дом? — требовательно спросила Эстер Кира. — Вы напугали мою семью и слуг, а мои английские гости вернутся в Англию и расскажут о том, какой свирепый, варварский город Стамбул! — Голос ее сейчас был поразительно громким, он был слышен и погромщикам, которые разбрелись по внутреннему двору.
Они смотрели на нее, раскрыв рты. Это была Эстер Кира! Легендарная Эстер Кира! Та, которая родилась в эпоху правления сына завоевателя и прожила больше сотни лет. Эстер Кира!
Неожиданно какой-то мужчина закричал:
— Ты обокрала стольких людей, Эстер Кира! Вы, евреи, не довольствуетесь той свободой, которую дает вам империя! Вам, евреям, мало тех богатств, что вы накопили! Нет, вы, евреи, не можете спокойно жить, если не воруете у других людей! За это вы должны умереть!
— И что же мы украли у других людей? — потребовала старейшина. — Не пугайте меня своими разговорами о смерти, потому что я прожила так долго, что смерть является для меня просто еще одним приключением. Но, если вы хотите убить меня таким бесчестным образом, я хочу знать почему.
Толпа переминалась с ноги на ногу. Другие евреи этого квартала либо прятались, либо пытались убежать. Когда их ловили, они торговались за свои жизни, а когда погромщики силой вымогали у своих перепуганных, бормочущих жертв все богатства, какие могли получить, они безжалостно и бесшабашно убивали их и поджигали их дома. Кира же, однако, стояли лицом к лицу перед ними и требовали, чтобы им сказали, что им вменяется в вину.
— Твоя вина состоит в том, что деньги обесценились! — выкрикнули из толпы.
— Наша вина? — скептически прозвучал голос старой женщины. — Почему это наша вина? Всякий знает, что султан и его мать обрезали края монет в казначействе, перед тем как пустить их в оборот. То, что никто не осмеливался вслух сказать правду, нисколько не умаляет ее! Мы, купцы, тоже пострадали от этого. В самом деле, это наша вина! — Эстер Кира изобразила праведное негодование.
— Измена! Измена! — завопила толпа. — Старуха говорит изменнические речи!
— Я говорю правду! — страстно сказала Эстер Кира.
— Евреи не говорят правду! — раздался голос из толпы. — Всякий знает, что евреи обманщики и лгуны.
— Я говорю правду! — повторила Эстер Кира. — Доброе имя моей семьи создано на правде! Я не сомневаюсь, что некоторые из присутствующих здесь с выгодой делали свои дела с моей семьей. Были бы мы нечестными, никто из вас не получил бы выгоды, как не получили бы ее и мы.
Камни полетели неожиданно. Все они летели в Эстер Кира и все находили свою цель, один из них, большой, с острыми краями, попал прямо в лоб старой женщине. Она упала на спину с залитым кровью лицом. Валентина поймала ее, подхватив ее на руки, заслоняя и отчаянно пытаясь остановить кровь.
— Все кончено, — слабо прошептала Эстер Кира. — Яхве! — Жизнь начала гаснуть в ее живых черных глазах. Ее губы снова зашевелились. Валентина склонилась к ней и услышала тихие слова:
— Госпожа Кира! Я знала, что вы придете! — Потом ее голова откинулась набок, глаза остекленели и уже ничего не видели.
— Она мертва, — тихо сказала Валентина. Слезы текли по ее щекам. Она посмотрела на толпу. — Вы убили хорошую женщину, — сказала она громко, чтобы они все могли слышать, Кира тихо завыла.
— Мы убили вороватую еврейку, — крикнул кто-то, — и это только начало нашей мести! — Толпа начала угрожающе подаваться вперед.
Неожиданно с улицы донеслось ржание многочисленных лошадей, в толпе раздались крики, и она стала расступаться.
— Янычары! Янычары!
— Долго же они шли, — пробормотал Мурроу. — Если бы они появились несколькими секундами раньше, Эстер, возможно, и осталась жива.
Толпа внутри главного холла расступилась, чтобы дать дорогу людям султана.
Валентина ахнула, испуганно прижимаясь к Патрику.
— Вот тот человек в белом на коне! Тот, кто ведет их! Это Чикала-заде-паша! — отчаянно шептала Валентина, следя затем, как он слезает с лошади и широкими шагами идет в дом.
Визирь был слишком занят, чтобы заметить ее. Уставившись на Илия Кира, он объявил:
— Твоя семья обвиняется в организации заговора. Это измена. Наказание за это — смерть! — Он повернулся к командиру янычаров. — Исполняй приговор.
Янычары принудили Илию Кира и трех его сыновей стать на колени. Им силой наклонили головы, и, прежде чем кто-то мог сказать хоть слово, просвистели мечи. Их головы с удивленным выражением на лицах покатились по полу к ногам жен молодых Кира, которые смотрели на это, онемев от ужаса. Из безжизненных тел потоком хлынула кровь, алыми пятнами растекаясь по мраморному полу.
У Сараи, Руфи и Шоханны не осталось и секунды на то, чтобы оплакать мужей, потому что их тоже
