Охотница

Этими мыслями она старается успокоить себя. В сущности, мне ни к чему это ее гадание, просто надо получше узнать о той тетке. Понятно, что ее внучка, которая и сама гадает, будет защищать бабку, доказывать, что та все нагадала верно. Тогда я попробую подловить ее на деталях. Скажу, например, что на камне написано “Кальмар”. Посмотрим, что она ответит.И ни к чему выкладывать, зачем я пришла сюда, размышляет Жанетт. Но она уже знает, что расскажет все.

Тереза готовится к приему клиентки. Она заварила чай, достала две чашки, чтобы потом не искать их в кухонном шкафу. Подкрасилась перед зеркалом в прихожей, оставив пудреницу, помаду и все прочее на подзеркальнике. Сразу видно, в квартире живет мужчина, а Терезе хочется, чтобы подумали, что квартира ее. Квартира-то замечательная. Желание плакать прошло, представить себя ясновидящей в такой гостиной – наслаждение. Представить или быть?

Тереза останавливается перед зеркалом, заглядывает в черную бездну своих глаз. Я просто должна быть сама собой. Она давняя клиент ка бабушки, так никаких глупостей не ожидает. Ни карт таро, ни черных кошек, значит, не страшно, что я оставила котика-кисулю в “Шератоне”. Я скажу только то, что ясно буду видеть, а если вообще ничего не увижу, навру.

В этот момент раздается звонок в дверь. Тереза с трудом открывает замок, да и цепочку ловко снять не получилось. На пороге – блондинка, на год-два старше Терезы. Такие женщины, по мнению Терезы, по гадалкам не ходят. Впрочем, Тереза не особо размышляла над тем, какие люди ходили гадать к ее бабушке, Тереза в какой-то мере презирала их, считала их туповатыми. Но это неправильно. Тереза знает, что наверняка была неправа.

– Это ты Тереза? – говорит блондинка, протягивая руку. Волосы коротко подстрижены, прическа а-ля паж, на ней длинная вишневая куртка, узкие черные джинсы и чуть поношенные зимние сапожки. Прежде чем протянуть руку, она снимает черную перчатку.

– Да. А тебя как зовут?..

– Ни за что не угадаешь. – Девушка довольно ехидно улыбается, отпуская руку Терезы.

– Заходи, – говорит Тереза.

Жанетт входит в прихожую. Сняв куртку и сапожки, в одних носках быстро проходит в гостиную, обдав Терезу свежим запахом шампуня и геля для душа. Тереза идет за ней, втягивая носом эти ароматы. Какая шустрая, идет первой, не дождавшись приглашения, думает Тереза, слегка разозлившись.

– Какая хорошая квартира! – восклицает Жанетт. – Здесь очень слышно шум улицы?

Гостья приближается к большому окну, выходящему на улицу.

– И даже балкон! Им пользуются?

– Конечно, летом я там обычно сижу. Движение на улице не очень сильное. Садись, – предлагает Тереза, – сейчас принесу нам чаю.

Жанетт садится на диван и смотрит вслед Терезе, на душе муторно. Она бы охотно продолжила разговор о квартирах, но гадание? Хозяйка не похожа на гадалку. Больше на девиц из гимназии, где училась Жанетт, которые, чтобы выделиться, ходили на уроки исключительно в черном. А квартира… Жанетт и Юнас давно мечтали жить в подобной, правда, эта большая гостиная какая-то… пустовато тут. Только диван и несколько кресел.

Тереза входит с двумя большими чашками. И почему у Симона нет столика около дивана? раздраженно думает она.

– Тебе с сахаром? – спрашивает она, передавая чашку Жанетт.

– Нет.

– Ой, а я думала… я положила совсем немного…

Жанетт берет чашку.

– Ничего, – говорит она, – а молоко есть?

– Нет… – отвечает Тереза, – молока… не оказалось.

– Ничего, – повторяет Жанетт.

Тереза стоит со своей чашкой, не решаясь сесть рядом с Жанетт. Вишневый бархатный диванчик такой маленький, вдвоем будет тесновато. Начало хорошее, думает Тереза и опускается на пол. Устроившись поудобнее, она смотрит на Жанетт снизу вверх. Видит в ушах Жанетт золотые сережки, маленькие. Ногти не очень длинные, покрашены светло-бежевым лаком, с перламутром.

– На улице так холодно, – говорит Жанетт.

Обе смотрят в окно, за которым белеет в свете фонарей падающий снег, точно большое облако.

Тереза, не отрывая взгляда от Жанетт, отпивает глоточек. Она чувствует, что постепенно уходит. Эту девушку она видела раньше. Или похожую на нее. Может быть, в одной из развлекательных телевизионных программ. Вся такая милая, аккуратная, вся такая холеная. Подобных девиц Тереза побаивается.

– Ты работаешь в средствах массовой информации? Или в службе сервиса?

– Служба сервиса в рамках средств массовой информации, – отвечает Жанетт, – я сценарист. Это твоя бабушка тебе сказала? – спрашивает она вдруг и смотрит Терезе прямо в глаза. – У нее был дневник, в котором она записывала, кому она что нагадала?

– Бабушка, – Тереза с легким вызовом расправляет плечи, – была просто моей бабушкой. Никакого дневника у нее не было.

Жанетт ставит чашку на пол. Заправляет волосы за уши и наклоняется вперед. Когда она наклоняется, становится видно, что прядки ее светлых волос отливают разными оттенками. Кожа чуть загорелая, а около ямочки на шее сверкает простенький золотой кулон.

– Дело в том, что я вообще никогда не ходила к гадалкам. Но твоя бабушка однажды… так вышло… погадала мне, и кое-что из ее предсказаний совпало.

– Совпало? Неужели? То есть я хотела спросить: что именно?

– Мне трудно объяснить, может быть, я просто что-то себе внушила?

Тереза напряглась, все мускулы противно заныли. Встав с пола, она делает несколько кругов по гостиной.

– Совпало, – бормочет она, – совпало.

Вполне вроде бы нормальная девица, а верит, что моя бабушка умела гадать, удивляется Тереза.

– У меня в кармане камень, – мрачно заявляет Жанетт.

– Что за камень? – спрашивает Тереза.

– Ты знаешь, что на нем написано?

– Нет. И что же?

– Так я тебе и сказала, – огрызается Жанетт.

Наверно, она все-таки не вполне нормальная, Тереза косится на часы. Часа через полтора вернется Симон. Хорошо бы к его приходу все закончить, надо постараться.

– Значит, ты не хочешь, чтобы я тебе погадала? Жанетт вздыхает. Наклонив голову, закрывает руками лицо, и светлые блестящие пряди падают на пальцы.

Тереза застывает. Внезапно ей кажется, что она это уже где-то видела, эти блики в волосах, как всполох, как проблеск чего-то смутно знакомого.

– Я совсем сбита с толку, – говорит Жанетт, как бы через силу, – все это так странно.

Ее голос, вдруг ставший более спокойным и искренним, будто приоткрыл для Терезы вход в длинный туннель. Тереза стоит не двигаясь, хотя все тело словно обращено в слух, ее затягивает в этот туннель, туннель из мерцания светлых волос и нежного запаха геля для душа, смешанного с чем-то буйным и в то же время печальным и непостижимым, которое вот-вот перестанет быть загадкой.

Просто на языке вертится, думает Тереза. Осторожно, чтобы не нарушить настрой, она подходит к Жанетт и дотрагивается до ее плеча.

– Пойдем сядем лучше на кухне, – предлагает Тереза.

Жанетт тоже заметила, что произошло какое-то изменение, она послушно идет за Терезой на кухню.

– Садись, – говорит Тереза, опускаясь на стул, и Жанетт вдруг осознает, что подобное уже с ней происходило.