Франческой в постели, обнимая ее. Удовлетворенный, расслабленный, Эдвард предавался ощущению счастья, которое становилось все отчетливее, все яснее. Он никогда не стеснялся добиваться того, чего хотел, если решал, что игра стоит свеч.
Эдвард привлек к себе Франческу, обнял ее и поцеловал в плечо.
— Поехали со мной за город, — прошептал он. — Завтра, всего на день. Позволь мне отвезти тебя в Гринвич или в Ричмонд, куда-нибудь подальше от Лондона. Мне хочется отдохнуть от города.
— В Гринвич! — воскликнула она, и обернулась, удивленно на него уставившись. — Конечно, поедем. Куда пожелаешь… Но что…
Он снова ее поцеловал. Потом еще и еще, пока она не стала таять в его объятиях.
— Поедешь? — Он улыбнулся, когда она посмотрела на него томно и молча кивнула. — Хорошо.
— А что там, в Гринвиче? — игриво спросила она, пока он покрывал поцелуями ее лицо и шею. — Что ты сейчас замышляешь, Эдвард?
— Что-то очень распутное, — пробормотал он, забравшись на нее сверху. Вскоре тела их соединились, слившись в одно. Они идеально подходили друг другу. И сейчас, и всегда. — Но… очень приятное.
Он хотел удержать ее возле себя.
Навсегда.
Глава 22
На следующее утро Эдвард ушел рано. Еще не полностью проснувшись, Франческа что-то недовольно пробормотала, когда он встал с рассветом и оделся, но он лишь шепнул, что ему нужно кое-что сделать, прежде чем он увезет ее из города на целый день. Поцеловав ее, он ушел.
А когда дверь за ним тихо закрылась, Франческа обнаружила, что не может больше заснуть. Она безнадежно влюбилась в Эдварда. Олконбери предупреждал ее, что де Лейси не женится на ней и даже не останется надолго ее любовником. Тогда она не желала об этом задумываться, потому что не нуждалась в чужих советах и потому что не хотела думать о конце их с Эдвардом романа, тем более что он едва начался. Но прошло уже две недели, и Эдвард почти все вечера и ночи проводил с ней. Все ее знакомые обратили на это внимание. И сейчас мысли о перспективах их связи все чаще приходили в голову, хотя она так и не ответила себе на главный вопрос, тот вопрос, что задал ей Олконбери, — что она чувствует к Эдварду?
Когда он неожиданно появился в театральной ложе, она несказанно обрадовалась, что ее немало удивило и встревожило. Когда Эдвард разъезжал с ней по городу, показывая достопримечательности Лондона, словно ему больше нечем было заняться, она не только не уставала от его общества, ей хотелось видеть его еще чаще. И несмотря на то что она не забывала о предостережениях Олконбери, ее тянуло к Эдварду с неодолимой силой. Бес сомнений, она бы пригласила его в свою постель, даже если бы он открытым текстом заявил ей, что в его намерения входит лишь короткое приключение.
Беда в том… что она не думала, что он намерен ее в ближайшее время бросить. Да еще и пригласил ее уехать с ним за город. Он расспрашивал ее о том, что она чувствует к Олконбери, словно хотел убедиться, что она не влюблена в другого мужчину. Он ухаживал за ней, несмотря на то, что они уже были любовниками. Беда в том, что она уже отдала ему свое сердце, и она хотела, чтобы Эдвард сказал ей в Гринвиче, что и он чувствует к ней то же, что чувствует к нему она. И если это не так…
Недовольно поморщившись, Франческа откинула одеяло и встала с постели. Временами она бывала самой себе худшим врагом. Вот она обнаружила, что влюблена в красивого, чудесного мужчину, который явно испытывал к ней глубокие чувства, который никогда не унижал ее, не относился снисходительно, который смотрел сквозь пальцы на ее многочисленные недостатки, и все, о чем могла думать, — это о том, какие ужасные слова он собирается ей сказать. Франческа открыла платяной шкаф и принялась перебирать наряды. Сегодня она примет все, как есть, и не станет настраиваться на разочарование. Если Эдвард лишь скажет, что она ему дорога, — это тоже неплохо. Она напомнила себе, что Эдвард не похож на нее; он методичен, рационален и не склонен терять голову из-за женщины, с которой знаком всего несколько недель, какой бы взрывной ни была их страсть в постели. Она помнила, как он описывал свою помолвку с Луизой Холстон — этот процесс занял у него месяцы и даже годы.
— Он назвал меня вздорной, — сообщила Франческа своему отражению в зеркале. — И это не комплимент. — Хотя в его устах это звучало как комплимент, когда он напомнил ей об этом как-то за завтраком. — Но с другой стороны, он сказал, что хочет увидеть меня вновь, — продолжала Франческа. — И так и поступил, когда встретился со мной в театре на глазах у всего общества.
Господи, что он подразумевал под этой вылазкой в Гринвич?
Франческа остановила выбор на ярко-синем костюме для верховой езды, на случай если Эдвард предложит прогуляться верхом, и спустилась вниз. Миссис Дженкинс встретила ее у подножия лестницы и протянула записку.
— Только что принесли для вас, мадам. Могу я сказать, что вы очень хорошо выглядите этим утром?
Франческа улыбнулась экономке. Несмотря на свои мучительные раздумья, она действительно чувствовала себя прекрасно, взбудораженная надеждой и приятными (или нет?) ожиданиями.
— Спасибо. Сегодня меня не будет весь день.
— Велеть мистеру Дженкинсу закладывать карету?
— Нет, в этом не будет необходимости. Я поеду с лордом Эдвардом.
Экономка кивнула и пошла за завтраком.
Франческа открыла конверт. Салли Ладлоу писала, что она не видела Олконбери и не получала от него никаких вестей с того самого времени, как произошел инцидент в театре, и что она обеспокоена. Она спрашивала, очень тактично, есть ли у Франчески какие-нибудь соображения по поводу того, что могло с ним случиться. Однако ее постскриптум подвергал сомнению искренность ее озабоченности, потому что в приписке она умоляла Франческу быть к нему снисходительной, когда они увидятся в следующий раз, и помнить о том, что он действительно ее любит.
Франческа вздохнула. Все окружающие стремились заверить ее в том, что один мужчина ее любит, а второй — нет, и никогда не сможет полюбить. Насколько все было бы проще, если бы ее чувства принадлежали тому мужчине, который ее любил. Или, скорее, если бы мужчина, которому принадлежали ее чувства, был тем самым, кто наверняка бы ее любил.
Олконбери, и она это знала, был бы ей отличным мужем. На следующий день после того, как Эдвард пришел к ней в ложу Ладлоу, Олконбери прислал ей чудный букет маргариток. «С извинениями за вчерашнее и пожеланиями счастья», — было написано на вложенной в букет карточке. Он подписался лишь инициалами. С тех пор Франческа его не видела. От того ли, что она так много времени проводила с Эдвардом, или потому, что Олконбери ее избегал, она не могла сказать.
Франческа аккуратно сложила записку от Салли. Хорошо, что у нее такие друзья. Ей повезло. Она и с четой Ладлоу не виделась с того вечера в театре. С тех пор как Эдвард начал выводить ее в свет, она почти не виделась со своими приятелями. Ей не хотелось думать о том, что придется отказаться от привычного круга общения, чтобы быть с ним, или что ей придется делить свое время между Эдвардом и своими друзьями. Это было еще одно препятствие, на которое она бы предпочла закрыть глаза. По крайней мере, пока.
Она думала, что Эдварду понадобится немало времени для того, чтобы сделать все необходимые приготовления, и потому удивилась и обрадовалась, услышав знакомое позвякивание упряжи, едва она закончила завтракать, она бегом бросилась наверх, чтобы захватить шляпку, и уже спускалась, когда раздался стук дверного молотка, стучали сильно и громко. Миссис Дженкинс, которая уже была внизу, поспешила открыть дверь.
— Где леди Гордон? — Эдвард едва не смел экономку. — Я должен немедленно с ней поговорить!
— Я здесь, — встревоженно сказала Франческа. — Что случилось?
Он посмотрел на нее. Глаза у него горели.
— Джексон нашел Джорджиану.
