С бревна встает богато одетый, невысокий мужчина с роскошными усами. За пояс заткнут пистоль, помимо уже привычной мне сабли.
– Ох, успокоил старика, – он стискивает меня в объятиях, – спас дочурку, а мы места себе не находили. Чем тебя наградить?
Медведь, а не старик! Аж ребра захрустели!
– Мне в Москву надо, – переведя дыхание, говорю ему.
– Скоро оставшиеся кошевые подъедут, «птичку» твою послушают, – начинает он, – обсудим и поедем.
– Вы шкатулку с письмами не потеряли?
– Все в целости. А ты садись – поешь, а то какой-то ты бледный и худой.
– Препятствий много было, не все смог легко осилить.
– Вот и отдыхай, силы копи! Скоро они понадобятся всем нам, отдыхай!
Киваю и отхожу к Миколе.
– Вы что, всю зиму так гуляете? – интересуюсь, отрываю куриную ножку.
– Зипунов набрали, да на мед обменяли, – он протягивает мне кружку. – Да и что еще делать?
– Это да, нечего, – делаю глоток, кислое вино. – А летом что?
– По походам: когда мы кочевников, когда они нас.
– Весело живете, – отрезаю ломоть от печеного кабанчика.
– Так между османами и Русью, мы одни стоим.
– Ничего, – снова наполняю кружку, – даст Бог – все изменится.
– Странно такое слышать, – он шепчет мне на ухо, – от чуди красноглазой.
– Хм, ты поменьше бы пил, – залпом опустошаю кружку, – а то уже мерещится тебе.
– Я из запорожских казаков!
– А я из далеких земель, и что? – беру пирог с рыбой.
– У нас знания от волхвов остались, и люди, умеющие то, во что не верят остальные.
– Успокойся, – подливаю ему вина, – слышал я о характерниках. Да только все меньше и меньше вас.
– Пока эта земля стоит, то и мы будем!
– Нет ничего вечного, – качаю головой, – но не будем о грустном. Давай пировать!
Погуляв часов до трех ночи, все разбрелись спать. Микола предложил остановиться у него.
Вот и жилище характерника, почти у самого земляного вала. Такой же приземистый домик, крытый камышом. Заходим внутрь. А, деревянный каркас и плетенки из ивовых прутьев или камыша, обмазано все это глиной. Такое здание быстро строится, да и в случае чего бросить не жалко. В середине мазанки сложен круглый открытый очаг, где мерцают багровые угли. Микола подбрасывает на них пару расколотых поленьев. С негромким потрескиванием они начинают разгораться.
– Держи, – он кидает мне охапку бараньих шкур.
Расстилаю их возле очага, рюкзак прислоняю к стене.
– Микола, а где тут свежей крови можно достать? – негромко спрашиваю я.
– Ты ж вроде на упыря не похож…
Раздеваюсь до пояса и снимаю бинты.
– Смотри, – показываю ему правую руку. – На спине такая же.
– Эк тебя! – присвистывает он, разглядев в дрожащем пламени костра рану. – Кто?
– Один призрак, сейчас он за рекой Смородиной.
– Чья и сколько?
– Без разницы, хотя бы горсть. Мне надо быстрее вылечится, а сами они почему-то плохо закрываются.
– Сейчас принесу, – кивает он и выходит из мазанки на улицу.
Мистик мистика всегда поймет, но станет ли помогать, вот чаще всего, в чем вопрос. Сегодня мне повезло. Надо поискать способ сохранять кровь свежей в течение долгого времени. Это вампирам хорошо – их слюна не дает ей сворачиваться.
– Куринная, – вернувшись, произносит Микола и протягивая мне крынку с выщербленным горлышком.
В дверь начинает кто-то потихоньку скрестись.
– Впусти кота, – прошу характерника.
Торквемада вбегает и ложится возле меня.
– Есть хочешь?
Он отрицательно мяукает и сворачивается клубочком.
– Ты с ним как с человеком, – качает головой Микола.
– Он умный…
Бросаю заскорузлые от высохшей крови бинты с ватой в костер. Протираю раны и снова забинтовываю. Улучшения есть, но еще не скоро они полностью закроются.
Допиваю все, что осталось в крынке. Жаль, что в Азове мимоходом был, а то можно было бы кофе купить. Там его весьма любят и уважают, а я по нему уже соскучился!
Медитировать не буду, слишком много выпил. А по-другому и не получилось бы: мало пьешь и ешь – значит не уважаешь. А мне с ними полтора месяца до Москвы добираться!
М-да, как же мерзко в России по утрам! Голова раскалывается, во рту, такое ощущение, кошка сдохла и успела разложиться…
Позавтракав через силу, начинаю медитировать.
– Лис, тебя атаман зовет! – расталкивает меня Микола.
– Что случилось? – с хрустом распрямляю ноги.
– Кошевые подъехали, Круг собирают.
– А я тут при чем? – встав, начинаю делать разминку.
– Так «птичку» ты поймал, – характерник пожимает плечами. – Видно что-то узнать хотят.
– М-да, лыцаря поймай, так еще лясы точить заставляют. Погодь, сейчас закончу и пойдем.
Разогрев мышцы, затягиваю ремни бригантины и, подпоясавшись, выхожу из мазанки.
– Веди…
Характерник приводит меня на площадь, где вчера пировали. Сегодня она полна казаков. О, вот и характерные чубы! Интересно, с чем связана эта оригинальная прическа? Надо будет у Миколы узнать, заодно и про дорогу спрошу, но это позже.
– Лис, подходи сюда, – зовет меня атаман в окружении кошевых.
Киваю и приближаюсь к ним.
– Вот этот человек спас мою дочурку и привез нам «птичку» заморскую!
Ловлю на себя десятки оценивающих взглядов. Как же я этого не люблю!
– Ты для этого меня звал? – негромко спрашиваю его.
– Ты же должен узнать решение Круга, а то еще подумаешь, что мы тебя обманули.
Пожимаю плечами и отхожу за спины кошевых.
– Други! Вольные казаки!
Ну он и затянул речь, уже минут десять разглагольствует о том, что это их земля, а османов с прихлебателями надо метлой поганой гнать отсюда.
– Слушай, – тихонько интересуюсь у характерника, – а почему чубы не у всех?
– Так это те, кто на галерах был, османы так бреют взятых на меч.
Атаман все продолжает речь.
– А до Москвы как добираться будем?
– По Дону вверх, потом на Оку перейдем, а уж в конце на Москву-реку.
– И сколько… – меня прерывает крик казаков: «Любо, атаман, любо!».
– Через три дня двинемся, – обернувшись ко мне, произносит атаман.
– Сколько добираться будем?
– Недолго, путь известен, – отвечает он. – А теперь пошли пировать!
Ешкин кот, бедная моя печень и почки…
